Война за возвышение
Шрифт:
С огромным старанием она сосредоточилась на создании глифа, который задумала с утра. Она назвала его кей'патие – просьба быть в опасности рядом с тем, кого любишь. Щупальца ее дрожали над ушами, глиф тоже дрожал, возникая над головой, и начал вращаться. Но наконец стабилизировался. Она послала его по направлению к ауре отца. В этот момент Атаклена даже забыла, что комната полна неуклюжими гладколобыми землянами и их мохнатыми маленькими клиентами-шимпами. В мире оставались только они двое и мост, который
Кей'патие опустился в ждущие щупальца Утакалтинга и завертелся там; его оценка высветила глиф. Атаклена ахнула, увидев его красоту. Она знала, что искусство отца намного превышает ее скромные возможности.
Глиф, как мягкий утренний туман, опустился на корону отца и продолжал там светиться.
– Прекрасный глиф. – Голос его звучал ласково, и Атаклена увидела, что он тронут.
Но… Она сразу поняла, что его решение осталось неизменным.
– Предлагаю тебе мой кеннинг, – сказал он и достал из рукава небольшую позолоченную шкатулку с серебряной застежкой. – Твоя мать Матиклуанна завещала, чтобы ты получила это, достигнув возраста зрелости.
Мы еще не обсуждали эту дату, но я считаю, что настало время отдать тебе это.
Атаклена мигнула; неожиданно ее охватили противоречивые эмоции. Как часто хотелось ей знать, что оставила ей в наследство покойная мать. Но теперь медальон вдруг напомнил ей ядовитого жука.
Утакалтинг не стал бы так поступать, если бы считал, что они еще встретятся.
Она поняла:
– Ты собираешься сражаться!
Утакалтинг на самом деле пожал плечами – он перенял человеческое выражение неуверенности и равнодушия.
– Враги людей и мои враги, дочь. Земляне храбры, но в конце концов они всего лишь волчата. Им пригодится моя помощь.
Атаклена поняла, что его решение окончательное и дальнейшими возражениями она ничего не добьется, только будет выглядеть глупо в его глазах. Их руки встретились над медальоном, длинные пальцы переплелись, и они вместе молча вышли из комнаты. И на мгновение им показалось, что их не двое, а трое, потому что в медальоне было что-то от Матиклуанны. Этот миг для обоих был мучительно сладостным.
Дежурные неошимпы-милиционеры вытянулись и раскрыли перед ними двери, и они вышли из здания министерства в яркое солнечное утро. Утакалтинг проводил Атаклену к обочине, где лежал ее рюкзак. Руки их разжались, и в ладони Атаклены остался медальон матери.
– А вот и Роберт, точно в срок! – сказал Утакалтинг, прикрывая глаза.
– Мать считает его непунктуальным. Но когда дело не терпит отлагательств, он всегда точен.
Мимо лимузинов и армейских машин милиции по дороге пролетел старый разбитый флиттер.
– Тебе понравится в Мулунских горах. Я их видел. Они очень красивы.
Воспользуйся случаем, Атаклена.
Она
– Я выполню твое пожелание, отец. Постараюсь усовершенствоваться в англике и изучить эмоциональные особенности людей.
– Хорошо. И смотри в оба: вдруг увидишь легендарных гартлингов. Атаклена нахмурилась. Ее отец увлекается преданиями волчат. В последнее время это увлечение стало перерастать в одержимость. И все же никогда нельзя сказать, серьезен Утакалтинг или готовит очередной розыгрыш.
– Поищу, хотя эти существа исключительно мифологические.
Утакалтинг улыбнулся.
– Мне пора. Моя любовь останется с тобой. Она станет птицей, парящей… – он сделал жест руками… – над твоим плечом.
Его щупальца на мгновение нежно коснулись ее, и он тут же исчез, присоединился к встревоженным военным. Атаклена осталась стоять, думая, почему Утакалтинг воспользовался такой странной, сугубо человеческой метафорой.
«Может ли любовь быть птицей?»
Иногда Утакалтинг даже ей кажется странным и пугающим.
Послышался скрежет гравия: флиттер сел рядом с обочиной. Роберт Онигл, темноволосый молодой человек, который будет ее товарищем в изгнании, улыбнулся и помахал из-за руля. Но она видела, что его веселость напускная, так он пытается ее подбодрить. В глубине души Роберт так же недоволен предстоящим путешествием, как и она. Судьба и непререкаемый авторитет взрослых предначертали им жизненный путь, который вряд ли они сами себе избрали.
Атаклена образовала – невидимо для Роберта – глиф покорности и признания поражения. Но внешне постаралась быть такой же веселой.
– Привет, Роберт, – сказала она и подняла свой рюкзак.
Глава 3
ГАЛАКТЫ
Сюзерен Праведности распушил белые перья, демонстрируя над головой радугу будущей царственности. Сюзерен Праведности гордо вскочил на насест провозглашения и зачирикал, призывая к вниманию.
Боевые корабли экспедиционного корпуса все еще находились в подпространстве, между уровнями мира. Именно поэтому сюзерен Праведности главенствует и может вмешиваться в деятельность экипажа флагмана.
На мостике сюзерен Луча и Когтя посмотрел со своего командного насеста. У адмирала, как и у сюзерена Праведности, начала образовываться радуга царственности. Тем не менее нельзя вмешиваться, когда делается религиозное провозглашение. Адмирал прервал поток приказов, которые отдавал подчиненным, и занял позу почтительного внимания.
На мостике шумный говор инженеров и астронавтов-губру сменился негромким шепотом. Четвероногие клиенты-кваку тоже прекратили воркование и прислушались.
Но сюзерен Праведности по-прежнему ждал. Нельзя начинать, пока не соберутся все трое.