Война потерянных сердец. Книга 2. Дети павших богов
Шрифт:
Моф сник:
– Ну… вас не было, а Элен учитель не из лучших, а две недели назад нам предложили кучу денег за…
– Ты завербовался, – тихо сказал Саммерин.
– Каким. Местом. Ты. Думал? – Макс начал тихо, но с каждым словом повышал голос. – Стоило Саммерину оставить тебя на две недели, и ты бежишь наниматься в солдаты?
Из всех известных мне жителей Ары Моф хуже всех скрывал свои чувства – я ощущала каждое движение его души и сейчас уловила, как радостное волнение превращается в обиду.
–
– Ты не подумал. Моф, это было глупо. Безрассудно.
– Я… я только…
– Что «только»?
– Макс, – тихо сказала я, тронув его за локоть.
Он выдохнул сквозь зубы.
Моф забегал глазами от одного к другому, остановил взгляд на Саммерине.
– Я думал, ты обрадуешься, – жалобно сказал он.
Саммерин изменился в лице, будто его ударили. Мне было не легче.
– Почему ты так думал? – спросил Саммерин, а Макс фыркнул:
– Обрадуешься! Нет, Моф. Мы были о тебе лучшего мнения…
– Макс. – Я ухватила его за запястье, и тогда он рывком обернулся ко мне. – Хватит.
Долю секунды он молча смотрел, и я видела все несказанные слова, которые повисли между нами. Потом он выдернул руку, отвернулся и зашагал по дорожке.
Моф, видно, с трудом сдерживал слезы.
– Простите, – тихо сказал он, похоже просто не находя других слов и сам не зная, за что извиняется.
Зато я знала. Я все поняла.
– Моф, дело не в тебе.
Я оглядела парнишку: вот он весь, круглолицый, почти ребенок, до персикового пушка на щеках еще не один год. Потом я наткнулась на взгляд Саммерина и поняла, что он думает о том же.
Мне было плохо, тошнило от злости. Не на Мофа, а на все, что его сюда привело.
Он просто ребенок.
И что дальше? Что сотворит с ним этот мир?
…Что этот мир сотворит с каждым из нас?.. – шепнул тихий голос в глубине сознания.
– Дело не в тебе, – повторила я и пошла за Максом.
Я догнала его далеко за домом. Он круто свернул с главной дороги к заросшей травой лужайке на краю поместья. Темнело, собиравшийся туман добавлял небу серости, а далекие горы превращал в силуэты. Перед нами простирался темно-зеленый лес, позади нависал дом.
Макс резко остановился, склонив голову, засунув руки в карманы, перед стеной деревьев. Мы постояли молча.
– Туда его не пошлют, – наконец тихо сказала я. – Или пошлют?
– Не знаю. Они его приняли. Если у них такая отчаянная нужда… – Он прочистил горло. – В прошлый раз брали в солдаты четырнадцатилетних, под конец даже тринадцатилетних. Детей.
Я заметила, как он сделал движение к дому, будто хотел оглянуться через плечо, да передумал. Война забирала детей, не только вербуя их в солдаты.
Один миг, и его воспоминания – воспоминания Решайе – хлынули
Я потянулась к его руке, и он обхватил ее пальцами с неожиданной силой, словно цеплялся за нить, связующую с берегом его тонущий челн.
А может, все было наоборот.
– Вот ради чего все затевалось, – пробормотала я. – Чтобы посадить Зерита на трон.
– Я должен был видеть, к чему идет. – Макс закрыл глаза. – Но не увидел, конечно. Ничего не видел, будь я проклят, пока не стало поздно.
Я знала, он говорит не только о короне. Не только о войне. Не только о Зерите. Он говорил и обо мне. В моих мыслях зашевелился Решайе, и я вздрогнула.
– Так не бывает, – сказал Макс. – Невозможно так связать одну жизнь с другой. Он блефует.
Я молчала.
Я вполне допускала, что Зерит способен поймать нас на ложь. И все же та странность, что почудилась мне в узоре на его руке: чужая магия, ощущавшаяся в воздухе, когда он показал… Я подозревала, что не так все просто. И подозревала, что Макс это тоже видит, только не хочет признавать.
– Должен найтись способ разорвать ваше соглашение, – сказал Макс. – Ходили слухи, что и договор крови можно разорвать. Надо найти нужных людей, поговорить и, может быть…
– Разорвать?
– Конечно. Или ты хочешь стать «той самой, что посадила Зерита на трон»?
«Нет. – Ответ твердо прозвучал в голове. – Нет, не хочу».
Но вслух я сказала другое:
– Не хочу. Но стану.
Макс метнул на меня взгляд. Его глаза – так смотрят на предавшего – мне все нутро вывернули.
– Этот человек не заслуживает права дышать.
– Не в этом дело.
– Не в этом дело?
– Думаешь, я его не ненавижу? Как же не ненавидеть! Он… он сделал меня…
Я даже не знала, как закончить. Какое тут слово выбрать. Он однажды оставил меня в рабстве, а теперь снова сделал рабыней. Мое отчаянное желание спасти беззащитных он превратил в орудие убийства. А теперь пытался завладеть самой моей жизнью, чтобы через нее управлять другими. От гнева на него у меня теснило в груди.
Но тут же перед глазами встали беженцы на корабельной палубе. Как они на меня смотрели – будто на последнюю надежду.
– У меня была причина заключить этот договор, – выдавила я. – И она никуда не делась. Я буду сражаться в его войне, чтобы вместе с тем вести свою.
– За что эта война? За его честолюбие?
– Проливая кровь на тот договор, я думала, что отдаю ее за честолюбие Сесри. Какая разница?
– Разница в Зерите. Разница в Решайе.
– Я сдержала его раз, сдержу и в другой. Я сумею использовать эту силу, чтобы сделать войну менее кровавой.