Война разведок. Тайные операции спецслужб Германии. 1942-1971
Шрифт:
Некоторая предубежденность в отношении нашей организации, имевшаяся вначале, приводила иногда к инцидентам гротескного характера. И с этим нам приходилось считаться. Так, однажды на одном из приемов германский посол (не буду называть его фамилии и страны пребывания) попытался выяснить у своего иностранного коллеги, чем тот занимался до дипломатической карьеры. Причем, как ему казалось, тонко намекнул: он, мол, кое-что знает. Сведения о своем коллеге дипломатический представитель Бонна почерпнул из информации, полученной им из МИД ФРГ. На самом деле это мы строго доверительно информировали руководство нашего дипломатического ведомства. Но посол, естественно, об этом не был уведомлен.
Его же собеседник немедленно насторожился. Он до недавнего времени действительно занимался архисекретными делами, о чем знал лишь узкий круг лиц. Ему пришлось все категорически отрицать, но сделал он это так правдоподобно, что убедил нашего полномочного представителя: его-де наверняка спутали с другим человеком. Возвратившись с приема, тот отправил в Бонн депешу, в которой высказал возмущение, что ему присылают непроверенные сведения, из-за чего он попадает в неловкое положение, и просил больше не направлять ему подобных глупостей.
А в той стране, которую представлял его коллега, начался энергичный розыск утечки информации.
Непрерывный рост числа запросов федерального правительства заставил меня создать, начиная с 1952 года, ряд специальных подразделений, которые работали почти исключительно на Федеративную Республику. Через два года к ним добавилось еще несколько аналогичных структур.
Кроме контактов с правительственными ведомствами и службами, включая федеральное ведомство по охране конституции, мы старались установить прочные связи с правительствами земель.
5 мая 1955 года Федеративная Республика была принята в НАТО в качестве равноправного члена и в тот же день обрела полный суверенитет. Тем самым были устранены все формальные препятствия на пути передачи геленовской организации под юрисдикцию федерального правительства и превращения ее в Федеральную разведывательную службу. Проводившиеся до сих пор подготовительные мероприятия теперь были завершены в короткий срок. По причинам, которые до сегодняшнего дня надлежит держать в тайне, я не могу подробно рассказать, как это удалось сделать. Поэтому ограничусь рассмотрением лишь отдельных вопросов.
Окончательный переход организации на государственную службу мог быть осуществлен двумя путями. Для этого нужно было либо издать специальный закон, либо распоряжение федерального правительства в соответствии со статьей 86 конституции. Обе возможности рассматривались правительством, соответствующими комитетами бундестага и обговаривались со мною и моими ближайшими сотрудниками. Закон конечно же с самого начала упрочил бы положение будущей Федеральной разведывательной службы (ФРС) в управленческих сферах федерации, устранил бы возможные неясности и двусмысленные толкования. Но зато он значительно ограничил бы действия правительства, парламента, да и самой службы, ибо в этом случае необходимые в будущем изменения структуры, организации и методов работы ее потребовали бы законодательного оформления. Такой закон оказался бы лишь оболочкой без необходимого содержания. Да и времени для законотворческого процесса потребовалось бы немало, а его-то не было.
Федеральное правительство пошло по второму пути, заручившись полным согласием оппозиции, участие которой в решении данного вопроса было, по моему мнению, абсолютно необходимым. 21 февраля 1956 года было принято решение о создании разведывательной службы, которая должна была войти в состав ведомства федерального канцлера. По указанию федерального канцлера, переход организации на положение ФРС предписывалось начать в новом 1956/57 бюджетном году, то есть 1 апреля 1956 года.
Принятое решение о создании федеральной разведслужбы не исключало возможности внесения по этому вопросу законопроекта, когда в этом возникнет необходимость. К тому же оно обеспечило, что за весь период моего пребывания во главе службы организационно-кадровые проблемы и вопросы, касавшиеся приемов и методов работы, решались быстро. То же самое можно сказать и о контроле за деятельностью разведки.
