Война в небесах

Зинделл Дэвид

Величайшей радостью Данло было смотреть без страха на страшную красоту мира. Его глаза напоминали две чаши кобальтового стекла, до краев полные светом. Более того – они сияли, как звезды, и Зондерваль отметил именно этот углубившийся взгляд, отметил свет, льющийся как бы из некоего неисчерпаемого источника.

– И погрустнел, – продолжал Зондерваль. – Однако ты вернулся в свой Орден, как и подобает пилоту – с новыми открытиями.

– Да… я открыл кое-что.

На космодроме то и дело вспыхивали ракеты легких кораблей, ветрорезов и других летательных машин. На западе у океана стоял на трех холмах Белый Камень, и каждое из его зданий населяли люди, рисковавшие жизнью

ради путешествия в Экстр. Всякий раз, когда Данло задумывался над судьбой своего кровожадного и все же благословенного биологического вида, его лицо становилось грустным. Он всегда принимал слишком близко к сердцу чужую боль, и люди, с которыми он встречался, сразу чувствовали его природную доброту. Однажды, когда ему было всего четырнадцать лет, он дал обет ахимсы, обязывающий не убивать ни людей, ни животных и никому не причинять вреда. Но доброта и сострадание сочетались в нем с силой и свирепостью хищной птицы талло. Он даже лицом походил на эту птицу, самое благородное из всех созданий. И еще одно объединяло его с талло планеты Ледопад – голубыми, серебристыми и белыми, самым редкими: из него – как и из этих птиц – ключом била анимаджи, дикая радость бытия. Это было его даром и его проклятием: он, как человек, несущий огонь в одной руке и черный лед в другой, умел сочетать в себе самые невероятные противоположности. Даже в моменты наибольшей грусти он слышал золотые ноты более глубокой вселенской мелодии. В детстве ему рассказывали, что он родился смеясь, и даже теперь, став мужчиной, видевшим гибель звезд и близких ему людей, он смеялся при всяком удобном случае.

– Открыл нечто из ряда вон, я полагаю, – сказал Зондерваль. – Ты попросил собраться всю Коллегию Главных Специалистов – ни один пилот не делал этого с тех времен, как твой отец вернулся из Тверди.

– Да, мне есть о чем рассказать, Главный Пилот.

– Удалось тебе поговорить с Твердью, как ты намеревался?

Данло улыбнулся, глядя снизу вверх на длинное суровое лицо Зондерваля. Даже при его высоком росте Зондерваль перерос его фута на полтора.

– Способен ли человек говорить с богиней по-настоящему?

– Мы расстались несколько лет назад, но ты так и не отучился отвечать вопросом на вопрос.

– Виноват.

– Отрадно видеть, что в главном ты не изменился.

– Я всегда я, – засмеялся Данло, – кем еще я могу быть?

– Твой отец говорил то же самое – но пришел к другому ответу.

– Потому что ему было суждено стать богом?

– Я по-прежнему не верю, что Мэллори Рингесс стал богом. Он был человеком сильным и блестящим, Главным Пилотом Ордена – это я признаю. Но богом? Только потому, что ему заменили половину мозга биокомпьютерами и он стал мыслить быстрее большинства людей? Нет, не думаю.

– Иногда трудно понять… кто бог, а кто нет.

– Ты нашел его – своего отца? Не потому ли ты попросил лордов собраться?

– Одного бога я точно нашел, – сказал Данло. – Хотите покажу?

Не дожидаясь ответа, он поставил свой сундучок, откинул крышку и достал кубическую шкатулку, все шесть граней которой усеивали блестящие электронные глаза. На солнце они засверкали сотнями бриллиантов. В воздухе над шкатулкой, исходя из нее, парило голографическое изображение маленького темнокожего человека..

– Это компьютер-образник, – пояснил Данло. – Архитекторы некоторых кибернетических церквей носят такие с собой повсюду.

– Я уже видел их раньше, – Зондерваль указал длинным пальцем на голограмму. – Это ведь Николос Дару Эде, не так ли?

