Воздушная битва за Севастополь 1941—1942

Морозов Мирослав Эдуардович

АБ — авиационные бомбы, AM — авиационные мины, арт. — ар­тиллерия, АТорп — авиационные торпеды, Кторп — торпеды торпед­ных катеров, ММ — морские мины, п/б/в — пропало без вести, ПЛ — подводная лодка, ПЛБ — плавбаза, ТЩ — тральщик.

Трудно сказать, насколько командующий 4-м воздушным флотом генерал-полковник Александр Лёр догадывался обо всех трудностях, которые испытывала советская сторона. Главное в другом: оценив состояние своих, прямо скажем не­многочисленных, сил и поставленные задачи, он пришел к вы­воду, что наибольший эффект будут иметь не налеты на выса­женные войска или удары по линии фронта, а именно удары по судам в портах разгрузки. Наибольшему воздействию под­верглась Феодосия, поскольку именно здесь имелись наилуч­шие условия для разгрузки крупнотоннажных пароходов, к то­му же она находилась гораздо ближе к линии фронта. Один за другим от ударов с воздуха там погибли транспорты «Красно­гвардеец» (2719 брт; 31 декабря), «Ташкент» (5552 брт; 1 ян­варя), «Зырянин» (2593 брт; 4 января) и «Ногин» (2109 брт; 5 января), получили повреждения «Димитров», «Калинин», «Се­ров», «Жан Жорес». Крейсер «Красный Кавказ», принявший 1000 т воды через пробоины, возникшие в результате близких разрывов авиабомб, вышел из строя до августа 1942 г. Следу­ет подчеркнуть, что эти успе­хи были достигнуты бомбар­дировщиками

групп III/KG27 и III/KG51 и эскадрильи 6/KG26, причем в III/KG51, как указыва­ет германский историк Г. Пло­хер, на тот момент ежедневно имелось в среднем четыре исправных «юнкерса». Вряд ли остальные подразделения могли похвастаться большим числом машин.

Как же немцам удалось достигнуть столь умопомра­чительных успехов? Да очень просто: командование выса­живавшейся в Феодосии 44-й армии в числе перевозимых войск и грузов отдало при­оритет пехоте, артиллерии и танкам, а также боеприпасам и горючему. Оно опасалось немецкого контрнаступле­ния, хотя на том этапе распо­лагало большим, по сравнению с противником, количеством войск. Первое подразделе­ние зенитной артиллерии было переброшено в Феодосию только 3 января. Неоднократные просьбы флота прикрыть порт истребителями ВВС Красной Армии игнорировались на том основании, что аэродром Владиславовка находился слишком близко к линии фронта и мог подвергаться артилле­рийскому обстрелу. Вместо этого командующий Кавказским фронтом требовал от флота нахождения в Феодосии отряда боевых кораблей, хорошо вооруженных зенитной артиллери­ей. Но таких флот не имел, а обычные тральщики и стороже­вые катера, которых и так не хватало для сопровождения кон­воев, сами запросто становились жертвами немецкой авиа­ции. В конце концов решили разгружать транспорты только в ночное время, а в светлое им следовало уходить из порта и ждать ночи в 30—40 милях от берега. Такая тактика тоже не принесла хорошего результата. Во-первых, поскольку коман­дование 44-й армии не выделяло никаких дополнительных сил для выгрузки судов, она осуществлялась крайне медлен­но. Так, с транспорта «Кубань» за две ночные разгрузки было снято только 15% груза. Во-вторых, дрейфовавшие в море су­да также подвергались налетам бомбардировщиков. 9 января люфтваффе добились нового крупного успеха, потопив на вы­ходе из порта транспорта «Чатырдаг» (901 брт) и «Спартако­вец» (958 брт). Наконец, 12 января на аэродром Фокшаны в Румынии прибыла группа I/KG100, пилоты которой были обу­чены минным постановкам. Их результат не замедлил ска­заться — рано утром 16 января, покидая порт после ночной разгрузки, на мине подорвался и затонул пароход «Жан Жо­рес» (3972 брт). В результате из шести крупных транспортов, задействованных в советской десантной операции, два по­гибли и два получили повреждения, правда, не слишком серь­езные. Конец феодосийской эпопеи наступил 18 января, ко­гда войска 11-й немецкой армии внезапным контрударом вернули порт. Генерал Манштейн впоследствии писал в ме­муарах: «Авиация, как мы теперь увидели, несмотря на небла­гоприятную погоду, неплохо поработала в феодосийском порту и потопила несколько транспортов». Отставной фельд­маршал поскромничал — фоторепортаж с названием «Trйт­merfeld Feodosia» («Поле развалин Феодосия») [уточнить нем. название — Прим. lenok555] облетел стра­ницы немецких газет.