Особую проблему представляло включение службы в уже существовавшую структуру федерации. Вхождение в состав ведомства федерального канцлера означало, что ФРС получила статус органа высшей инстанции, как, например, федеральное пресс-бюро. Подчинение же ее этому ведомству, так же как и организационное объединение с ним, было равносильно тому, что руководитель ведомства федерального канцлера становился бы прямым начальником разведслужбы и должен был бы нести полную ответственность не только за центральный аппарат, но и за филиалы, то есть периферийные подразделения, а главное – за их действия. Однако все государства мира стараются предоставить своим разведывательным службам – конечно же в рамках их задач – возможно более полную свободу действий. Причины очевидны: деятельность служб должна обязательно сохраняться в тайне; компетентный контроль за ними со стороны неспециалистов по меньшей мере иллюзорен; в ходе работы могут случаться проколы, которых нельзя избежать даже при соблюдении величайшей осторожности, а они приводят подчас к совершенно неожиданным и нежелательным инцидентам, усложняющим отношения с другими государствами. Вспомним хотя бы случай с американским разведывательным самолетом «У-2», который в 1960 году был использован Хрущевым для торпедирования Парижской конференции. Президент Эйзенхауэр, взяв тогда на себя ответственность, выручил директора ЦРУ Аллена Даллеса. Поступок, свидетельствовавший о честном солдатском мышлении этого выдающегося человека, не отвечал традициям политиков. Поэтому решение президента вызвало резкую критику даже в близком его окружении. Английский и французский лидеры, как я полагаю, поступили бы в подобном случае не так, как это сделал тогдашний хозяин Белого дома.
Вообще же главы разведслужб и их сотрудники считают своим профессиональным долгом в случае неудач – от рядовых проколов до скандальных провалов – брать на себя личную ответственность, не рассчитывая на публичную поддержку своих действий со стороны своих государственных деятелей. Так уж повелось, что любое правительство может в таких случаях всегда отмежеваться от разведки, якобы «превысившей свои полномочия».
Соображения такого рода, собственно, и привели к решению о вхождении нашей службы в состав ведомства федерального канцлера. При этом лично я был подчинен главе этого ведомства, а тем самым и непосредственно – самому федеральному канцлеру. Одновременно нам предоставлялось право устанавливать контакты напрямую, без промежуточных инстанций, со всеми федеральными службами, а также земельными правительствами. Правда, нам необходимо было о наших шагах информировать руководство. Федеральный канцлер и его помощники понимали, что быстрая обработка и оценка полученных разведданных были бы невозможны, если бы мы оказались в положении обычной подчиненной организации. Кроме того, подчинение потянуло бы за собой значительное увеличение управленческого персонала ведомства федерального канцлера. При избранной организационной форме было вполне достаточно ввести должность референта для связи с функциями, схожими с обязанностями референтов других федеральных министерств, поддерживающих контакты со штаб-квартирой федерального канцлера.
Такой вариант специального подчинения предоставлял нашей службе возможность – как, впрочем, и разведслужбам в других странах – проводить за границей ни к чему не обязывающий зондаж и собирать информацию еще до активного вмешательства германского дипломатического ведомства. Таким путем, опираясь в определенных случаях на связи с дружескими разведслужбами, достигался явный выигрыш при решении внешнеполитических проблем, когда можно было предварительно прозондировать сложные ситуации, не ограничивая себя на этой стадии официальными рамками. Ведь во всем мире принято: использование разведывательной службы в таких целях ни к чему не обязывает и в любое время может отрицаться. В особенности это касается предварительного политического зондажа. Подобную попытку, не теряя престижа, можно в любое время прервать, когда появится необходимость. Канцлер Аденауэр использовал иногда такую возможность, оценивая ее по достоинству.
Прием персонала организации на федеральную службу проходил не гуртом, а строго индивидуально. Поскольку подготовка шла около двух лет, времени было достаточно, и оно использовалось для тщательной проверки сотрудников: специальная подготовка, соответствие требованиям безопасности, наличие вредных привычек и дурных черт характера. В то время немаловажную роль играла и их национал-социалистическое прошлое. Хотя после войны к нам не принимался ни один человек, не прошедший денацификацию, все же была необходимость проверки отдельных лиц, входивших некогда в наиболее одиозные структуры НСДАП [51] . Такой контроль в последующие годы повторился не раз, в отношении в особенности немногих сотрудников, бывших членами СС.
51
НСДАП – аббревиатура немецкого названия National-sozialistische deutsche Arbeiterpartei – Национал-социалистическая германская рабочая партия.