Война темной славы
Шрифт:
В ту ночь мы с Сит были близки; отчасти наш пыл объяснялся выпитым вином, а отчасти — колдовством урЗрети, которое было применено к этим помещениям для удобства урЗретских дам, желавших продолжать род. В ту ночь все у нас происходило не спеша, ласково и с большой теплотой. Нам некуда было спешить, у нас не было ощущения, что надо преодолевать страх смерти или судьбу, просто нам обоим выпал шанс разделить радость побыть друг с другом.
Я проснулся, считая, что уже утро, определить это было невозможно. Я натянул одежду и вышел в главную комнату, наши уже поднимались и протирали глаза, в которые словно насыпали песка. Никто
Бренсис оглядел всех и нахмурился:
— Хокинс, Други не видел?
— Нет, — покачал я головой, — а он что, не пришел в комнату?
— У него постель расстелена, но он это сделал еще до ужина.
Лорд Норрингтон спустился по ступенькам из верхней сферы:
— Кто-нибудь слышал, как ночью возвращался Други?
Никто не слышал. Я вздрогнул:
— Не нравится мне это.
— И мне, — сказал лорд Норрингтон. Он оглядел тех, кто уже проснулся. — Надо его найти. Значит, ищем, если что спросят — объясняем, что любуемся великолепием Борагула. Лучше идти по двое.
Арен Асвальджет поднял руку:
— Без Други я остался один. Мне идти одному?
— Нет, один пойду я, — улыбнулся лорд Норрингтон. — Ты сработался с Эдамисом, вот вместе и идите. Всем вооружиться. Мы не знаем, что произошло. Если повезет, все обойдется, но я не хочу рисковать.
Я вернулся в нашу комнату, разбудил Сит и рассказал ей, что случилось. Она быстро оделась, я прицепил Цамока. На правое бедро пристроил в ножны длинный нож бормокинов, а в правый сапог сунул специальный кинжал, подаренный Неем. Сит прицепила пояс с мечом и кинжалом, и мы отправились на розыски.
Предлог, который нам посоветовал лорд Норрингтон, был не таким уж притянутым за уши: залы действительно были великолепны, и хотя я не видел многого, но Сит все мне описывала до мельчайших подробностей. Я слышал в ее голосе благоговение от того, что она видела, отвращение от того, до какой степени все запущено, и жалость, что такая красота замызгана летучими мышами и другими ночными тварями.
— Эта их запущенность похожа на то, во что авроланы превратили Воркеллин. Это и есть проявление зла.
Во время своих блужданий по залам я был настороже: оглядывался вокруг и запоминал, где и куда мы сворачивали. Там, где толстым слоем лежала пыль, я пяткой рисовал на пыли крест. Пыль была нам кстати, на ней оставались следы, и я искал отпечатки ног Други там, где пешеходные тропы уходили в сторону от главного прохода.
Поднявшись на какие-то лестницы, завернув за какие-то углы, я заметил незнакомые мне подозрительные следы. Это были следы босых ног; почти все урЗрети ходят босиком, но у них ноги мельче; более того, эти следы оставлены кем-то, кто шел ровно, что необычно для здешних мест, ведь все урЗрети хромые. Сит пригнулась и минуту изучала их, потом молча махнула мне — пошли, мол, в темный коридор, куда они ведут.
Следы продолжались еще ярдов двадцать; мы миновали несколько порталов, потом свернули в один, справа. Его загораживала большая каменная дверь, и из-за нее не слышалось ни звука. Я изобразил знаками, что стучусь в дверь, но Сит отказалась от этой мысли. Вместо этого она велела мне наклониться и поднять ее, подхватив под коленки. Я выпрямился, поднял ее, и она смогла подтянуться кверху и прикоснуться к ключевому — камню в круглом портале.
Когда камень откатился, из комнаты
— Невероятно, — выдохнула она вооружаясь.
— Да, но сомневаться не приходится. — Желчь подкатила мне к горлу. — Все это была ловушка, Сит.
За порталом находилась большая комната, в глубине которой светился приглушенный свет. Пол был уставлен поднятыми платформами, но его едва было видно из-за того, что на первый взгляд показалось одним покрывающим весь пол толстым ковром. Однако этот ковер двигался — по сути дела извивался — то там, то здесь, и что-то выползало из него наверх, на каждую платформу. На платформах лежали огромные создания, жирные, как свиньи, по размером с быка. На белом мехе их животов красными точками выделялась дюжина сосков. Матери-производительницы практически не двигались, но их потомство, сотни пищащих пестрых котят, хватали друг друга когтями и огрызались друг на друга, вырывая себе кормежку.
— Понял, да? Борагул, детская для бормокинов, — Сит покачала головой. — Бежим, Хокинс, надеюсь, мы сможем убежать достаточно далеко и достаточно быстро.
Глава 42
Мы действительно убежали, но недостаточно далеко и недостаточно быстро. Цамок запел, парируя стремительные атаки, потом прокалывая животы бормокинов.
Один из них сделал выпад, целясь мне в живот, но я двумя руками взялся за эфес Цамока, высоко поднял его и с силой нанес рубящий удар сверху вниз. Ударом я разрубил морду бормокину, и он отлетел, крутясь, стараясь удержать равновесие.
Сит страшно оскалилась, белые зубы ее сверкали, лицо было залито кровью врага. Мы убежали от этой группы бормокинов, мертвых и стонущих, и мчались по коридорам. В основном нам попадались бормокины, но иногда за нами бежали урЗрети с группками маленьких темериксов. Они преобразились в воинов, в соответствии со своими представлениями, и теперь носились за нами без оружия или вооруженные плохо. Вот бы посмеялась Фариа-Це, если бы увидела.
С их стороны было опрометчиво нападать на нас. Я думаю, они были искренне уверены в своем превосходстве. Мы, пользуясь их самоуверенностью, рубили их на мелкие кусочки и оставляли на холодном каменном полу, и их любимцы темериксы начинали осторожно пробовать хозяев на вкус.
Мы знали, что нам пришел конец, и просто выли от сознания того, как все нелепо получилось. Наши вопли не уступали воплям преследовавших нас бормокинов. Мы орали на них все громче, с вызовом, и они отвечали нам своим воем.
Если бы это были люди, я бы мог сказать, что их удивляли жестокость и смелость наших нападений, но эти твари были лишены ума. Их удивило, что мы не испугались их рычания, а наоборот, осмелились напасть, и еще то, что мы были залиты кровью их сородичей.
Я мчался за Сит, изо всех сил бежал, чтобы не упустить ее из виду. Ее ночное зрение позволяло ей видеть больше, но я даже радовался, что не вижу всего. Только мелькали лохмотья ее туники, значит, на ней так же разодрали одежду, как и на мне. Смертельных ран у меня не было, но имелось много мелких, чего оказалось вполне достаточно, чтобы я ослабел и замедлил бег, а это давало им возможность схватить меня.