Воздушные путешествия. Очерки истории выдающихся перелетов
Шрифт:
Во время парада в честь встречи челюскинцев 19 июня «Максим Горький», пилотируемый Громовым, впервые гордо проплыл над Красной площадью в сопровождении двух истребителей И-4. Москвичам было сброшено 200 тысяч листовок-приветствий челюскинцам.
После завершения летных испытаний машина стала флагманом агитэскадрильи имени Максима Горького. Некоторое время на воздушные прогулки в пассажирский салон АНТ-20 приглашали ударников труда, зарубежных гостей. В частности, с большим восторгом отзывался о своем полете на его борту знаменитый французский писатель и летчик Антуан де Сент-Экзюпери: ... Все было непохоже на привычную для меня воздушную обстановку. Но еще более, чем техническим совершенством самолета, я восхищался молодым экипажем и тем порывом, который был общим для всех этих людей. Я восхищался их серьезностью
Беда пришла 18 мая 1935 года. В это солнечное воскресенье с раннего утра к Центральному аэродрому столицы потянулись москвичи, рассчитывающие «прокатиться» или хотя бы полюбоваться красавцем-самолетом. В командирское кресло и кресло второго пилота сели опытные летчики-испытатели И. С. Журов и И. В. Михеев. На борт взяли 33 пассажира. Экипаж в этом полете состоял из 12 человек. Басовито гудя всеми своими моторами, воздушный гигант легко и даже как-то грациозно взлетел и стал набирать высоту. Следом за ним ушли в воздух еще три самолета. Каждый из них имел свою задачу. АНТ-14, пилотируемый летчиком Чулковым, сопровождал «Максима Горького», следуя за ним на некотором расстоянии. Двухместный Р-5 летчика Рыбушкина поднял в небо кинооператора Щекутьева, который собрался снимать АНТ-20 в полете. Третий самолет – истребитель И-5, пилотируемый Н. П. Благиным, – по замыслу кинодокументалистов должен был во время съемок лететь рядом с АНТ-20, чтобы мизерностью своих размеров подчеркнуть размеры колосса.
Сделав широкий круг над аэродромом, «Максим Горький» пошел на второй заход. Щекутьев снимал и снимал его величавый полет в утреннем московском небе. Чулков с АНТ-14 наблюдал за всеми тремя самолетами. Очевидно, его рассказ можно считать наиболее объективным, так как он не отвлекался на выполнение других задач и был всецело занят наблюдением.
Чулков вспоминал: С первых минут полета рядом близость двух машин приобрела грозный характер. Благин носился рядом с «Максимом Горьким» буквально бесшабашно. В его полете не было никакой продуманности. У меня создалось впечатление, что под объективом кинокамеры он хочет враз приобрести славу великолепного летчика. Весь его пилотаж поражал ужасающей безграмотностью: был торопливым, грубым, неосмотрительным, лишенным трезвого профессионального расчета. Казалось, что летчик находился в каком-то ослеплении. С бесшабашной отчаянностью бросил Благин свой истребитель в короткое пике за хвостом «Максима», пронесся под его животом и, оказавшись впереди, круто рванул ручку управления на себя, намереваясь описать вокруг гиганта мертвую петлю. Начальная скорость истребителя была недостаточной, ввод в петлю грубым. В верхней точке мертвой петли самолет завис и, потеряв скорость, неуправляемой глыбой рухнул вниз, на медленно проплывающий под ним корабль...
Истребитель Благина врезался в средний мотор правой группы моторов и выбил его ударом. Тот отвалился и полетел вниз, а машина Благина застряла в образовавшемся рваном отверстии крыла.
Гигантский самолет перенес этот страшный таран, и не исключено, что Михеев с Журовым посадили бы его, если бы вдруг у И-5 не оторвалась хвостовая часть. Она нанесла второй, уже смертельный удар по «Максиму Горькому», врезавшись в органы его управления. Медленно заваливаясь на правое крыло, «Максим Горький» как-то вяло «лег на спину» – перевернулся в воздухе – и, падая, стал на глазах у наблюдавших за ним людей разваливаться в небе. Через несколько секунд страшный взрыв подвел итог полету.
Почему так случилось? Кто такой Благин? Справедливо ли, что в эпитафии 46 жертвам катастрофы (включая Благина) на Новодевичьем кладбище в Москве виновником катастрофы назван Благин? Почему сегодня, спустя полвека с момента гибели АНТ-20, мы снова возвращаемся к этой трагедии?
Автор этой книги не знал Благина, но хотел бы познакомить читателя с мнением старейшего русского летчика Алексея Константиновича Туманского, который практически всю летную жизнь Благина являлся его командиром. Постараемся передать его отзыв о Благине дословно: Индивидуалист, гордец, никогда не умевший считаться с мнением других. Я не помню других его объяснений (случаев нарушения летной дисциплины. – А. Б.) кроме: «А так веселее, я скучать не люблю!»
