Войны несчитанные вёрсты
Шрифт:
А 3 октября, когда случилось непредвиденное - противник ворвался в Орел, над Тулой нависла непосредственная угроза, и командующий округом, правильно оценив сложившуюся обстановку, приказал начальнику Тульского оружейного военно-технического училища выслать передовой отряд в район Мценска и прочно оседлать шоссе на Тулу. Одновременно он издал приказ на оборону подразделениям 14-й запасной бригады и другим частям, находившимся в районе города.
В тот же день был создан штаб тульского боевого участка. В боевом приказе командующего МВО начальнику боевого участка предписывалось сформировать из рабочих города Тулы боевой состав секторов обороны города. Для строительства оборонительного рубежа мобилизовать, с участием городских партийных организаций, местное
Так на четвертом месяце войны, 3 октября, для Московского военного округа, все еще продолжавшего жить по штатам округа тылового, началась боевая страда.
Помню, что и в те дни (и, полагаю, не одному мне) еще верилось, что войска Брянского фронта сумеют отойти организованно, закрепятся на подходящем рубеже и положение нормализуется. Но время шло, а отрезанные друг от друга соединения 50, 3 и 13-й армий Брянского фронта продолжали отходить с тяжелыми боями.
Правда, срочная переброска 1-го гвардейского корпуса под Мценск несколько улучшила положение. Его части успели занять выгодные позиции я остановили на этом направлении продвижение противника. Особенно отличилась танковая бригада полковника М. Е. Катукова: танкисты наносили по противнику неожиданные удары из засад и, невзирая на численное превосходство немецко-фашистских войск, в том числе и танковых, предпринимали смелые рейды по тылам противника. Попытка врага с ходу ворваться в Тулу была сорвана, однако, как показало дальнейшее развитие событий, нависшая над городом опасность не миновала.
Как нам было известно, основное внимание Ставки в те дни было сосредоточено на орловско-курском направлении, куда спешно перебрасывалась с вяземского рубежа 49-я армия генерал-лейтенанта И. Г. Захаркина. Сам факт переброски туда целой армии вносил некоторое успокоение, однако крайне настораживало отсутствие связи с Западным и Резервным фронтами, и днем 4 октября я решил уточнить ситуацию в Генштабе. Ответ последовал самого успокоительного содержания: на Западном и Резервном фронтах за истекшие сутки существенных изменений обстановки не произошло...
Незадолго до событий этого дня Военный совет направил на решающие участки строительства Можайской линии обороны нескольких работников штаба и политуправления. Из их докладов после возвращения следовало, что коллективными усилиями населения и выведенных на рубеж строительных подразделений уже удалось построить огневых точек из сборного железобетона - 289, деревоземляных и с железобетонными колпаками - 534, отрыть 111 километров противотанковых рвов и 95 километров эскарпов. В стадии завершения находилось строительство 110 дотов и 433 дзотов{1}. Работа за короткий срок была проделана поистине огромная, но все же оставалась далекой от завершения. Особенно слабо был подготовлен Калужский УР, ибо его оборудование началось позже других. Несколько отставал от общего хода строительства и Волоколамский укрепрайон. Но, повторяю, строителей рубежей обвинять было не в чем - они трудились на пределе человеческих сил, до кровавых мозолей, недосыпая и недоедая. Никто из наших замечательных советских людей не роптал, не пытался отлынивать от дела. Повседневная, целенаправленная политико-воспитательная работа, личный пример коммунистов и комсомольцев делали труд на оборонительных объектах столицы равным выполнению боевой задачи.
Политическому и трудовому подъему строителей способствовали и работники выездной редакции окружной газеты "Красный воин". Они помогли политработникам и местным партийным организациям развернуть предоктябрьское социалистическое соревнование, разъясняли важность и срочность выполняемого задания партии и Государственного Комитета Обороны, широко освещали факты трудового героизма.
