Воздушные пираты
Шрифт:
Пока он говорил, всё его тело стало не только светиться, но и поблёскивать.
Прутик ахнул и отступил назад.
— Ч-что п-происходит? — с запинкой выговорил он.
Облачный Волк поднял руки и ошеломленно смотрел, как они сверкают, подобно миллиардам танцующих светлячков.
— Ну вот она и пришла за мной, — вздохнул он.
— Что ты имеешь в виду? Что происходит?
—
Он говорил, и, сверкая всё ярче и ярче, фигура Облачного Волка, капитана воздушных пиратов, становилась едва различимой.
— Мать Штормов призвала меня к себе. Мне придётся оставить тебя, Прутик.
— Нет! — закричал Прутик. — Я не отпущу тебя! — Он подполз к отцу на коленях и попытался обхватить его и поднять на руки, но это было всё равно что убаюкивать свет. — Отец!
— И ещё, Прутик, — сказал отец. — Ты должен знать вот ещё что… Когда Мать Штормов разразится…
— Когда, отец? — спрашивал Прутик. — Когда?
Сверкающие губы Облачного Волка задвигались, но не было слышно ни звука.
— Отец? — в отчаянии закричал Прутик. — Когда?
… Привязанные друг к другу, два корабля воздушных пиратов медленно кружились в воздухе. Прутик покинул растворяющийся «Громобой» и сквозь зияющую пустоту полетел обратно, к «Танцующему-на-Краю», которого Каменный Пилот опустил ниже. С тяжёлым стуком Прутик приземлился на палубу. Верёвка за его спиной свободно провисла. «Громобой» полностью исчез.
Каменный Пилот пристально вглядывался в посеревшее лицо Прутика:
— Что произошло?
Прутик попытался привести мысли в порядок.
— Это… это было так странно, — прошептал он. — Необычно…
— Капитан Прутик, — повторял Каменный Пилот и тряс Прутика за плечи, — приди в себя. Расскажи мне, что произошло на борту «Громобоя». Что с Облачным Волком, твоим отцом? Ты нашёл его?
Прутик взглянул на Каменного Пилота так, будто видел впервые. Его глаза наполнились слезами…
— Да, но… Нет, я не знаю, что и думать…
Ни слова не говоря, Каменный Пилот протянул руку и расстегнул внутренние замочки, которыми его капюшон с застеклённой прорезью для глаз был пристёгнут к плащу. Застёжки отскочили, и Каменный Пилот снял капюшон. Под капюшоном оказалась изящная девичья головка. Рыжие волосы струились по плечам.
— Прутик, это я, Моджин, — мягко произнесла она. — Помнишь? Ты когда-то спас мне жизнь. — Она помолчала. — А теперь успокойся и расскажи
Прутик покачал головой.
— Я действительно видел отца, — сказал он, — но он ушёл. Навсегда. — Капитан шмыгнул носом, как маленький, безуспешно пытаясь проглотить болезненно вставший в горле ком. — Перед тем как исчезнуть, он сказал мне, что я должен сделать. Нужно разрушить Санктафракс.
— Разрушить Санктафракс? — воскликнула Моджин. — Но зачем?
Прутик жестом остановил её:
— Мы должны вернуться в Санктафракс, чтобы я мог предупредить Верховного Академика.
— Но, Прутик, — заметила Моджин, — мы попали в штиль в открытом небе.
Прутик сжал голову руками и покачивал ею из стороны в сторону.
— Прутик, ты должен рассказать мне то, что знаешь, — настаивала Моджин. — Может, по милости неба хоть один из нас выживет и сможет передать послание твоего отца.
— Да, — согласился Прутик, собравшись с силами. — Ты права. — И начал рассказывать Моджин то, что передал ему Облачный Волк, а её глаза от удивления открывались всё шире и шире.
— Мать Штормов, — прошептала она, — Ри-веррайз… Я всегда думала, что это просто легенды.
— Я тоже думал, — ответил Прутик. — Я… — Тут у него рот раскрылся от изумления. — О небо! — воскликнул он. — Что же это происходит?
Они оба оглянулись вокруг. Казалось, что блестящий воздух сгустился в ком и летел прямо на них.
— Скорее, Прутик, — торопила Моджин. — Расскажи мне всё, пока не поздно.
Белый свет приближался, воздух стал плотнее. Боль у Прутика в ушах стала невыносимой.
— Он сказал мне… он сказал…
Вокруг него свет разгорался всё ярче. Свистело в ушах. В голове пульсировала боль. Несмотря на то что воспоминания его, казалось, были абсолютно отчётливы, слова, чтобы выразить их, никак не приходили на ум.
— И что, Прутик? — спрашивала Моджин.
— Когда разразится Мать Штормов? Он сказал тебе или нет?
Прутик сжал голову. Воздух становился всё гуще, всё тяжелее.
— Я… он… — шептал Прутик. Его глаза готовы были вылезти из орбит, а голову, похоже, зажали в тиски. — Когда… когда упадёт последняя капля, тогда она придёт. Тогда, когда над Риверрайзом забрезжит заря, — слабо прошептал он. — Над Санктафраксом будет полночь…
— Но Прутик не знал, слышит его Моджин или нет, ветер относил его слова в сторону, белый свет затуманивал глаза, и высокий хнычущий звук свистел в ушах. — Надень… капюшон! — закричал он Моджин и двинулся вперёд, чтобы помочь ей натянуть тяжёлое одеяние.
Воздух стал ещё белее. Ярко-белым. Ослепляюще белым. Он застилал глаза, скрывая окружающее, так что Прутик, наконец, полностью ослеп. Небо задрожало. Капитан упал в стороне от Моджин, поднялся с трудом и, спотыкаясь, побрёл обратно — медленно, невозможно медленно — сквозь этот злобный воздух.