В наступлении 11-я армия была поддержана авиацией созданного в середине января «Специального штаба Крым» (командующий — генерал Р. Риттер фон Грайм). Любопытно отметить, что до 30 ноября 1941 г. Грайм командовал V авиа­корпусом, входившим в состав 4-го ВФ. В конце ноября в свя­зи с «близким окончанием войны в России» штаб корпуса по­лучил приказание перебазироваться в Брюссель, где он дол­жен был возглавить авиасоединения, действовавшие против Англии. Не успели выполнить это указание, как 7 января Грайм был вызван в резиденцию Геринга Каринхалле. Рейхе­маршал приказал Грайму создать из офицеров своего штаба оперативную группу и во главе нее немедленно вернуться в Россию. В оперативное подчинение «Специального штаба» перешли группы II и III/StG77, III/KG27, III/KG51, I/KG 100, штаб эскадры JG77 и группа III/JG77, а также разведывательная эс­кадрилья 4(F)/122.

Необходимо отметить, что уже в этот период войска СОРа испытывали немалые трудности с получением снабжения. Ко­мандующий фронтом генерал Козлов приказал «максимально форсировать перевозки войск… [Крымского фронта], для че­го немедленно сосредоточить в Новороссийске все транс­портные средства военно-морского и гражданского флотов, вплоть до тихоходных судов». Для перевозки в Севастополь предлагалось оставить минимум транспортов, необходимых для отправки боезапаса, продовольствия и пополнения люд­ским составом.

Следующий месяц прошел сравнительно спокойно. Нем­цы на Керченском полуострове уперлись в Парпачские пози­ции и временно отказались от дальнейших попыток потеснить здесь советские соединения. Напротив, они сами ожидали наступления, поскольку сосредоточение крупных сил против­ника не было для них секретом. Весь этот период авиация «Специального штаба Крым» сосредоточила свои усилия (с 19 января по 18 февраля самолеты «Специального штаба Крым» совершили 1089 самолето-вылетов, в том числе 256 — бом­бардировщики) против войск на Парпачских позициях и пор­тов разгрузки подкреплений в Керченском проливе. Ей уда­лось повредить еще три транспорта, причем два из них («Эм­ба» и «Красный Профинтерн») настолько серьезно, что они не принимали участия в перевозках до конца войны. Пароход «Кубань» подорвался на мине советского оборонительного заграждения в Керченском проливе и был отбуксирован в Но­вороссийск, где в апреле немецкие самолеты нанесли ему дополнительные повреждения. В результате сроки сосредо­точения войск Крымского фронта оказались сорваны, а их на­ступление, состоявшееся между 27 февраля и 3 марта, — ма­лоуспешным. Лишь на одном участке фронта им удалось оп­рокинуть части румынской пехотной дивизии, но Манштейн быстро локализовал это вклинение. Таковы были плоды усилий самоотверженной работы моряков Морского флота! Нелишне напомнить, что все это сосредоточение войск происходило за счет перевозок в интересах СОРа. Об этом недвусмысленно свиде­тельствуют следующие цифры: если в декабре 1941 г. в Сева­стополь был совершен 41 рейс транспортных судов, то в январе уже только 28, а в феврале — 24. Несмотря на то что до 30% судов, осуществлявших перевозки в Севастополь, не эскор­тировались боевыми кораблями, погибло только одно судно, которое в феврале подорвалось на советском оборонительном заграждении у входа в базу. Эти цифры ясно говорят о том, что никаких помех в снабжении Севастополя в этот период со­ветская сторона не испытывала, если не принимать во внима­ние, конечно, помехи со стороны собственного командования.

