Война Ведьм
Шрифт:
– Да. Многие сновидцы прорабатывают их в своем сознании. Но этому придурку невдомек, что потакая этой мании, он только увеличивает ее влияние в реале.
– Наверное, он к этому и стремится.
– Каких только дебилов не встретишь в нашем мире грез, – Бизли махнул лапой.
Мы поднялись на очередном лифте, но в этот раз коридор оказался пустым. Мне это показалось весьма подозрительным, и я оказался прав. Едва мы сделали пару шагов, как прямо из стены навстречу нам выкатился конструкт, похожий на шар. Он с громким хлопком остановился, и его половинки разошлись в стороны,
Проход на какое-то время оказался свободен, но скоро начали появляться новые шары, и нам пришлось вступить в бой. Конечно, никакой особенной опасности эти спрайты для нас не представляли – они просто задерживали нас. Выигрывали время для своего господина – барона Гельмута, который сидит наверху да готовит нам теплый прием.
Мы продолжали подниматься по лифтам, сражаться с однотипными противниками и бегать по до боли похожим друг на друга серым коридорам. Небоскреб казался лабиринтом, только многоуровневым. Он был чертовски сложным в прохождении, так как как в роли перекрестков здесь выступали лифты, и нужно было заранее знать на какой из них садиться и до какого этажа ехать. В одиночку я бы тут блуждал, наверное, дольше чем в лабиринте Бардо. Благо с нами была Мартина, которая знала здесь чуть ли не каждый уголок. Я подловил себя на мысли, что мне круто везет со всеми этими лабиринтами: каждый раз, когда я оказываюсь в такой локации, рядом есть кто-то знающий выход. В следующий раз так может и не повезти.
Я перестал считать этажи, потому что иначе бы меня сразу выбросило в обычный сон. Да и от одинаковости серых стен мне становилось не по себе. Поэтому я был удивлен, когда двери лифта открылись в десятый или пятнадцатый раз, демонстрируя нам алый пол и черно-белые стены нового этажа.
– Это что-то новенькое, – заметил я вслух.
– Да, не видела раньше здесь такого дизайна, – подтвердила мои слова Мартина.
Двери лифта закрылись за нашей спиной, и я почувствовал легкую вибрацию, прошедшую прямо по стенам.
– Это ловушка! – крикнул я, но было поздно. Пол под нами изогнулся дугой, а затем стал проваливаться. Мы побежали по целым участкам, но и они начинали дрожать под нашим весом. Первым сорвался я. Ну как сорвался. Банально недолетел пару метров до островка, который чуть позже тоже полетел вслед за мной. Конечно, я бы успел придумать что-либо, но меня подхватила Мартина.
– Тебе еще рано учиться летать на этом уровне, – усмехнулась она, поднимая меня почти к самому потолку. Теперь я видел, что весь пол в коридоре окончательно исчез. Вместо него теперь была пропасть глубиной в несколько этажей. А где склочный рыцарь? Куда он делся?
– Бизли! – громко крикнул я, но кот не ответил. Неужели он тоже провалился? Последнее, что я видел, так это то, что он помчался вперед как угорелый, опираясь на все четыре лапы. Надеюсь, что он смог выбраться из этой дурацкой ловушки.
– И куда дальше? – спросил я.
– К лестницам. Здесь лифтов уже нет, – Мартина понесла меня вперед, и скоро мы оказались перед черными дверьми. Ангелица продолжала держать меня за плечи, ну а я со всей силы дернул за хлипкую хромированную ручку. Перестарался. Мелкая фигня осталась у меня в руке, и я выбросил ее в бездну.
– И что дальше? – идеи у меня кончились, но у Мартины их было хоть отбавляй. Она отлетела назад, а затем я почувствовал себя шаром для боулинга. Мной буквально размахнулись и отправили в полет. Я пролетел сквозь двери и впечатался лицом в перила. Боли не было, но странные ощущения в челюсти появились. Я поднялся с площадки, и рядом со мной возникла жница.
– Двери – самое слабое в их постройке, – спокойно пояснила она, – пробить бы тобой потолок не вышло. Дальше будем идти по лестницам. Тебя от них, кстати, не тошнит?
– Нет, – признался я, – а тебя?
– Раньше бывало. Мне в юности часто снились сны с лестницами. Идешь по ней, а она ведет в никуда. Обрывается посередине или в ней ступенек не хватает.
– У меня тоже такие были. Знакомый психолог сказал, что подобные сны связаны с недоделанностью чего-либо. С незакрытыми гештальтами. Уверен, что мы сейчас тоже столкнемся с подобным. Ну вот. Я же говорил!
Я шел впереди и остановился перед отсутствующей площадкой. Я преодолел пролет между лестницами длинным прыжком и принялся подниматься дальше. Чертов подъем.
Мартина обогнала меня, потому что только ей было ведомо, на каком этаже нам нужно выходить. Еще через пару пролетов лестница закончилась совсем, и нам вновь пришлось взлететь. Ладно хоть меня не использовали как снаряд еще раз.
И снова черно-красный коридор. Какая ловушка будет на этот раз? Сдвигающиеся стены? Шипы из всех щелей?
– Мы почти пришли, – сказала Мартина, пинком открывая белоснежные двери.
Я вошел вслед за ней и осознал, что мы оказались в очень странном месте. Большой сферический зал был заставлен разнообразными статуями в стиле кубизма. Выглядели они в большинстве своем весьма жутковато. Будто-то кто-то плохо разбирающийся в человеческой анатомии решил собрать людей из кучи кирпичей. Двери за нами закрылись, а на потолке появились рубиновые светящиеся шары.
– Дискотека? – громко спросил я и покрепче сжал катану. Уродливые статуи вокруг нас начали приходить в движение, а далеко за ними я увидел Гельмута, сидящего в большом металлическом кресле и чистящего «Маузер».
– Добрались все-таки, – вздохнул он, – это не может не радовать. Я надеялся на это.
– Хватит сидеть – встань и сразись с нами! – воскликнула Мартина, выставляя копье вперед. Оно изменилось и превратилось в гарпун.
– Вы не меняетесь. Посмотрите вокруг себя, – старый генерал совсем не торопился подниматься с удобного кресла, – как много всего красивого находится рядом с вами, но вы упорно стараетесь не замечать этого.
– Ты про этих квадратных уродцев? – усмехнулся я, – когда они ожили, то стали еще уродливее.
– Вы не видите красоты в этих линиях, не можете, а вернее не хотите понять иную прелесть форм. Люди, симбионты – вы все одинаковые. Вы просто разрушаете все что видите. Все, что вызывает у вас непонимание, тут же становится враждебным.
– Да ты у нас любитель современного искусства, – сказал я и одним ударом разложил приблизившуюся ко мне кривоногую статую уродливого младенца на атомы. Серая пыль коснулась пола и моих ботинок.