Система, на которой было основано это устройство, в своих подробностях и в своей Внутренней связи уже не может быть выяснена из тех немногих сведений, какие дошли до нас. Даже нет возможности хотя бы приблизительно определить, в каком численном отношении находились между собой три разряда подданства и в отношении полноправных граждан [112] .
Даже географическое распределение отдельных категорий по Италии известно нам не вполне. Напротив того, главные соображения, на которых были основаны эти порядки, так очевидны, что едва ли нужно их объяснять. Прежде всего, как уже было ранее замечено, сфера непосредственного господства общины была расширена частью путем основания колоний из полноправных граждан, частью путем дарования пассивных гражданских прав. Это расширение заходило так далеко, как только было возможно без абсолютного уничтожения централизации римской общины, которая все-таки была и должна была оставаться городской общиной. Когда система инкорпорации достигла своих естественных пределов и даже, быть может, перешагнула через них, тогда всем вновь присоединившимся общинам пришлось довольствоваться положением подданных, так как чистая гегемония не могла долго служить нормой для определения взаимных сношений. Поэтому не вследствие самовольного захвата верховной власти, а вследствие неизбежного тяготения к одному центру образовалась рядом с категорией господствующих граждан вторая категория подданных. Между орудиями владычества естественно главную роль играло разъединение подданных посредством уничтожения италийских союзов и образования многочисленных, сравнительно менее значительных общин, равно как распределение внешнего гнета по степеням сообразно с различными категориями подданных. Как Катон заботился в своем домашнем быту о том, чтобы рабы не жили между собой слишком дружно, и с намерением возбуждал между ними раздоры и разделение на партии, так и римская община делала то же в более широких размерах; хотя этот прием и был искрасив, но он вел к цели. Лишь дальнейшим применением того же средства были преобразование организации всех зависимых общин по римскому образцу и
передача управления в руки зажиточных и знатных семейств, которые стояли и естественной, более или менее резкой, оппозиции к народной массе и как ради своих материальных интересов, так и ради интересов общинного управления необходимо должны были искать для себя опоры в Риме. Самым замечательным примером в этом отношении может служить обхождение Рима с Капуей, которая была единственным из италийских городов, способным соперничать с Римом, и потому, как кажется, издавна была предметом подозрительной осторожности. Аристократия Кампании получила привилегированное судебное устройство, особые места для собраний и вообще во всех отношениях особые от всех права. Ей даже были назначены из общинной кассы Кампании довольно значительные пенсии, а именно 1600 ежегодных пенсий по 450 статеров (около 200 талеров). Это были те самые кампанские всадники, которые своим неучастием в великом латинско-кампанском восстании 414 г. много способствовали его неуспеху и которые своей храбростью решили в 459 г. битву при Сентине в пользу римлян; напротив того, стоящая в Регионе кампанская пехота прежде всех отложилась от римлян во время войны с Пирром. Обращение римлян в 489 г. с Вольсиниями представляет другой замечательный пример того, какие выгоды умели извлекать римляне из возникавших в зависимых общинах сословных распрей благодаря тому, что располагали аристократию в свою пользу. Там, точно так же как и в самом Риме, шла борьба между старыми и новыми гражданами, и эти последние достигли законным путем политического равноправия. Вследствие этого старые граждане Вольсиний обратились к римскому сенату с просьбой восстановить их старый строй. Господствовавшая в городе партия понятным образом сочла эту попытку за государственную измену и подвергла просителей законному наказанию. Римский сенат принял между тем сторону старых граждан, а так как город не обнаружил желания подчиниться его воле, то присланная туда военная экзекуция не только уничтожила действовавшую по закону общинную конституцию Вольсиний, но даже срыла до основания старинную столицу Этрурии, ясно доказав на этом примере италикам, как было страшно не подчиняться владычеству Рима. Однако римский сенат был достаточно благоразумен, чтобы понимать, что единственное средство упрочить основанное на насилии владычество — сдержанность самих властителей. Поэтому зависимым общинам была оставлена или дарована автономия, заключавшая в себе некоторую тень самостоятельности, некоторую долю участия в военных и политических успехах Рима и главным образом свободное общинное устройство. Таким образом, на всей территории, принадлежавшей италийскому союзу, не было ни одной общины гелотов. По той же причине Рим, быть может с беспримерными в истории прозорливостью и великодушием, с самого начала отказался пользоваться самым опасным из всех правительственных прав — правом облагать подданных податями. Уплату дани, быть может, и налагали на зависимые кельтские округа, но в пределах италийского союза не было ни одной обложенной податями общины. Наконец по той же причине воинская повинность хотя и была возложена на независимых членов союза, но вовсе не была снята с римских граждан. Наоборот, римские граждане, по всей вероятности, участвовали в ополчении сравнительно гораздо более, чем члены союза, а латины со своей стороны участвовали гораздо более, чем