Схожие процессы наблюдались и в картине доставки гру­зов. За декабрь их поступило почти 30

тыс. тонн, а за январь и февраль, вместе взятые, — только 29 тыс. При этом боепри­пасы составляли только 15—18 % (в декабре — 4763 т, в янва­ре — феврале — 5327 т) от всего объема поступлений, что не позволяло не только создать запасы на случай нового штур­ма, но и пополнить боекомплект до общепринятых норм. На­помним, что командование Крымского фронта требовало от войск СОРа участия во всех предпринимаемых наступлениях, напрасно ожидая, что это поможет отвлечь часть вражеских сил с Парпачских позиций. Боекомплект постоянно расходо­вался, а увеличить его подачу мешало то обстоятельство, что в Севастополе не имелось ни крупных запасов топлива, ни продовольствия. Именно поэтому каждая из названных групп грузов отнимала до 40% от всего объема доставки. И даже не­смотря на это, 1 апреля городской комитет Компартии был вынужден принять решение о сокращении выдачи хлеба граж­данскому населению: рабочим с 800 до 600 граммов, служа­щим и членам семей военнослужащих с 600 до 400, иждивен­цам до 300. Следует напомнить, что в Севастополе все еще находилось не менее 30 тысяч человек гражданского населе­ния, включая 3 тысячи детей. Это население не являлось обу­зой, а наоборот, всем чем можно помогало воинам СОРа — занималось на подземных заводах выпуском мин и гранат, ра­ботало на строительстве укреплений, ухаживало за ранены­ми. Несколько лучше питались солдаты, находившиеся на фрон­те. В своих мемуарах командир 7-й бригады морской пехоты Е. И. Жидилов вспоминал: «Если в чем и испытывали нехватку, так не в пище, а в боеприпасах. Несмотря на расторопность наших хозяйственников, снарядов и мин мы получали все меньше и меньше. На каждый день нам планировались лишь доли боекомплекта. Правда, у нас еще имеются некоторые запасы снарядов и мин, и потому мы позволяем себе иногда увеличивать норму расхода, но стреляем только по обнару­женным целям и совсем прекратили стрельбу по площадям».

Таким образом, обстановка на Черном море и в Крыму к 20-м числам февраля была достаточно сложной. И та, и дру­гая сторона имели определенные потенциальные возможно­сти, дело оставалось лишь за тем, кто первым сумеет их реа­лизовать. Увы, в этом преуспели немцы.

Все началось с небольших организационных изменений, которые повлекли за собой заметные перемены в расстанов­ке сил. В 20-х числах февраля штаб фон Грайма был расфор­мирован, а точнее, переведен на центральное направление, где вскоре стал основой для формирования авиационного ко­мандования «Восток». Все действовавшие в Крыму авиачасти в большинстве перешли в подчинение штаба «Fliegerfahrer Sud». Он был создан еще в декабре 1941 г., в качестве команд­ной инстанции, которая бы специально отвечала за ведение боевых действий над Черным морем. Командующим являлся полковник В. фон Вильдт (Oberst Wolfgang von Wild), хорошо зарекомендовавший себя в 1941 г., когда командовал анало­гичным формированием на Балтийском море. Первоначально в подчинении фон Вильдта находились только подразделения гидросамолетов-разведчиков и торпедоносная эскадрилья 6/KG26, которая в условиях малочисленности ударных само­летов использовалась в качестве обычной бомбардировоч­ной. Когда в 20-х числах февраля обстановка на сухопутном фронте ненадолго стабилизировалась, фон Вильдт решил ис­пользовать свои силы по прямому назначению. Для этого «хейнкели» группы I/KG100 и эскадрильи 6/KG26 были пере­базированы на аэродром Саки, который находился всего в 59 км от Севастополя. Никогда ранее немецкие бомбардировщики не располагались на таком небольшом расстоянии от линии фронта. До того все бомбардировочные группы, поддержи­вавшие войска Манштейна, базировались на аэродромах Ни­колаева, Херсона, Днепропетровска и Кривого Рога, находив­шихся на таком удаленном расстоянии от советских аэродро­мов, что можно было практически не опасаться ответных действий нашей авиации. Теперь же, когда речь пошла о бло­каде Севастополя, немецкое авиационное командование, не задумываясь, передислоцировало свои подразделения на «передний край» — туда, откуда им ближе было наносить уда­ры по советским морским коммуникациям вдоль берегов Крыма и Кавказа. Впрочем, в предыдущей главе мы уже гово­рили, что за это перебазирование немцам пришлось распла­чиваться еженощными воздушными тревогами.

