Война темной славы
Шрифт:
Лорд Норрингтон слушал меня прищурившись:
— Ты что, Хокинс, настолько хорошо знаком с магией?
— Вовсе нет, милорд. Спросите Хеслина, он подтвердит.
— А как же…
Я покраснел:
— Да это просто такой камуфляж, милорд. Если нас примут за флот авроланов, мы будем в безопасности. А когда ошибка обнаружится, мы уже окажемся в Сварской, а дело может обернуться еще лучше — Кайтрин разозлится и перестанет приносить жертвы Таготче и этим даст нам шанс перетянуть его на свою сторону.
— Ага, теперь понял. Спасибо.
Принц Август нахмурился:
— Насколько
— Согласен, значит, нам надо спасать город. Мы организуем это, пока наши силы будут двигаться на север. — Лорд Норрингтон кивнул, затем обратился к принцу Августу: — Верхом вы туда не проедете, но я бы поручил вам возглавить особую группу, направленную на север. Себе в помощь возьмите принца Скрейнвуда. И сами отберите тех, кто умеет взбираться на горы.
— Отберу. И еще я хотел бы взять тех, кто четко мыслит. — Принц кивнул мне: — Если вы позволите, лорд Норрингтон, я взял бы с собой вашего адъютанта, вашего сына и также мастера Карвера.
— Август, ведь они еще мальчишки, — насупился принц Скрейнвуд.
— Это в Атвале они были просто мальчишками, Скрейнвуд, а сулланкири они распотрошили уже как вполне взрослые люди. Не спрашивай меня, почему я хочу их взять с собой, лучше поставь вопрос так: почему бы мне их не взять?
Лорд Норрингтон посмотрел на Нея, на меня и кивнул: — Были бы вы мальчишками, я бы вас оставил тут, но в этом походе рискуют все. Отправляйтесь, и да благословит вас Кедин.
Глава 25
Мы отправились на следующий день после захода солнца. Два маленьких суденышка, из трофейных, подняли якоря и распустили паруса. Дождь все еще полоскал нас, и иногда вспыхивали молнии. Из баллист с других кораблей высоко в небо взлетели шары горящей смолы, но наши суденышки сумели увернуться. Раздались крики, что дескать пленники убегают, но мы быстро оставили позади преследователей и, обогнув мыс, вышли в Лунное море.
В открытом океане качка усилилась, волны немилосердно бились о берег полуострова. Мы заметили одну из галер преследователей, и волны ее отогнали. Ей пришлось повернуть обратно, причем она чуть не села на мель в дальнем углу гавани.
Для нас плаванье было спокойным, хотя все мы чувствовали себя неуютно. Дождь все еще лил, нас промочило насквозь, не помогали и новые плащи. Мы целый день снимали шкуры с мертвых бормокинов и натягивали их поверх своих кожаных доспехов. Хеслин не был уверен, что переодевание в бормокинов поможет обмануть Таготчу, но знал, что хуже не будет. К счастью для нас, отсутствие солнца и прохладная погода означали, что шкуры не начнут вонять слишком сильно.
Экипаж каждого корабля составлял тридцать шесть человек. Смена гребцов состояла из двенадцати человек.
Среди членов команды были и добровольцы, и представители всех родов войск. Принцы Август и Скрейнвуд возглавляли поход, но в экипаже каждого корабля, кроме людей, было около дюжины воркэльфов. На нашем плыли Сит и урЗрети Фариа-Це
Меня удивило, что в команду включили урЗрети. Меня смущали ее габариты: мне казалось, что такое существо, с внешностью ребенка, вряд ли сможет взобраться на утес высотой в три сотни футов, тем более на такой, который считается непроходимым. Я сомневался в ее возможностях, тем более что на ее тело было намотано более ста ярдов линя.
Мы с моей спутницей, кожа которой была ярко-желтого цвета, словно сера, стояли на носу корабля. Я улыбнулся ей и спросил:
— Ты уверена, что сможешь взобраться на утес?
— Я же из Цагула. Я всю жизнь провела в горах.
— Знаю, но я всегда считал, что урЗрети проводят все время внутри гор, а вовсе не карабкаясь по их поверхностям.
— И внутри тоже нужно умение карабкаться, Хокинс. — Она провела левой рукой по вельсу, потом постучала пальцем по доске, которая покоробилась и отставала от нижней. — Вот почему я полезу первой.
Она напрягла пальцы левой руки. Скорее быстро, чем медленно, все ее пальцы слились с большим. Вся ладонь приняла форму острого клина, который она сунула в прореху между досками. Я услышал треск, доска расщепилась, часть ее отогнулась кверху. Правой рукой она отвалилась эту часть доски. Острый конец левой руки расширился и превратился в кувалду, которая раздробила кусок дерева. Когда она вытащила руку, клин изогнулся, И я ахнуть не успел, как она уже махала мне пальцами.
У меня отвалилась челюсть. Но сказать было нечего.
Фариа-Це широко улыбалась:
— У всех урЗрети есть такое свойство — гибкость формы. Мы считаем его… полезным.
— Понял, — я неловко передернул плечами. — И у вас нет никакого оружия или доспеха, потому что…
Я глазом не успел моргнуть, как она удлинила левую руку и превратила ее в прочный клинок короткого меча:
— Зачем иметь что-то ненужное, что можно потерять? Я не могу послать часть себя, как стрелу, но в основном свои сражения я веду в пределах полета стрелы.
— А если тебя ударят, не больно?
Фариа-Це пожала плечами, ее рука приняла обычный вид.
— А по-твоему, нам никогда не должно быть больно?
— Интересная мысль.
Наша поездка на север заняла не более трех часов. Мы заметили небольшую пещерку контрабандистов и высадились. Вытащили корабли на берег и привязали их линями к скалам, поскольку был отлив, а ко времени нашего возвращения они всплывут. Вооружились. Я взял только меч и длинный нож, какой носят бормокины. Луки мы предоставили локэльфам.
Фариа-Це вскарабкалась на вершину утеса так же легко, как я пробежался бы по пляжу на четвереньках. Я не видел, как она поднималась наверх, на высоту в сто футов, но почти сразу же бухта каната, обмотанная вокруг ее тела, опустилась к нам с вершины утеса. Вторым поднимался Ней, неся еще две бухты веревки, потом поднялись двое воинов родом из Западной Альциды. Когда все пять веревок были закреплены на вершине, начали подниматься остальные. Кто мог, карабкался сам, а кто не мог — например, Хеслин, — тому помогали, подтягивая его.