Война теней
Шрифт:
День выдался на редкость знойным. Яркий солнечный свет заливал Манежную площадь и наполнившую её огромную толпу. Около тысячи человек собрались у сцены, скандируя лозунги и выкрикивая слова поддержки сухому старику, стоящему за деревянной трибуной.
– Да, друзья! Мы никогда не боялись высказать своё мнение! Всегда стремились к социальной справедливости! И теперь, накануне выборов, снова заявим о законных правах! – Слова ярого правозащитника и гуманиста Юлиана Селиверстова эхом прокатились над толпой митингующих. Старик воззрился на тысячу торжествующих лиц, прислушался к ликующим выкрикам и снова поднёс
Новый приступ ликования пронёсся по толпе, перекрывая собой шум дневной столицы.
– А теперь, товарищи, я представляю вам нашего несравненного предводителя – кандидата на пост мэра Москвы Геннадия Полякова!
На сцену вышел крепко сложенный мужчина с короткой стрижкой. На бычьей шее висел серебряный крест. Белая футболка и брюки – ничего официального. Кандидата толпа встретила не просто ликованием – безграничной радостью, исходящей из самых сердец. Глаза обожателей наполнились слезами счастья, их лица выражали безграничную преданность. К тысяче митингующих подошло ещё столько же, а, может, и больше. Все обратили взоры на Полякова, а тот взял у Селиверстова микрофон и торжественно поприветствовал толпу:
– Привет, Москва!
– Поляков! Поляков! – проскандировали в ответ. – Поляков!
– И я вас люблю, друзья! Я всегда питался вашей искренностью, руководствовался вашими пожеланиями и вершил вашу волю – волю народа! Я, русский человек, за таких же простых людей! Нам не нужна мракобесия! Мы нуждаемся в новом порядке! Это правда?!
– Правда! Правда!
– Я тоже так думаю! Послезавтра важное событие: выборы. Я буду участвовать и сделаю всё, чтобы сместить с поста главного конкурента – Владимира Терентьева, действующего мэра и кандидата. Мне будут мешать, но я не поддамся на провокации! А вы, друзья, проголосуйте за меня?! Вы сделайте всё, чтобы наша победа вошла в историю?!
– Да! – громогласным хором воскликнула толпа.
– Тогда готовьтесь! Вы знаете, что нам предстоит!
В первых рядах митингующих стояла женщина сорока лет в лёгком розовом платье. Убрав со лба прядь рыжих волос, она принялась делать заметки в блокноте. Надежда Субботина уже прикидывала в голове примерный текст новой оппозиционной статьи. Ещё год назад она работала на один из женских глянцевых журналов, но с обострением обстановки в стране получили известность другие её репортажи. Каждый из них как мог критиковал действующее правительство, агитировал вступление в ряды оппозиции и прославлял непосредственного руководителя партии «Истина» Геннадия Полякова. Мало кто знал, что за свои труды, исправно издающиеся в нескольких газетах, Надежда получала толстые конверты с неизвестным содержимым.
Проторчав два с лишним часа в пробках, Субботина вернулась в редакцию. Положив перед собой чистый лист, она набросала пробный текст от руки:
«Новый порядок от настоящего полководца! Сегодня на Манежной площади собрались последователи известного государственного деятеля Геннадия Полякова: мецената, сторонника подлинной демократии, защитника наших прав и прирождённого лидера. Кандидат на пост мэра Москвы выступил перед многотысячной публикой, призывая их к верности и благоразумию. Поляков заметил, что коррумпированные органы
Статья росла по минутам, обрастая различными деталями от доверенных источников. О том, кем являлись информаторы, как получили такие сведения и имели ли рассматриваемые случаи место быть в этой вселенной, Субботина лаконично умолчала, разбавив текст новыми хвалебными отзывами о справедливом кандидате Полякове, миролюбивом гуманисте Селиверстове и настоящих патриотах, коими считались обожатели этих прославленных личностей.
К вечеру статью опубликовали в свежем номере «Народной истины». На следующий день газета разойдётся по всей Москве.
***
Юлиан Селиверстов осторожно ступил на мягкий белоснежный ковёр. Приятное тепло укутало ноги, неся волну расслабления по всему телу. На обклеенных тёмно-бардовыми обоями стенах затаились лисьи шкуры, перекрещивались древние мечи, а с потрескавшихся холстов улыбались милые дамы викторианской эпохи. Под высоким потолком, словно звезда в ночном небе, переливалась хрустальная люстра. Её яркий свет разливался по всей комнате. За массивным столом из красного дерева восседал Геннадий Поляков. Тот показал гостю на стул, и гуманист сел напротив политика.
– Шикарная квартира! – Селиверстов не мог удержать восторга.
– Одна из многих. – Кандидат довольно ухмыльнулся. – Не скромничайте, вас таким не удивить. Лучше скажите, как там наши “хомячки”.
– Ведутся. Митинги в нашу… простите, в вашу поддержку проходят по всем районам. Главный противник Терентьев: за него будут голосовать люди зрелые и понимающие.
– Их не так много, – фыркнул Поляков. – Основной сброд на стороне «Истины». Партия их не подведёт.
– В конце концов, всегда можно отыграть версию с фальсификацией голосов. – Гуманист зашёлся в мерзкой улыбке.
– Я понимаю. Как ваш сын? Надеюсь, его дружки мешать не будут?
– Что вы? – возмутился Селиверстов. – Борцы за расовую чистоту действуют строго против действующего режима.
– Это очень даже хорошо. – Геннадий изъял из выдвижного шкафчика бутылку с коньяком и две рюмки. – Вы не против?
– Я за рулём, – ответил Юлиан. – Так что прошу извинить. Мне пора.
– Что ж, счастливо! Увидимся на завтрашнем митинге!
– Он обещает быть грандиозным. – Правозащитник вновь улыбнулся. – Я заеду за вами утром.
Когда Селиверстов покинул квартиру, политик нацедил в стопку немного “огненной” жидкости и разом осушил её. Последним, что запомнил Геннадий Поляков, был яркий свет хрустальной люстры.
***
Мощные уличные фонари отгоняли мрак от улицы перед элитным жилым домом. Надежда Субботина припарковала белую «Тойоту Камри» между грозного вида «Хаммером» и изящным «Лексусом». Заблокировав машину, она неспешной походкой двинулась к подъезду. Плечо приятно оттягивала сумочка с очередным конвертом. Надежда подошла к железной двери и уже хотела ввести код, как услышала чьи-то шаги за спиной. В нескольких метрах от неё стоял высокий широкоплечий мужчина. Несмотря на теплынь, на нём сидела чёрная олимпийка. Свет фонарей хорошо освещал лицо, так что заметить шрам на скуле труда не составило.