латинские союзные общины. Поэтому присвоение себе лучшей части военной добычи сначала Римом, а вслед за ним латинами представлялось до известной степени справедливым делом. Трудную задачу надзора и контроля над всей массой италийских общин, обязанных доставлять вспомогательные войска, римское центральное правительство исполняло частью при помощи четырех италийских квестур, частью посредством распространения римской цензуры на все подвластные города. Флотские квесторы должны были помимо своих ближайших обязанностей собирать доходы с вновь приобретенных государственных земель и контролировать доставку вспомогательных войск от новых членов союза; они были первыми римскими должностными лицами, для которых место пребывания и сфера деятельности были назначены законом вне Рима, и они составляли необходимую среднюю инстанцию между римским сенатом и италийскими общинами. Сверх того, как это видно из позднейшею муниципального устройства, высшие должностные липа каждой италийской [113] общины, какое бы они ни носили название, должны были производить перепись в каждый четвертый или пятый год. Мотивы этого постановления, конечно, могли возникнуть только в Риме, и оно, конечно, могло иметь только одну цель — доставлять сенату через римских цензоров сведения о военных и податных силах всей Италии. С этим военно-административным объединением всех племен, живших по эту сторону Апеннин вплоть до Япигского мыса и до Регийского пролива, наконец находится в связи и появление нового, общего для всех них названия «носителей тоги», которое было древнейшим термином римского государственного права, или название италиков; оно первоначально было в ходу у греков, а потом вошло в общее употребление. Жившие в этих странах различные народы стали впервые сознавать свое единство и сближаться между собою, вероятно, отчасти в противоположность грекам, отчасти и главным образом потому, что оборонялись совокупными силами от кельтов; конечно, могло случиться, что какая-нибудь из италийских общин действовала заодно с кельтами против Рима и пользовалась этим удобным случаем, чтобы восстановить свою независимость, но с течением времени все-таки брало верх здоровое национальное чувство. Подобно тому как галльская земля считалась до позднейшей поры юридической противоположностью италийской земли, так и «носители тоги» получили это название в противоположность с кельтскими «носителями штанов» (bracati). Отражение кельтских нашествий сыграло, вероятно, важную роль и как причина и как предлог при централизации военных сил в руках Рима. Между тем как римляне играли роль руководителей в великой национальной борьбе и заставили сражаться под своими знаменами этрусков, латинов, сабеллов, апулийцев и эллинов внутри тех границ, которые будут сейчас указаны, до той поры шаткое и скорее внутреннее единство сделалось более тесным и получило государственную прочность, а название Италии, которое еще у греческих писателей V в, как например у Аристотеля, обозначало лишь теперешнюю Калабрию, сделалось общим названием страны, в которой жили «носители тоги». Древнейшие границы этого великого, предводимого Римом оборонительного союза, или Новой Италии, доходили на западном побережье до окрестностей Ливорно вниз от Лрно [114] , а на восточном — до Эзиса вверх от Анконы; находившиеся вне этих границ колонизованные италиками местности, как например Sena Gallica и Аримин на той стороне Апеннин и Мессаиа в Сицилии, считались географически лежащими вне Италии, даже если некоторые из них, как например Аримин, были членами союза или, как например Сена, даже были римскими гражданскими общинами. Еще менее могли быть причислены к «носителям тоги» кельты, жившие на той стороне Апеннин, хотя, быть может, уже в ту нору некоторые из кельтских округов находились под римской клиентеллой. Таким образом, Италия достигла политического единства; но она уже вступала на тот путь, который ведет и к единству национальному. Господствующая латинская национальность уже ассимилировала сабинов и вольсков, а отдельные латинские общины уже были рассыпаны по всей Италии; это было лишь развитием зачатков, когда латинский язык со временем делался, родным языком для всякого, кто имел право носить латинское верхнее платье. Что римляне уже в ту пору ясно сознавали эту цель, видно из того, что они распространяли латинское имя на всех членов италийского союза, обязанных доставлять вспомогательные войска [115] . Все, что нам известно об этом величественном политическом здании, свидетельствует о высокой политической мудрости его безыменных строителей, а необыкновенная прочность, которую впоследствии сохраняла под самыми тяжелыми ударами эта конфедерация, сплоченная из такого множества разнородных составных частей, наложила на великое произведение этих строителей печать успеха. С тех пор как все нити этой так искусно и так прочно обвитой вокруг всей Италии сети соединились в руках римской общины, эта община сделалась великой державой и вступила в систему средиземноморских государств вместо Тарента, Ауканий и других государств среднего и мелкого размера, исключенных последними войнами из ряда политических держав. Чем-то вроде официальной санкции нового положения, которое занял Рим, была отправка двух торжественных посольств, ездивших в 481 г. из Александрии в Рим и из Рима в Александрию, и хотя при этом имелось в виду главным образом регулирование только торговых сношений, но без сомнения этим был подготовлен и политический союз.
