Война
Шрифт:
К чему бы ни сводился этот ритуал, он был им уже знаком.
Я видела, как на некоторых лицах скучающее выражение сменилось удивлением, даже шоком, как только их взгляды остановились на мне и Ревике.
Большинство установилось на нас с раскрытыми ртами.
Я постаралась не реагировать на эти пристальные взгляды. Все эти глаза явно узнали нас. Я также видела, что большинство считало нас скорее знаменитостями, нежели массовыми убийцами; хотя судя по взглядам некоторых в толпе, они ещё не определились — вдруг мы попадаем в обе категории.
Посмотрев по сторонам,
Рефлекторно обернувшись назад, я ощутила, как какая-то часть меня готовится бежать или драться. В конце концов, если мои давние друзья из Сан-Франциско думали, что я способна на массовый геноцид, почему бы абсолютно незнакомым людям не считать так же?
И где охрана? У них же обычно имелось что-то в конструкции, чтобы делать нас с Ревиком более незаметными?
Ревик оправился первым.
Твёрдо обхватив ладонью мою руку выше локтя, он аккуратно повёл меня мимо них. Он напрягся всем телом, сканируя лица и, возможно, их свет. Он ничего не говорил, но я заметила, что он очень старательно держался между мной и толпой людей.
Никто ничего не говорил нам, пока мы проходили.
Более того, похоже, что вообще никто не сказал ни слова, и это было зловеще, учитывая размеры толпы.
Лица размывались передо мной, становясь безликими.
Вопреки их численности, выраженное желание защитить в свете Ревика успокоило меня настолько, что я начала поглядывать на другую сторону остеклённого атриума. Сделав это, я осознала, что уставилась туда и почти забыла про толпу, хотя адреналин продолжал курсировать по моим венам.
Конечно, я ожидала, что всё будет иначе. Мы отсутствовали всего несколько недель, но я полагала, что они обезопасят отель из-за карантина — наверное, даже в те несколько дней, что предшествовали самой изоляции.
И всё же в те первые несколько секунд одни лишь масштабы перемен абсолютно шокировали меня.
Водопад оставался в центре пола атриума и лил галлон прозрачной и чистой с виду воды на камни, расположенные прямо над высеченным из камня прудиком.
Вода била по гладким булыжникам, и шум волн отдавался эхом, совсем как я помнила — это находилось почти прямо по центру, под высоким окном в потолке. Окно образовывало купол на самой вершине головокружительно высоких стен, поднимавшихся вдоль всех этажей вторичного крыла отеля, которое мы называли «Башня 2», и именно там находился бассейн под открытым небом.
Однако даже в этой относительно неизменной детали я заметила отличия.
Вода в пруду под водопадом выглядела темнее. Звук не отражался от стен эхом с такой же громкостью, как и прежде. Я сообразила, что изменение звука вызвано в основном тем, насколько помещение было забито людьми.
При этой мысли я осмотрелась по сторонам.
Тропические деревья и ящики с красочными цветами, ползучими лианами, пальмами и растениями из джунглей с большими листьями, которые я помнила ранее, теперь убрали. С ними исчезли столы, низкие стулья с мягкими сиденьями и бархатные диваны, которые некогда стояли скромными ансамблями возле водопада и двух баров. Сами бары тоже убрали, и кофейный бар, и полутропический алкогольный бар — когда-то они находились по противоположные стороны от входных дверей в атриум.
На их месте стояли более длинные, более глубокие и более широкие садовые ящики, которые занимали почти каждый свободный дюйм пространства.
Заполненные землёй ящики огибали каналы и даже пересекали пространство над ними как завитки кельтского лабиринта. Глядя по сторонам, я осознала, что те же ящики сколочены таким образом, чтобы идеально подходить и прилегать к стенам атриума, используя пространство на максимум.
Крошечные, ярко-зелёные побеги растений ровными рядами поднимались из плодородной, красно-коричневой земли.
Над ящиками висели ряды крошечных светильников, которые источали аномально яркий, почти солнечный свет.
Новые побеги поднимались высотой всего на пару сантиметров, но я осознала, что если достаточное количество этих побегов вырастет довольно высокими, то комната действительно превратится в огромный лабиринт — как один из тех лабиринтов из живой изгороди, только видимость чуть лучше. Пока что растения были слишком маленькими, чтобы различить, что из них вырастет, но я знала, чем руководствовались видящие.
Это еда.
Овощи. Злаки. Наверное, фруктовые деревья. Они бы предпочли то, что занимает меньше пространства, но прокормит больше ртов и вырастет быстрее всего.
Как только это встало на место, ещё несколько вещей стали очевидны.
Мой взгляд вернулся к пруду под бьющими струями водопада. Опять заметив, что он выглядел темнее обычного, я покосилась на каналы и увидела, что те тоже казались темнее.
Когда мы проходили по маленькому пешеходному мостику между садовыми ящиками, я посмотрела на воду и увидела, что ручей битком забит рыбой. Карпов кои, которые искрили в воде радужными стайками перед нашим отъездом, или убрали, или они потерялись во всей это массе своих более вкусных и менее эффектно окрашенных кузенов.
Темные и радужные проблески чего-то похожего на форель мелькали в каждом ручье вместе с чем-то похожим на молодого лосося, может быть, тиляпии и сома.
Там плавала и другая рыба, которую я не могла назвать, но вся она выглядела как разные виды пресноводной промысловой рыбы. Весь пруд в основании водопада кишел этой рыбой, напоминая мне старые фильмы про нерестилище, которые нам показывали на уроках биологии.
— Божечки-кошечки, — выдохнула я.
Ревик сжал мою ладонь.
Подняв взгляд, я увидела, что он смотрит по сторонам с серьёзным выражением на лице.
Если раньше мы жили в псевдо-террористическом лагере, адаптированном к выживанию в экстремальных условиях, то теперь мы сделались частью маленькой, но явно стремящейся к самообеспечению колонии.
Подумав об этом и окинув взглядом широкое пространство, я нахмурилась.
Этого всё равно будет недостаточно. Я подумала о том, насколько велик отель, как много здесь комнат, и внезапно этот «огородик» показался тоскливо маленьким. Чёрт, да он выглядел маленьким даже в сравнении с очередью людей позади нас, которые ожидали кормёжки в «Красном Флаге».