Война во Вьетнаме (1946-1975 гг.)

Дэвидсон Филипп Б.

1. Buttinger, Dragon Embattled, 1:759.

2. O'Ballance, Indo-China War, note, p. 174.

3. Alistair Home, A Savage War of Peace, Algeria 1954-1962 (New York: Viking Press, 1977), p. 180.

4. Fall, Street, p. 78.

5. O'Ballance, Indo-China War, p. 182.

6. Fall, Street, p. 79.

7. O'Ballance, Indo-China War, p. 185.

8. O'Neill, Giap, p. 122.

9. O'Ballance, Indo-China War, p. 185.

Глава 8.

Предыстория событий при Дьен-Бьен-Фу.

21 мая – 20 ноября 1953 г.

Генерал Анри Наварр, сменивший генерала Рауля Салана в мае 1953 года, всегда казался наименее подходящей кандидатурой на роль главнокомандующего французскими силами в Индокитае. В молодости

он провел два с половиной года в окопах Первой мировой, сначала солдатом, а потом младшим офицером. В начале Второй мировой войны он возглавлял Германский отдел французской военной разведки. В 1940-м Наварр покинул Францию вместе с Вей-ганом, но в 1942-м вернулся и вступил в ряды Сопротивления. После высадки союзников летом 1944 года он командовал бронетанковым полком во французской армии {52} , а к 1950-му дослужился до командира 5-й французской бронетанковой дивизии, дислоцированной на территории оккупированной Германии. Назначение на пост командующего в Индокитае застигло пятидесятипятилетнего Наварра в должности начальника штаба сухопутных сил НАТО в Западной Европе.

{52}Здесь автор допускает ошибку, уже отмеченную нами в примечании XII. Наварр стал командиром полка не в 1944 г., а в начале 1945 г. – Прим. ред.

Наварр имел неплохой послужной список, но, вне сомнения, во Франции имелось, по меньшей мере, два десятка генералов, лучше, чем он, подходивших для уготованной ему роли. Причиной назначения являлись, безусловно, не личные качества Наварра, бесцветного, холодного интеллектуала, “одиночки”, ни в коем случае не способного “вдохнуть душу” в потрепанные части экспедиционного корпуса. Опыт работы в Индокитае? Отсутствовал. Устремления? Желание занять пост? Наварр стремился куда угодно, только не в Индокитай. Свое назначение он воспринял с тяжелым сердцем и с дурными предчувствиями.

Должен же был быть хоть какой-то мотив, обусловивший выбор правительства Франции? Разумеется, такой мотив наличествовал. Премьер-министр Рене Майер лично руководил назначением Наварра. В 1946 году в Германии Наварр занимал должность главного секретаря при французском главнокомандующем, тогда как Майер служил там же французским верховным комиссаром. В 1948-м Майер был мэром алжирского города Константина, а Наварр командовал дислоцированной там же дивизией. По всей видимости, Майер хорошо знал Наварра и доверял ему. По мнению Майера, холодный ум Наварра и отсутствие у него напускной бравады делали генерала как нельзя более подходящим для предстоящей миссии. Майер, как видно, надеялся, что такой человек отыщет, а если надо и создаст возможность сесгь с противником за стол переговоров и выторговать для Франции почетный мир в Индокитае. Имея такое малоперспективное и довольно трудное задание, Наварр и отправился во Вьетнам.

Приняв командование 21 мая, Наварр в тот же день выпустил свой первый приказ. В этом исполненном личной скромности документе говорилось: “Я рассчитываю на то, что ваша помощь, прежде всего помощь тех, кто сражается на переднем крае, поможет мне как можно быстрее войти в курс дела”‹1›. Тогда это прозвучало, как неуверенный сигнал “атака”, сыгранный запинающейся трубой. Однако есть в этом полном самоуничижения заявлении главнокомандующего нечто, что заставляет опытных военных наблюдателей не спешить с вынесением окончательного вердикта этому человеку. Слишком уж много скромности. Только очень уверенный и даже самоуверенный генерал способен на то, чтобы “подавать себя” так робко, почти униженно. Лишь тот руководитель, который ценит только собственное мнение, готов издать полное притворства обращение, где не чувствуется и тени практически традиционной в таких случаях попытки громогласно и по-фельдфебельски незатейливо “воодушевлять войска”.