112
Приходится сожалеть о том, что мы не в состоянии дать удовлетворительные указания об этих численных отношениях. Число способных косить оружие римских граждан может быть определено для позднейшей эпохи царского периода приблизительно в 20 тыс. Но со времени падения Альбы до завоевания города Вейи собственно римская территория не получила значительного приращения; с этим вполне согласуется и тот факт, что со времени первоначальной организации двадцати одного округа около 259 г, не обнаруживающей никакого или сколько-нибудь значительного расширения римских границ, вплоть до 367 г. не было учреждено новых гражданских округов. Затем, как бы ни было велико приращение населения от перевеса рождающихся над умирающими, от новых пришельцев и вольноотпущенников, все-таки пет возможности согласовать с узкими пределами территории, едва ли имевшей 30 квадратных миль, тс сообщаемые преданиями цифры ценза, по которым число способных носить оружие римских граждан колебалось во второй половине III века между 104 и 150 тыс., а в 362 г, насчет которого есть особые указания, доходило до 152 573. Эти цифры следует отнести к одному разряду с 84 700 гражданами сервисного ценза; и вообще все древнейшие списки ценза, отличающиеся изобилием числовых данных и доходящие вплоть до четырех люстров Сервия Туллия, принадлежат к разряду тех лишь с виду достоверных указаний, которые сообщают подробные числовые данные и тем обличают свою несостоятельность. Только со второй половины IV века начинается приобретение обширных территорий, вследствие чего список граждан должен. Был внезапно и значительно увеличиться. Предания достоверно свидетельствуют, да и само по себе правдоподобно, что около 416 г. насчитывали 165 тыс. римских граждан; с этим согласуется и тот факт, что за десять лет перед тем, когда вся милиция была призвана к оружию для войны с Лациумом и с Галлией, первый призыв состоял из десяти легионов, т. е. из 50 тыс. чел. После больших территориальных приобретений в Этрурии, Лациуме и Кампании насчитывали в V в. средним числом 250 тыс. способных носить оружие граждан, а непосредственно перед началом первой пунической войны — от 280 тыс. до 290 тыс. Эти цифры достаточно достоверны, но для исторических выводов не совсем годны по другой причине: здесь по всей вероятности смешивались римские полноправные граждане и в отличие от кампанцев не служившие в легионах «граждане без права голоса», как например цериты, между тем как эти последние должны быть решительно отнесены к разряду подданных («Rom. Forschungen», 2, 396).
113
А не только каждой латинской общины, потому что цензура, или так называемый «квинквенналитет», встречается, как известно, и у таких общин, которые были организованы не по латинской схеме.
114
Эту древнейшую границу, вероятно, обозначали два маленьких местечка ad fines, из которых одно находилось к северу от Ареццо на дороге во Флоренцию, и второе — на берегу моря недалеко от Ливорно. Ручей и долина Валы, находившиеся немного южнее этого последнего местечка, и до сих пор называются fiume della fine, valle della fine (Targioni Tozzetrj, Viaggi, 4, 430).
115
В точном долотом языке этого, конечно, не встречается. Самое полное определение италиков находится в аграрном законе 643 г, строка 21: [ceivis] Romanus sociumve nominisve Latini quibus ex formula togatorum [milites in terra Italia imperare solent]; там же, на строке 29, Latinus отличается от peregrinus, а в сенатском постановлении о Вакханалиях от 568 г. сказано: ne quis ceivis Romanus neve nominis Latini neve socium quisquam. Но в обычном употреблении очень часто выпускается второй или третий из этих трех членов и наряду с римлянами упоминаются или одни Latini nominis, или одни socii [Weissenborn, ком к Ливию, 22, 50, 6] без всякого различия в смысле. Выражение homines nominis Latini ас socii Italia (Sallust, Jug, 40), как оно ни правильно само по себе, неупотребительно на официальном языке, которому знакома Italia, но незнакомы Italici.
Как Карфаген боролся с египетским правительством из-за Кирены и скоро должен был вступить в борьбу с римским правительством из-за Сицилии, так и Македония оспаривала у первого из этих правительств решительное влияние на Грецию, а у второго — пока только владычество над берегами Адриатического моря. Со всех сторон готовившиеся столкновения неизбежно должны были вызвать постоянное вмешательство и завлечь Рим в качестве обладателя Италии на ту широкую арену, которую победы Александра Великого и замыслы его преемников превратили в арену непрерывной борьбы.