Война
Шрифт:
Три дня Тамраз со своей группой под видом то продуктов питания, то вина загружали подвалы храма порохом, оставляли бочонки на башнях. Заминирован и большой пороховой склад, размещённый в хозяйственных постройках при храме. Часть пороха и ядер складировались всего лишь под навесами.
— Полковник, всё готово! — возбуждённо доложил Прокопий Сырняжный, ротмистр роты особых стрельцов.
— По моей отмашке! — сказал Тамраз и направился к храму.
Он сейчас поступал непрофессионально, но не смог побороть желание увидеть в последний раз визиря Марашлы Халила-пашу, блудного сына армянского народа,
Лерян внутренне передёрнулся, чуть подавил в себе желание бежать, когда усталые, но решительные глаза визиря уставились на полковника тайных дел. Казалось, провал, Марашлы даже начал кричать о том, чтобы его командиры схватили… Но кого? Разве мог визирь признаться в том, что только что увидел призрак, человека, который ранее побуждал Марашлы шпионить в пользу России. Когда визирь только начинал свой путь восхождения, русские ему помогли, когда он подвергался интригам при дворе султана, русские ему помогли. Но сейчас русские его собрались убивать. Ничего личного, только интересы государства.
Несколько нервозно Тамраз Лерян подал знак Сырняжному, и тот спешно зашёл за фасад храма. Уже через минуту раздалось лёгкое шипение, которое оповещало, что до взрыва, череды взрывов, остаётся не больше трёх минут.
— Ты кто? Что тут делаешь? — неожиданно раздались звуки со стороны, где ротмистр Сырняжный должен был поджечь трут.
Звон стали и ругательства на турецком языке говорили о начавшемся поединке, а может, ротмистр был даже в меньшинстве, и его увидел один из патрулей, которые прохаживались вокруг храма и его построек.
Левая рука Тамраза взмыла вверх. Этот знак говорил, что пора выходить из тени, и начал работать план Б. Не вышло тихо совершить громкую диверсию и убийство, придётся во всём шуметь. Раздались выстрелы, трое русских бойцов, бывших до того облачёнными в монашеские рясы и отыгрывающие соответствующие роли, устремились к дверям храма. У них были ключи, которыми воины спешно запирали двери. Да, были ещё окна, через которые могут выпрыгнуть люди, но там ещё ранее были придуманы загнутые гвозди, которые, если их провернуть, сильно затрудняли бы открытие окон. Впрочем, окна были столь малы и располагались на высоте выше человеческого роста.
В это же самое время двое бойцов направились в сторону кустов за фасадом храма, где всё ещё шёл бой. Раздались револьверные выстрелы, и русские бойцы, среди которых баюкающий раненую руку ротмистр Прокопий Сырняжный, выбежали во двор. Один из бойцов показал большой палец кверху. Всё, остаётся крайне мало времени, нужно…
— Бах, ба-бабах! — начали раздаваться мощнейшие взрывы.
Тамраз резко упал на землю и закрыл голову руками. Немного шансов у него выжить, не получилось убежать далеко, но у тех, кто внутри или рядом с храмом, и такого шанса не было.
Взрывы продолжались, уже послышались стоны и ржание коней, а полковник Леран начал медленно, ползком двигаться в сторону. Жаль парней, они точно не выжили. Но каждый в Тайной службе понимает, что может в любой момент отдать свою жизнь за дело, что не будет долго раскрыто. Русский император не признает, что это его служба взорвала визиря и всех высших командиров османской армии. Даже если обнаружатся хоть какие доказательство, нет, это не Россия. Да и какие доказательства? Трупы монахов, у которых в руках будут русские револьверы? Ну, так у некоторых османских командиров также есть русское оружие.
Тамраз полз, взрывы продолжались. Однако, полковник понимал, что выбраться ему может и не получиться. Кони, которыми можно было бы воспользоваться, привязаны в двух верстах от храма. Другие лошади, что были рядом, неминуемо погибли. Оказывается, ротмистр поджёг трут и только после был обнаружен.
— Смотри, кто это? Монах? — выкрикивали со стороны.
Прямо в эпицентр взрывов бежали турецкие воины, это были янычары.
— Схватить его, после разберёмся, — на ходу, не останавливаясь, приказал командир лучших вражеских воинов.
— Господи, прости меня грешного! — обратился к Богу Тамраз Лерян и раскусил капсулу с ядом, которая была прикреплена к воротнику его одежды священника-униата.
Яд моментально проник в организм и начал делать своё дело. Тамраз забился в конвульсиях, из его рта показалась пена, замешанная на крови. Уже через тридцать секунд полковник Тайной службы лежал мёртвым, а в двух метрах от него столпился с десяток янычар, которые с удивлением смотрели на человека, пока не догадываясь, почему именно он так страшно и мучительно умирал. Полковник не стал рисковать и попадать в плен. Он живой может быть быстро вычислен. А знаний в его русско-армянской голове было столько, что нельзя такую информацию давать врагу, даже если этот враг неминуемо терпит поражение.
*……………..*…………..*
В 35 верстах севернее Белгорода-Днестровского
24 апреля 1619 года (Интерлюдия)
Юрий Дмитриевич Хворостинин за последние годы растерял пылкость молодости, которой страдал даже уже не в столь юные годы. Эмоциональность, которая всегда только вредила сыну великого русского полководца Дмитрия Ивановича Хворостинина, сейчас уже не довлела на сознание старшего воеводы, командующего второй армии русской Днестровской группировки войск.
Если ещё лет шесть назад Юрий Дмитриевич просто жаждал бы увидеть главный удар противника именно на своём направлении, то сегодня он мыслит критически и понимает, что тут у врага есть шансы и прорваться. Очень много сил уходило на то, чтобы оборудовать каждую версту вдоль Днестра, немало было мест заболоченных, где и вовсе держать большие силы сложно. Пусть такие вот места были сложными и для противника, но это бреши в сплошной обороне.
— Боярин командующий, разведка с другого берега Днестра передала, что османы большим числом движутся в нашем направлении, — взволновано сообщал Хворостинину его помощник, ротмистр Фёдор Андреевич Телятевский.
Андрей Андреевич Телятевский преставился четыре года тому назад, оставив только одного сына, судьбой которого занялся сам император, своей волей определив тогда ещё отрока в Военную Государеву школу. Фёдор Андреевич закончил её с отличием и за два года замест трёх, сдавая экзамены экстерном. После два года стажировки в Преображенском полку государевой стражи, и вот он уже помощник, адъютант, у Хворостинина. Может, участие государя и продвигало парня по служебной лестнице, но как исполнитель Телятевский-сын нравился Хворостинину, толковый малый.