Назначая Наварра главнокомандующим, его политические хозяева в Париже рекомендовали ему первым делом оценить военную ситуацию, сложившуюся в Индокитае. Они попросили его составить план операции, прикинуть, сколько войск и средств потребуется для его воплощения в жизнь, и со всеми предложениями вернуться в Париж. После чего правительство одобрит или отклонит план и, соответственно, выделит или не выделит средства на его реализацию. В соответствии

с полученными инструкциями Наварр провел первые три недели в Индокитае, занимаясь анализом ситуации. Он много путешествовал, нередко с риском для себя объезжал гарнизоны, беседовал с военными и гражданскими чиновниками.

Состояние дел не вызывало оптимизма. Ситуация в 1952-м и в начале 1953 года явно складывалась в пользу Вьетминя. Старшие командиры французских войск и офицеры штаба выражали единодушное мнение относительно того, что осенью 1953-го Зиап развернет широкомасштабное наступление либо в Лаосе, либо в Тонкинской дельте. Силы у Зиапа для этого имелись. Вокруг дельты Вьет-минь имел 125 000 бойцов Главных сил, организованных в семь дивизий, шесть отдельных полков и несколько отдельных батальонов. Шесть из вышеназванных дивизий дислоцировались на севере, одна (325-я) в районе Виня, и части, по численности соответствующие дивизии, действовали в Аннаме‹2›. В целом Зиап мог использовать для наступления силы, эквивалентные восьми или девяти дивизиям. Моральный дух армии Вьетминя находился на самом высоком уровне, она имела опытных командиров и была хорошо вооружена. В частности, коммунистический Китай передал частям Главных сил Вьетминя военные трофеи, захваченные китайскими “добровольцами” у американцев и южных корейцев в Корее. По количеству и качеству это вооружение и снаряжение превосходило все то, чем располагали французские войска в Индокитае.

Поддержку регулярным частям Главных сил могли оказать примерно 75 000 бойцов Региональных сил, не говоря уже об ополченцах и партизанах, численность которых колебалась от 150 000 до 350 000 (в основном необученных и плохо вооруженных мужчин, женщин и детей). Региональные силы и ополчение вносили весомый вклад в дело коммунистов, еще больше смещая баланс сил в их пользу. Действуя совместно с тремя отдельными полками и двумя батальонами Главных сил, некоторые из которых находились с внутренней стороны линии де Латтра, иррегулярные отряды Вьетминя полностью или частично контролировали от 5 000 до 7 000 деревень в Тонкинской дельте. Их активность (плюс угроза со стороны Главных сил) заставляла французское командование постоянно держать в Тонкинской дельте половину экспедиционного корпуса.

Анализ положения французов в регионе ничуть не обрадовал Наварра. Французский экспедиционный корпус насчитывал 175 000 солдат и офицеров сухопутных войск – французов, африканцев, иностранных легионеров и вьетнамцев, кроме того, в Индокитае имелись военно-морские силы численностью в 5 000 человек, а также 10-тысячный контингент ВВС. Самой основной проблемой, как виделось Наварру, было то, что 100 000 человек из общего числа (эквивалент четырех или пяти полных дивизий) выполняли чисто оборонительные функции или вели борьбу с партизанами‹3›. В активных боевых действиях как наступательного, так и оборонительного характера Наварр мог использовать не более 75 000 солдат и офицеров. Эти силы, состоявшие из семи мобильных групп и восьми парашютных батальонов, по численности были примерно равны трем дивизиям. Таким образом, в 1953 году для проведения наземных операций на севере Вьетнама французы имели вдвое меньше подвижных войск, чем их противники-вьетминьцы.

Однако в таких грубых подсчетах присутствует некоторое лукавство, поскольку Наварр располагал поддержкой авиации и флота, в то время как у Зиапа отсутствовало и то и другое. По крайней мере, теоретически наличие самолетов, морских кораблей и десантных судов давало французам серьезное преимущество, поскольку авиация предоставляла им возможность перебрасывать живую силу и предметы снабжения быстро и на значительное расстояние. При этом они не зависели от сети дорог, по большей части находившихся в неудовлетворительном состоянии. Однако самолетов не хватало, и радиус их действия был ограничен. Во время кампаний 1951 года как самолеты, так и корабли нанесли большой ущерб соединениям Вьетминя. Между тем кампании 1952 – 1953 гг. продемонстрировали, что Зиап осознал не только преимущества, которые предоставляет противнику поддержка авиации и флота, но и пределы возможностей этих родов войск применительно к ситуации в Индокитае. В результате тактический выигрыш от использования французами самолетов и кораблей оказывался в значительной степени иллюзорным. Идея положиться на воздушные перевозки как на средство обеспечения стратегической подвижности войск и вовсе являлась пагубным заблуждением.