– Он самый, – улыбнулся Данло.

Зондерваль, разглядывая чувственные губы и черные глаза Эде, сказал:

– Никогда

не понимал, как могут Архитекторы поклоняться такому субъекту. На купца похож, правда?

– Однако Эде-Человек стал Эде-Богом – на этом чуде Архитекторы и построили свою церковь.

– Значит, ты нашел Бога Эде? Это и есть твое открытие?

– Бог Эде – это он. Все, что осталось от бога.

Зондерваль, думая, что Данло шутит, рассмеялся с ноткой нетерпения и махнул рукой, как бы желая загнать голограмму обратно в ящик. При этом он смотрел на Данло и потому не видел, как Эде подмигнул пилоту и быстро показал ему что-то на пальцах.

– Допустим, он бог. Но с богиней ты все-таки говорил, я уверен. Вернее, с чудовищным космическим компьютером, который люди называют богиней. Сын Мэллори Рингесса не стал бы созывать лордов, если бы не выполнил свою задачу и не нашел Твердь.

– Говорите, не стал бы? – Высокомерные манеры Зондерваля не столько забавляли Данло, сколько раздражали – впервые на его памяти.

– Прошу тебя, пилот. Вопросов у меня самого в избытке – мне нужны ответы.

– Извините. – Данло, вероятно, следовало чувствовать себя польщенным оттого, что сам Главный Пилот решил встретить его на космодроме, но Зондерваль ничего не делал просто так.

– Если ты рассказал бы мне о своих открытиях, это помогло бы нам подготовиться к коллегии.

Уж очень тебе хочется получить информацию в обход лорда Николаса, подумал Данло. Все знали, что Зондерваль считает, будто главой Ордена на Тиэлле должен был стать он, а не Николоc.

– Ты нашел лекарство от Великой Чумы? – продолжал спрашивать Зондерваль. – Нашел Архитекторов, знающих это средство?

Данло снова закрыл глаза, вспоминая Хайдара, Чандру, Чокло и других своих приемных родичей, умерших от шайда-болезни, которую он назвал медленным злом. В тысячный раз увидел он странные краски чумы: белую пену на разверстых в крике губах, алую кровь, текущую из ушей, черные круги вокруг глаз. Многие другие алалойские племена на Ледопаде тоже заражены этим вирусом, который может ждать много лет, прежде чем вступить в активную фазу – может быть, в это самое время он убивает народ Данло.

– Да… почти нашел, – ответил. он, прижимая ладонь ко лбу.

– Так что же ты открыл, пилот?

Данло выждал момент, вбирая в себя аромат цветов и вспышки ракетного пламени. У него был звучный” мелодичный голос, но он отвык разговаривать. Он сглотнул, чтобы увлажнить горло, и произнес:

– Если хотите, я скажу вам.

– Конечно, говори!

– Я нашел Таннахилл. И побывал у Архитекторов Старой Церкви.

От этой поразительной новости Зондерваль застыл, как дерево. Обычно он вел себя очень сдержанно и редко проявлял какие-то эмоции – помимо гордости за себя и презрения к прочему человеческому роду. Но сейчас он, под ярким горячим солнцем, на глазах у людей, стоящих в конце полосы, хлопнул себя кулаком по ладони и вскричал с радостью, завистью и недоверием:

– Быть того не может!

Тут он заметил, что двое программистов в оливковой форме пристально смотрят на него, и поспешил увести Данло. Оглянувшись через плечо, Данло увидел, что специалисты облепили его корабль, точно голодные волки – выброшенного на берег тюленя. Зондерваль привел его к блестящим черным саням, которые ждали, чтобы доставить их в город.

– Поговорим, пока будем ехать, – сказал Главный Пилот, открыв дверцу и пропустив Данло внутрь. Этот транспорт движется на колесах, объяснил он, и его следовало бы назвать как-то иначе. Имя ему дал Главный Акашик из ностальгии по Невернесу и по саням, носящимся по его ледяным улицам.