Войны несчитанные вёрсты

Телегин Константин Федорович

...Победа была вырвана не только невиданным героизмом воинов, творческой мыслью военачальников, но и всей могучей силой нашего народа, идейной убежденностью сынов Родины. Это победа всей нашей страны, направившей под Берлин через необозримые пространства тысячи поездов с танками и орудиями, вещевым имуществом и продовольствием - всем необходимым дли победы.

Сердце торопило солдата вперед, к завершению своей благородной освободительной миссии, к окончанию войны. Он знал, что путь его в родной дом пролегает через Берлин, и он не щадил себя, всемерно укорачивая этот путь. В ураганном вихре последних дней войны, через шквал огня и разящего металла, сквозь каменные и железобетонные преграды, опаленный

огнем, прокопченный дымами пожарищ, он шел с горячим сердцем и благородной яростью на этот последний штурм, рискуя самым дорогим - жизнью. А ведь впереди были радость встречи с родными и близкими, радость мирного, созидательного труда!

Фашистское государство рухнуло. Чудовищная военная машина была разгромлена и полностью уничтожена.

Родина высоко оценила этот ратный подвиг своих сынов. Только по 1-му Белорусскому фронту высокими государственными наградами было отмечено 820 тысяч человек. 399 воинов были удостоены высокого звания Героя Советского Союза.

И только после того как над руинами поверженного Берлина разорвался последний снаряд, я отчетливо почувствовал, как от беспрерывного грохота, от свинцовой давящей усталости звенит в ушах, только в этот момент я ясно представил, что завершено нечеловечески сложное дело.

Вот здесь, на земле столицы разбитого наголову противника, проходила финишная линия невыразимо тяже-I лого четырехлетнего пути к победе. За плечами лежали преодоленные за этот срок войны несчитанные версты с их потерями и обретениями, радостями и печалями, со всем тем, чем был насыщен каждый прожитый день на войне.

...Мы не спали более трех суток, однако 3 мая Г. К. Жуков, я, Н. Э. Берзарин в другие товарищи поехали к центру города, откуда иногда еще доносились хлопки отдельных выстрелов, вышли из машин, у здания рейхстага влились в толпу ликующих воинов, настолько погруженных в чувство всеобщей, всеохватывающей радости, что наше появление некоторое время оставалось незамеченным.

Только после того как мы, выслушав интереснейшие пояснения Артура Пика, расписались на стене рейхстага и кто-то за моей спиной вслух прочитал выведенную Георгием Константиновичем четкую подпись: "Г. Жуков", мы оказались в центре внимания собравшихся.

Всего, кажется, несколько часов назад полыхал бой за Берлин. А сейчас бойцы, от которых еще исходил запах порохового дыма и горячего пота, спрашивали о том, что будет дальше, когда пойдут домой, какой порядок будет установлен здесь - в логове поверженного фашистского зверя.

Часа полтора Г. К. Жуков и я беседовали с бойцами и офицерами и только к вечеру вернулись на свой КП...

Еще 24 апреля командующий 5-й ударной армией генерал Николай Эрастович Берзарин был приказом Военного совета фронта назначен комендантом Берлина. Как только умолкли орудия, так сначала комендатура, а несколько часов спустя и Военный совет фронта оказались буквально погруженными в бесчисленные заботы воскресавшего из руин города.

По вполне понятным причинам в городе не было света, воды, нарушена полностью деятельность транспорта, разрушены коммуникации надземной железной дороги и затоплены водой многие станции метро. Жизнь города, который сравнительно недавно насчитывал более трех миллионов жителей, была почти полностью парализована.

Теперь из уцелевших подвалов начали выходить наружу местные жители. В окнах всех домов, в том числе в наполовину разрушенных, под теплым майским солнцем колыхались белые флаги капитуляции. По улицам растерянно бродили голодные старики, женщины и дети, а пищу находили они у наших солдатских кухонь.