Туманский вспоминает, что он часто отстранял Благина от полетов за нарушения летной дисциплины. В конце концов Благин был уволен из ВВС «за воздушное хулиганство и недисциплинированность».
Когда заходил разговор о Благине, Алексей Константинович не переставал удивляться, как и благодаря чему (а скорее, благодаря кому) Благин стал летчиком ЦАГИ, куда с трудом попадали действительно хорошие летчики. Как ему могли доверить полет вблизи уникального самолета?
Не случайно, видимо, И. В. Михеев перед роковым взлетом сказал Благину: «Не вздумай фигурять!»
Говоря обо всей этой печальной истории, хотелось бы заметить, что с недавних времен в советской периодической печати, уже не единожды, появляются утверждения, что Благин-де имел приказ свыше (чуть ли не от Сталина) на пилотаж вокруг «Максима Горького» и по этой причине в гибели его... не виноват. Аргументация, мягко выражаясь, странная. В конце концов, какая разница, по приказу или без оного резко рванул ручку управления самолетом на себя пилот, неудачно сделавший петлю? Вряд ли Благин мог получить приказ уничтожить «Максима Горького» ценою собственной жизни.
Сегодняшние реабилитаторы Благина утверждают также, что он не мог быть виновником гибели АНТ-20 хотя бы и потому, что, имея более чем пятнадцатилетний стаж летной работы, он был опытнейшим летчиком, мастерство которого в небе ценил даже Чкалов. Так ли это?
Сохранилась кинопленка, отснятая Щекутьевым. К сожалению, он снимал лишь до момента тарана истребителем «Максима Горького». Далее, видимо, потрясенный трагедией, разыгрывающейся у него на глазах, он перестал вести съемку. Отснятые кадры показывают, что Благин попытался выполнить рядом с АНТ-20 три фигуры: «полубочку» и две «мертвые петли». Все три неудачно. Любой человек, овладевший индивидуальным пилотажем, согласится с тем, что потеря скорости при выполнении такой простейшей, азбучной фигуры пилотажа, как «мертвая петля», – это грубая ошибка для курсанта и позор для летчика, ибо эта потеря скорости четко ощущается не только по снижению эффективности рулей самолета, но еще и тем местом, на котором сидит летчик. Очевидно, что полтора десятка лет летной работы гарантируют высокое мастерство не всем летчикам. Здесь, на наш взгляд, уместно вспомнить ставшую знаменитой фразу видного английского флотоводца адмирала Нельсона: «Мой сундук проплавал со мной более тридцати лет, но от этого опытным моряком не стал».
Хотелось бы, чтобы читатель понял нас правильно. Мы совсем не преследуем цель позорить так или иначе погибшего летчика. Мертвые сраму не имут. Но во имя полусотни людей, ставших жертвами легкомыслия, обойти молчанием эту тему было нельзя...
Май 1934 и май 1935 годов стали роковыми месяцами в судьбе Алексея Максимовича Горького. Еще первого мая 1934 года, обняв за плечи любимого сына, великий русский писатель любовался с трибуны на Красной площади ликованием советских людей, в абсолютном большинстве своем считавших себя вполне, по-настоящему счастливыми. А спустя несколько дней, 11 мая, не без помощи Генриха Ягоды, на тридцать седьмом году жизни сын скончался от воспаления легких совершенно неожиданно для отца. В 1899 году, даря А. П. Чехову свою фотографию, где у него на плечах запечатлен фотографом улыбающийся малыш, Горький надписал ее так: «Горький и его лучшее произведение». И вдруг Максима не стало. Близкие к писателю люди, вспоминая те невыносимо тяжелые минуты, когда убитый горем отец стоял у постели умирающего сына, рассказывают, что он как-то совершенно неожиданно возбудился, засуетился и громко заговорил о нелепости гибели молодой жизни, о чудовищной противоестественности этого и несправедливости рока, повелевающего иногда родителям переживать своих детей. Это был вопль отчаявшейся души.
Смерть сына для меня – удар действительно тяжелый, идиотски оскорбительный. Перед глазами моими неотступно стоит зрелище его смерти, кажется, что я видел вчера и уже не забуду до конца моих дней эту возмутительную пытку человека механическим садизмом природы. Он был крепкий, здоровый человек, Максим, и умирал тяжело, – писал Алексей Максимович Ромену Роллану.
Страшное горе буквально раздавило писателя. Осиротевший, притихший дом, который когда-то наполняли голоса родных и близких людей, на Малой Никитской в Москве как бы замер в предчувствии новой беды. Здоровье Горького стало резко ухудшаться. Писатель слабел день ото дня.