Война за "Асгард"
Шрифт:
Она повиновалась, избегая встречаться с ним взглядом. Шея тонкая, видны просвечивающие сквозь кожу вены. Небольшие тугие груди не рожавшей еще женщины. Плоский живот. Танака перевел взгляд ниже и едва сдержал гримасу отвращения.
— Умеешь пользоваться ультразвуковой бритвой? Прекрасно. Возьми бритву в отделении над ящиком и побрей себе… там. Я отвернусь.
Ожидая, пока Радостина закончит переодеваться, доктор Идзуми Танака думал о том, выбрит ли лобок у рыженькой Анны Стойменовой. И еще о том, что очень скоро он это узнает.
Шестиместная угольно-черная “Амфисбена” доктора Идзуми Танаки скользила над всхолмленной степью, держа курс на юго-восток.
Впереди, сколько мог различить взгляд, волновалось под ветром серо-желтое море травы. Солнце, перевалившее через зенит и медленно катившееся на запад, заливало степь неправдоподобно ярким сиянием,
Танака чувствовал Стену затылком. Ощущение слегка напоминало иррациональный страх человека, стоящего, задрав голову, под Пизанской башней — казалось, что вся эта миллион-нотонная громада в любой момент может рухнуть и похоронить под своими обломками целый мир. Постоянным обитателям “Ас-гарда” не часто приходилось смотреть на Стену снизу вверх, и одна только бесконечная тень, по краю которой скользила “Ам-фисбена”, угнетающе действовала на воображение доктора.
Радостина, напротив, не обращала на Стену никакого внимания — настолько она была поражена “Амфисбеной”. Она юлой вертелась на сиденье, трогала все тумблеры и кнопки, до которых могла дотянуться, включила три обзорных экрана и теперь любовалась степью во всех возможных ракурсах, включая режим “прозрачный пол”. Танака вел вездеход на высоте пятнадцати метров, изредка приподнимаясь повыше, чтобы перевалить через какой-нибудь чересчур крутой курган. Курганов в здешних степях было видимо-невидимо. Раздолье для археолога. Ему приходилось слышать, что по ту сторону Стены древних памятников еще больше — какие-то сумасшедшие ребята из Принстона даже организовали лет десять назад экспедицию в один из северо-западных секторов на поиски древнего, похороненного в толще земли города ариев. Северо-запад уже тогда заслуженно пользовался нехорошей славой: несмотря на солидную охрану, которой располагала экспедиция, домой вернулись то ли два, то ли три человека, и про раскопки на территории изо-лята никто больше не заикался. Но и тут, в безопасной зоне Ближнего периметра, любителям старых костей есть чем поживиться. Да, старые кости в курганах терпеливо ждут, пока их вновь вытащат на свет божий…
Мнемон выстроил себе дом как раз на вершине такого кургана. Он мог поселиться в любом месте земного шара — хоть на Пятой авеню в Нью-Йорке, хоть в индейской деревушке, затерянной среди дождевых лесов Амазонки. Но Мнемон выбрал унылую, ничем не примечательную степь в самом сердце Азии. Правда, в шестидесяти милях от Стены. И от базы “Асгард”.
— А что это за человек, господин Танака? — оторвавшись от экранов, спросила Радостина. Доктор подумал, что она все еще одурманена эйфопивом. Настороженность исчезла, сменившись несколько чрезмерной общительностью. С точки зрения строгой морали, девушку уже несколько раз следовало примерно наказать: она часто забывала говорить, обращаясь к Танаке, “господин”, заговаривала с ним первой и чересчур громко смеялась. Но доктор не собирался учить ее хорошим манерам — вместо него это сделает Мнемон.
— Его имя тебе ничего не скажет, — ответил он, проверяя, не сбились ли настройки альтиметра. — Впрочем, если он сочтет нужным, то представится. Много лет тому назад он был одним из добровольцев, проникших на Землю Спасения…
Он сказал Радостине правду. Не всю, но правду. Мнемон действительно вызвался добровольцем. Он сидел в тюрьме Сен-Жак за вооруженный грабеж и убийство хозяина автосалона в Лионе; поскольку смертная казнь в ЕС относилась к разряду давно забытых мифов, сидеть ему предстояло еще долго, проще говоря, всю жизнь. Как раз в то время Терье и Лесаж набирали смертников для первого десанта в сумеречную зону; по тюрьмам, лагерям за Стеной, а также приютам для безнадежно больных рассылались тысячи желтых и синих листочков, зазывавших тех, кому нечего терять, принять участие в величайшем эксперименте столетия. Мнемон, будучи парнем здоровым и не обремененным богатым воображением, сразу же клюнул на эту удочку, успешно прошел отборочный тур и попал в команду “Землеройки”.