Один очень образованный человек в беседе со мной спустя примерно двадцать пять лет после войны доверительно спросил:

– Скажите, пожалуйста, во всех описаниях добросердечных действий наших солдат в Берлине,

в описаниях случаев спасения немецких детей с риском для собственной жизни нет ли некоего преувеличения? Ведь с чисто психологической точки зрения подобное не укладывается в рамки логики!

Именно этот вопрос, именно имевшие место действительные, а не придуманные факты вынуждают меня напомнить только о некоторых из них.

Член Военного совета 8-й гвардейской армии генерал Д. П. Семенов доложил Военному совету фронта (запись этого доклада сохранилась в архивах), что один из полков вынужден был в ходе боев удерживать здание детской больницы. При осмотре здания разведчики обнаружили в подвале много больных детей, в основном ясельного возраста. Все дети были сильно истощены, несколько из них умерло еще утром. Командир полка, по докладу Д. П. Семенова, распорядился своей властью обеспечить детей продовольствием из запасов полка с расчетом трехдневной потребности. Военный совет, как доложил в заключение Д. П. Семенов, вынес командиру полка благодарность, а сам Семенов распорядился немедленно завезти для поддержания жизни детей мясо, крупы, масло, сахар, хлеб, а ночью под огнем противника разведчики в дом перегнали четырех дойных коров.

Одно из зданий упорно обороняли эсэсовцы, засевшие на верхних этажах, они мешали нашему продвижению, штурмовая группа несла потери. Однако наши танкисты и артиллеристы, зная, что в нижних этажах и подвалах находились дети и старики, сделали все, чтобы они не пострадали.

Можно привести десятки примеров проявления и отдельными воинами Красной Армии подлинного высокого гуманизма. Приведу только несколько из них.

Шел упорный бой с эсэсовцами, засевшими по одной стороне здания Эльзенштрассе, что на подступах к Тиргартепу. В минуту короткого затишья наши бойцы услышали надрывный плач ребенка. Он прослушивался где-то в районе развалин трансформаторной будки.

Сержант Трифон Лукьянович под прицельным огнем противника пробрался к тому месту, откуда слышался плач, и в развалинах будки заметил девочку. Она прижималась к телу убитой матери и звала на помощь.

Забрав девочку с собой, Лукьянович вернулся на свою позицию. При возвращении был ранен, однако за медицинской помощью обратился только тогда, когда передал спасенную девочку в безопасное место. В похожей обстановке и так же самоотверженно спасал ребенка боец Николай Масалов.

А вот еще одно политдонесение. Пламя охватило четырехэтажное здание. Находящиеся поблизости связистки Настя Олехова, Тося Григорьева, Тамара Рженовская и старшина Малышев услышали доносящийся из горящего дома громкий детский плач. Ни минуты не раздумывая, Настя Олехова бросилась в полыхающее здание и со второго этажа спустила на развернутую в руках подруг плащ-палатку задыхавшегося в дыму ребенка. Отважную девушку окружало пламя, она задыхалась в едком дыму, ежесекундно мог обрушиться потолок, по она пошла на голос второго ребенка, пыталась вынести его и упала, задохнувшись. Рискуя жизнью, на помощь поспешил старшина Малышев и спас девушку и ребенка.

Несколько лет спустя после окончания войны в ознаменование благороднейших подвигов советских солдат в Берлине, в Трептов-парке, поднялся величественный памятник советскому воину-освободителю.

Тогда же, когда гарнизон Берлина капитулировал, стало очевидным, что населению угрожает голод, предотвратить который в создавшихся условиях можно было, только используя фронтовые запасы продовольствия. И это было сделано. Уже 3 мая на всех центральных улицах города задымили походные кухни, в которых кашевары готовили для немецкого населения супы и каши, раздавая все это бесплатно. Именно усилиями советского командования и комендатуры уже через две недели пошел первый поезд берлинского метро, многие районы города получили электроэнергию.