Командир взвода товарищ Шальме написал в газете о своем бойце Кравченко: "Он не думает о своем времени, не считается с непогодой. Дождь ли сечет, свищет ли ветер, Кравченко не уйдет, пока не выполнит задания. Работает за двоих. На вопрос отвечает: "Я знаю, за что борюсь. Я борюсь за укрепление
Газета опубликовала обращение передовиков стройбата, возглавляемого товарищем Дежкиным, ко всем строителям, рассказала о лучших его людях командирах отделений товарищах Тимофееве, Спиридонове, Тяпкине, Маскевиче, красноармейцах Акимове, Фомине, Родионове, выполнявших нормы на 150-200 процентов. Подлинными героями стройки проявили себя в те дни бойцы отделения Каюченко, впятеро перевыполнявшие нормы. Широко пропагандировался передовой опыт личного состава роты старшего лейтенанта Калинина и политрука Барсукова, освоившей скоростные методы строительства{2}.
Газета "Красный воин" во главе с ее ответственным редактором полковым комиссаром Я. М. Ушеренко всей своей деятельностью, а главное, ее результатами еще раз подтвердила правоту ленинского положения о том, что газета не только коллективный пропагандист и агитатор, но и коллективный организатор...
* * *
...Несмотря на успокоительные ответы из Генштаба, меня все время беспокоила мысль о том, что мы приближаемся к какому-то качественно новому периоду обороны Москвы. Да ведь и причин для тревоги было предостаточно. Особенно настораживала неизвестность, противоречивость сообщений о положении на подступах к столбце.
Вечером 4 октября снова позвонил П. А. Артемьев. Слышимость была хорошей, и в голосе командующего отчетливо чувствовалась предельная усталость. Он очень коротко проинформировал меня об обстановке, сложившейся под Тулой, и подчеркнул необходимость немедленного выведения на оборонительные рубежи воинских формирований, способных принять на себя неизбежный, по его мнению, в самое ближайшее время удар противника. Просил передать приказание М. С. Громадину срочно направить под Тулу два зенитных артиллерийских полка или отдельных дивизиона. Заканчивая разговор, Павел Артемьевич обещал связаться со мной еще раз попозже. Но где-то около полуночи последовал звонок от Василия Гавриловича Жаворонкова. Он сообщил о том, что Артемьев уехал с группой командиров в сторону Малоярославца и связь с ним утеряна. Положение становится все более угрожающим: прибывшие соединения 1-го гвардейского корпуса, части местного гарнизона пока отбивают атаки противника, но его нажим усиливается с каждым часом.
Я вызвал начальника ВОСО полковника А. Г. Чернякова и вместе с ним переговорил с Наркоматом путей сообщения и комендантами нескольких станций об ускорении продвижения к Туле и Калуге эшелонов 1-го гвардейского стрелкового корпуса, управления 49-й армии, 5-й гвардейской и 194-й стрелковой дивизий.
Отпустив А. Г. Чернякова, потушил свет, поднял светомаскировочную штору и открыл окно. Стояла глубокая ночь. Погруженный во тьму город отдыхал. Немного подышав свежим воздухом, закрыл окно, прилег на диван, чтобы отдохнуть хотя бы пару часов. Но сон но шел и, ворочаясь с боку на бок, по привычке перебирал в памяти самые неотложные дела, которыми предстояло заняться с утра наступившего 5 октября. Мог ли я подумать тогда, что именно этот день станет для меня самым трудным за всю предыдущую, если не сказать, 0 последующую жизнь.
В шесть утра в кабинет вошел порученец старший политрук В. С. Алешин и открыл окно. В прокуренное помещение ворвался сырой осенний воздух. Отходить ото сна не было необходимости: по существу, мне так и не удалось сомкнуть глаз.
Через 15 минут, после обязательной физзарядки и утреннего туалета, чувствуя себя достаточно свежим, уже сидел за рабочим столом и, отхлебывая из кружки крепчайший чай, просматривал поступившие ночью донесения.
Ровно в 8.00 пришел с докладом начальник штаба И. С. Белов. Наверное, следует напомнить, что по воле обстоятельств мне довелось в эти дай совмещать в единственном лице командование округом, то есть пребывать в качестве руководителя, никакими положениями и инструкциями не предусмотренного. Этим в значительной мере объясняется характер всех моих последующих действий.