Из сорока “землероек” в живых остались двадцать семь. Не так уж плохо для первых экспериментов, когда никто еще не догадывался о разрушительном воздействии эффекта гравитационного резонанса на человеческий организм. Плохое началось потом — люди, прошедшие сумеречную зону по два, по три, по четыре раза без видимых физических последствий, стали сходить с ума. У некоторых “землероек” при этом обнаруживались экстрасенсорные способности, с которыми они явно не могли совладать.
Мнемон (тогда
Дом Мнемона появился на лобовом экране, как всегда, неожиданно. Только что казалось, что, кроме бескрайней, лишенной всякого разнообразия степи, вокруг на сотни миль нет ничего. И вдруг ниоткуда, словно чертик из табакерки, выскочил оседлавший макушку кургана, сложенный из ослепительно белого искусственного мрамора одноэтажный, широкий и приземистый дом с плоской, забранной какой-то решеткой крышей. Рядом с домом торчала вышка ветряка, немного покосившаяся от давешнего урагана. Включив увеличение переднего экрана, Идзу-ми вгляделся в узкие, глубоко врезанные в стены щели окон-бойниц, словно пытаясь различить за ними застывшую черную маску Мнемона.
— Прилетели, — сказал Танака, передавая управление автопилоту. Он не любил садиться у дома Мнемона. Тот заставил сад какими-то уродливыми каменными скульптурами, которые не то сам вытесал из оставшегося после строительства камня, то ли вырыл где-то в окрестных курганах, и Танака постоянно переживал, думая, что может задеть одного из этих монстров. — Будь добра, веди себя максимально естественно. Ты хорошая, умная девочка, не стоит тебе нервничать, думая о том, как бы понравиться немолодому, усталому мужчине, просто будь сама собой Договорились?
— Хорошо, господин Танака. — Радостина, ставшая вдруг очень серьезной, перегнулась через подлокотник своего кресла и, заглядывая под немыслимым утлом в бортовой отражатель, начала поправлять челку. — А вы будете со мной.. там ?
Танака внимательно посмотрел на нее. Никто не мог предупредить девушку о том, как проходят встречи с Мнемоном. Неужели она что-то почувствовала?
— Нет, — ответил он наконец. — Я буду ждать тебя в машине. Не беспокойся, это не займет много времени.
“Амфисбена” мягко опустилась на крошечный пятачок между двумя вытесанными из красноватого зернистого камня идолами. Посадочной площадкой Мнемон не располагал — за неимением воздушного транспорта. Единственное его средство передвижения — огромный древний джип “Хаммер” — хранилось в подземном гараже. Насколько знал Танака, Мнемон содержал старинную машину в идеальном порядке, но выезжал на ней едва ли раз в год, предпочитая пешие прогулки.
Танака отключил батареи и снял блокировку дверей. Боковые панели “Амфисбены” плавно скользнули в спрятанные в толстом сталепластовом корпусе пазы, и салон мгновенно наполнился свежим, осязаемо плотным степным воздухом.
— Пойдем. — Идзуми спрыгнул на землю и протянул руку Радостине. — Не бойся, здесь невысоко.
Девушка проигнорировала протянутую руку (а может быть, просто постеснялась прикоснуться к доктору) и грациозно соскочила в траву. “Кошка, — подумал Танака, — большая кошка, вот кого она мне напоминает. А косички — как кисточки на ушах у рыси…” Мнемон обожал кошек. В доме их обитало, по крайней мере, штук двадцать, и старожилы “Асгарда” помнили войну, которую Молу Чеко объявил степным орлам, утащившим одну из его любимиц. (К несчастью для птиц, в те времена ученые головы еще не додумались использовать их в качестве шпионов, и выстрелы, гремевшие у дома Мнемона почти ежедневно, мало кого волновали.) Танака с запозданием вспомнил, что собирался захватить с собой пару пакетов кошачьего корма — иногда такие гостинцы забавляли Мнемона, хотя обычно он просто зашвыривал их куда-то в бездонные кладовые своего дома. Его полудикие кошки по большей части питались плодами охоты — мышами и тушканчиками.