Первые воздушно-морские сражения на советских комму­никациях в 1942 г. пришлись на конец февраля. 23-го числа из Новороссийска в Севастополь вышел конвой в составе танке­ра «Москва», транспорта «Георгий Димитров» и тральщика Т-404. Любопытно отметить, что груженный стройматериала­ми «Г. Димитров» не имел хода из-за предшествующих повре­ждений и буксировался «Москвой». Из-за этого переход рас­тянулся на трое суток. Днем 24-го юго-восточнее Ялты суда были атакованы небольшой группой «юнкерсов» из III/KG51, но отражены сосредоточенным огнем зенитных орудий. Не­мецкие бомбардировщики вылетали на поиск линкора «Па­рижская коммуна», который, по ошибочным данным немецкой разведки, вел обстрел войск 11-й армии из Феодосийского залива. На обратном пути самолеты случайно обнаружили конвой, который приняли за отряд боевых кораблей во главе с крейсером. Германские летчики доложили, что добились по­падания в корму «крейсера» 1000-килограммовой бомбой, что, как мы знаем, совершенно не соответствовало истине.

На следующие сутки для усиления охранения конвоя из Севастополя прибыл тральщик Т-413 — и весьма своевре­менно. Всю вторую половину дня суда подвергались налетам небольших групп «хейнкелей», за которыми в 19.15 последо­вала атака трех Не-111 — торпедоносцев. Суда уклонились от всех торпед, но при энергичном маневрировании буксир лопнул, и «Москва» в охранении Т-413 ушла в Севастополь. «Г. Димит­ров» отбуксировали туда лишь на следующий день. Советская сторона не претендовала на сбитие самолетов противника, но точно известно, что один Не-111 из 6/KG26 25-го пропал без вести вместе со всем экипажем.

По всей видимости, германское командование было не­сколько обескуражено таким дебютом торпедоносцев, кото­рые не применялись на данном театре с ноября 1941 г. 1 мар­та одиночный «хейнкель» промахнулся торпедами по транс­порту «Курск», перевозившему раненых из порта Камыш­-Бурун в Новороссийск (по немецким данным, у торпед после приводнения не запустились двигатели), но в предрассвет­ных сумерках 2 марта другой торпедоносец-охотник смог по­разить пароход «Фабрициус» (2434 брт), шедший с военным грузом в Камыш-Бурун. Судну удалось выброситься на берег в районе мыса Утриш, но снять его с камней не получилось, и в конце концов оно было полностью потеряно. Вечером 4 мар­та другой торпедоносец безуспешно атаковал танкер «Сер­го», совершавший переход из Туапсе в Новороссийск. Спустя пять дней три «хейнкеля» с торпедами вышли в атаку на мин­ный заградитель «Коминтерн» и транспорт «Красная Кубань», которые возвращались из Севастополя в Поти, но и на этот раз кораблям удалось уклониться. 10 марта нападению под­вергся санитарный транспорт «Львов», шедший в сопровож­дении эсминца «Шаумян». Оба немецких пилота допустили большие ошибки при прицеливании в вечерних сумерках, и все их торпеды прошли мимо целей.