Война сердец
Шрифт:
Она боялась спросить его об этом.
— Мейя! — Он подошел к ней и мягко коснулся руками ее плеч. — Прости меня. Я забыл, что у тебя сейчас идет гормональная перестройка в организме, не говоря уже о беспокойстве по поводу того, что произошло в прошлом. Я тоже беспокоюсь. Я ужасно волнуюсь и боюсь, что скажу или сделаю что-нибудь не так. Мне не хочется повторять прежние ошибки. Пойми, я все еще учусь. Для меня все ново. На этот раз я хочу создать идеальные условия для тебя и для ребенка. Поверь мне, дорогая, я не желаю сейчас ссориться с тобой. Единственная моя цель — забота о тебе.
Мейя вздохнула, пытаясь успокоиться, и посмотрела в его темно-карие глаза.
— Как ты поступил с детской? — спросила она. Джорджио снова намеревался надеть маску отстраненности и безразличия, но Мейя увидела, как едва заметно дрогнули уголки его рта, словно он приказывал себе изменить поведение. В душе Джорджио бушевали эмоции: он изо всех сил старался избавиться от традиционной реакции на неудачные беременности Мейи.
— Я приказал сделать там косметический ремонт, — произнес он. — Сейчас детская пустует.
Она украдкой вздохнула:
— Можно взглянуть на комнату?
Джорджио шагнул в сторону и придержал для нее двери:
— Конечно.
Мейя шла по коридору и пыталась избавиться от ощущения возврата в прошлое. Она была очень взволнована во время первой беременности. Она сделала кучу покупок, заполняя виллу детскими вещами, начиная от плюшевых мишек и заканчивая резиновыми колечками для прорезывающихся зубов. Она купила крошечные костюмчики, памперсы и слюнявчики. Она даже научилась вязать и по вечерам вывязывала пинетки. Она настояла на том, что будет сама оформлять детскую для будущего ребенка.
Но ни одна из ее надежд не оправдалась.
Детская комната, забитая игрушками и различной одеждой, словно издевалась над ней каждый раз, когда она проходила мимо. Через несколько месяцев Мейя снова забеременела и с новой надеждой и энтузиазмом принялась строить планы на будущее.
После четвертого выкидыша молодая женщина заперла дверь детской комнаты и больше никогда туда не заходила.
Открывая дверь детской теперь, она бередила не зажившую рану. Прислушиваясь к легкому скрипу дверной ручки, Мейя чувствовала, как в душе с новой силой возрождаются боль утраты, разочарование и ощущение безнадежности.
Комната была оформлена в голубовато-кремовых тонах и совсем не походила на детскую. Это была просто еще одна спальня с мебелью в парижском стиле.
— Она очень… милая, — сказала Мейя, обернулась и посмотрела на Джорджио, растянув губы в улыбке с такой старательностью, что заныли мышцы лица. — Ты проделал хорошую работу. Никому и в голову не придет, что когда-то здесь была… детская.
Джорджио потянулся к ней, и она шагнула в его объятия, уткнувшись лицом ему в грудь. Ладонью он обхватил ее затылок, прижимая Мейю к себе и зная, что невозможно найти слова, которые могли бы заставить их обоих забыть боль утрат. Джорджио стоял и обнимал Мейю, вдыхая запах ее тела и наслаждаясь близостью.
Через некоторое время она высвободилась из его объятий и смахнула слезы с глаз.
— Извини, — тихо проговорила молодая женщина и грустно улыбнулась. — Что-то расшалились нервы. Сентиментальность для меня нехарактерна.
Джорджио нежно заложил пряди волос ей за уши и погладил по щеке.
— Это легко понять, — заметил он, мгновение помолчал, потом продолжил: — Мне было трудно согласиться на ремонт в этой комнате. У меня сложилось ощущение, что я предаю то, чего мы оба хотели. Я стал чувствовать себя еще большим неудачником.
Мейя снова попыталась улыбнуться, но улыбка вышла жалкой.
— Надеюсь, Гонзо не будет оставлять следы грязных лап на мебели.
— Я уверен, что он будет вести себя прилично, как только вернется на старое место жительства, — сказал Джорджио. — Его и твои вещи скоро привезут. Кстати, я переговорил с твоим арендодателем. Я заплатил неустойку, и он согласился расторгнуть договор досрочно.
— Спасибо, — поблагодарила она, отводя взгляд в сторону. — Похоже, ты все продумал.
— Я обязан продумывать все до мелочей, Мейя, — решительно произнес он. — Теперь, если ты не слишком устала, я думаю, было бы неплохо поехать к деду и сообщить ему новость. Согласна?
— Конечно, — ответила Мейя, в очередной раз натянуто улыбнувшись.
Сальваторе уже проинформировал остальных членов своей семьи о том, что ему недолго осталось жить.
Джованна плакала, но немедленно взяла себя в руки, как только в дом вошли Джорджио и Мейя. Она поцеловала своего старшего сына, а затем поприветствовала невестку, причем немного теплее, чем накануне.
— Я очень рада, что ты вернулась к моему сыну, — сказала Джованна. — Нас ждут печальные времена, но, по крайней мере, я теперь спокойна за тебя и Джорджио.
Мейя в ответ пробормотала пару ничего не значащих фраз.
Лука явно был ошеломлен, но старался сдерживаться. Ник выглядел скучающим: он лениво прислонился к книжному шкафу, будто более подходящих предметов мебели в доме не было. Однако Мейя знала, что Ник старательно скрывает под маской равнодушия истинные чувства. Как и его старший брат, он не любил демонстрировать свои эмоции.
Джорджио собрал всех вместе и, убедившись, что дед удобно устроился, произнес:
— У нас с Мейей есть для вас новость. Правда, срок очень маленький, и мы не будем спешить и покупать одежду, игрушки все остальное заранее.
Джованна открыла рот от изумления:
— Так скоро? Но вы провели вместе только одну ночь. Почему ты уверен, что…
— Мама… — сурово предостерег ее Джорджио.
— Это произошло в ночь после моей свадьбы? — оживленно поинтересовался Лука; его глаза сверкали. — Конечно, вы оба старались вести себя благоразумно на людях, но я заметил, что вы смотрите только друг на друга. В воздухе слышался треск, как от электрических разрядов. Все обратили на вас внимание и сплетничали.
Мейя почувствовала, что покраснела до корней волос: