Шрифт:
1. ЗНАКОМСТВО С МИСТЕРОМ КЭЛЛАГЕНОМ
Кэллаген свернул за угол и вышел на Ченсери Лейн. Порывы холодного ветра раздували и забрасывали назад полы довольно замызганного дождевика, холод пронизывал поношенные брюки, добираясь до костей. Рост мистера Кэллагена составлял пять футов десять дюймов. При этом он был поджар и сухощав. Все его достояние состояло из двух монет: шестипенсовика и полпенни. Существенной особенностью Кэллагена был тяжкий кашель застарелого курильщика. Руки были длинноваты для его роста, зато лицо —
Лицо это было такого рода, что вам хотелось заглянуть в него ещё раз, если казалось, что вы что-то упустили в первый. Нос был удлиненным и, пожалуй, тонковатым. Глаза — удивительного бирюзового цвета, широко расставлены и почти не мигали. Подбородок заострен и слегка выдавался вперед. Он был чисто выбрит, и форма его рта нравилась женщинам с необъяснимыми вкусами и наклонностями.
Если не принимать во внимание лицо, выглядел он обыкновенным жителем Лондона. Совершенно обыденная, ординарная одежда, старательно ухоженная, но поношенная. Обувь в состоянии близком к критическому, один ботинок требовал срочного ремонта. Но Кэллаген не обращал внимания на такие пустяки. В настоящий момент его волновал вопрос, где взять деньги за квартиру.
Дождь уже основательно промочил поля мягкой черной шляпы, в результате вокруг головы образовалось влажное кольцо. Густые черные волосы свалялись и намокли.
Когда он огибал угол, фонтан жидкой грязи из под колес автобуса, сворачивающего с Холборн, пришелся как раз по туфлям.
Кэллаген поспешил перебраться на подветренную сторону Ченсери Лейн. Затем вспомнил про пакет с карточкой тотализатора, пришедший по почте. Он вскрыл пакет, убедился в тщетности ожиданий и выбросил его. Потом принялся ругаться: спокойно, бегло, методично и изощренно. Он ругался так, что, казалось, испытывал некое удовлетворение от выдачи каждого термина в таком сочетании, в которой прежде его не использовал, что придавало фразам особую глубину.
Пройдя до середины Ченсери Лейн, он повернул на Курситор Стрит, прошел около двадцати ярдов и наконец свернул к подъезду. Пнув входную дверь, Кэллаген стал взбираться по лестнице, минуя второй и третий этажи, сразу на четвертый. Здесь он остановился перед грязноватой дверью, где в верхней части на дымчатом стекле было написано: «Кэллаген. Частное сыскное агентство». И перестал ругаться, когда увидел, что в конторе горит свет.
Положив ключ в карман дождевика, Кэллаген ногой распахнул дверь и вошел в средних размеров приемную.
Напротив окна перед столом для пишущей машинки спиной к нему стояла Эффи Перкинс, приводя в порядок рыжие кудри длинными ухоженными пальцами. Кэллаген оценивающе оглядел её с ног до головы, и ничто от него не ускользнуло. Взгляд медленно прошелся от каблуков в четыре дюйма по стрелкам на чулках, по аккуратной туго облегающей юбке, и встретил в зеркале её зеленые глаза. Дальнейший обзор пришлось остановить.
Он взглянул на часы.
— Какого черта ты не идешь домой? Я же сказал, меня не ждать. Деньги получишь в субботу. Проваливай, мне нужно кое-что обдумать.
Она
— Я думаю, ты предпочел бы, чтобы я осталась, Слим. Во всяком случае, должна сказать тебе, пока ты где-то шлялся, я столкнулась с Мелинсом. И он предупредил, что если ты попытаешься выкинуть какие-нибудь штучки вроде перевозки мебели, он доставит тебе дьявольские неприятности.
Кэллаген, повесив дождевик на вешалку в приемной, прошел в свой кабинет, шлепая промокшими туфлями по полу.
— К дьяволу Мелинса! — в суровом голосе звучала особая приятная хрипотца. — Ты дожидалась только для того, чтоб сообщить мне это, или имеешь в этом деле свой интерес? Все бабы одинаковы: втемяшите в голову какую-нибудь глупость и довольны до смерти, даже если ничего хорошего из этого не выйдет. Давай проваливай, и если тебе нужна рекомендация, я подтвержу, что ты первоклассная машинистка (когда тебе есть что печатать), и что твой стопроцентный сексапилл заставляет тебя злиться, когда ему не находится применения. Сейчас ты в глупом восторге из-за того, что наше агентство дышит на ладан. Так вот, ты чертовски ошибаешься. Иди домой.
Он швырнул мокрую шляпу в угол, сел за стол, взгромоздил на него ноги и принялся внимательно изучать подошву левого ботинка, грозившую отстать от верха.
Эффи наблюдала, уперев руки в бока.
— Почему бы тебе хоть раз не внять здравому смыслу? — спросила она. — Здесь все кончено, и ты прекрасно это знаешь. Но ведешь себя как дурак. С твоими мозгами, сноровкой и опытом ты мог бы найти работу где угодно. Почему ты не хочешь работать на агентство Гриндела? Каждую неделю получал бы конверт с деньгами.
— Чертовски верно, — прервал он. — Но какая безумная идея заставляет тебя навязывать мне работу на этого вшивого Гриндела, а? Хочешь, я скажу? Ты сама собираешься там работать, верно? Ты знаешь, что уже несколько недель моя контора стремительно катится под откос, вот и решила, что весьма разумно уговорить меня сдаться. Но что же все — таки главное, Эффи? Скажи мне!
Он сидел, не снимая ног со стола, и глядел на нее, ожидая ответа.
Эффи вспыхнула.
Кэллаген усмехнулся и продолжал:
— Я думаю, ты ищешь подходящего дружка. А, Эффи? Причем с упором на душевность.
— Как мне хотелось бы влепить тебе хорошую пощечину! Дешевка! Как я тебя ненавижу! И всегда ненавидела.
— Вздор, — возразил Кэллаген. — Все твои проблемы в том, что тебя тянет порезвиться, а босс всегда слишком занят.
Он убрал ноги со стола.
— Теперь давай рассказывай! Ведь не затем ты тут ждала, чтобы сообщить про Мелинса. Это я знал ещё вчера. Что-то случилось. Что? Прекрати думать только о себе и о том, чтобы бы ты сделала со мной, если бы смогла. Выкладывай, что у тебя на уме, а потом можешь выметаться. И держись подальше отсюда. Я ясно выразился?