Воздушные стены
Шрифт:
– Никто не заставит меня повернуть назад, – запротестовала она. – Да и времени вполне достаточно.
– Лагерь разбит за дорогой, – недвусмысленно начала Джил. – Через два часа стемнеет, а кроме того... – она шагнула к Альде, но та отступила, готовая к бегству. Джил остановилась и заговорила мягче. – А кроме того, если вас узнают, вы можете вообще никогда не вернуться!
– Никто меня не узнает, – упрямилась Альда, соблюдая дистанцию, – все будет в порядке.
Джил вздохнула:
– Никто не знает, что будет.
Она хотела приблизиться, но Альда попятилась назад. Руди как-то сказал, что сумасшедшая смелость
– Я вас не отпущу одну, хотите вы того или нет, – отрезала Джил.
Альда слегка покраснела и начала, сокрушаясь:
– Но вы не должны...
– Только Богу известно, кто и что должен.
Джил решительно двинулась к долине, продираясь сквозь заснеженные деревья.
– Здесь ближе. Постарайтесь, чтобы вас не заметили с наблюдательного поста на дороге.
Альда молча последовала за ней. Через час с небольшим они были в лагере. Как Джил и предполагала, пришельцы расположились около Высоких ворот. В прошлом эти смотровые башни стояли на границе Королевства, охраняя его от нападений разрозненных мелких княжеств. Но когда границы расширились, башни превратились в руины, оставаясь крепостью для птиц и животных. По дороге девушки встретили худого серого человека, который раньше, судя по обвислым щекам, был очень толстым. Поверх лохмотьев был накинут грязный плащ, отделанный золоченым бархатом. Альда объяснила, что хочет поговорить с их предводителем. Лагерь пропах запахом нечистот и дыма. Скудный скарб, посуда и кучки хвороста валялись на грязном снегу. Мужчины и женщины сидели вокруг костров или обреченно сновали между ними. Здесь было совсем тихо, если не считать жалобного плача детей. И Джил устыдилась своего плаща, силы и сытного обеда, который она с аппетитом съела днем. Они остановились перед шалашом. Около входа, на ложе из сосновых веток, сидел мужчина и ласково поглаживал хрупкие щуплые руки двух спящих малышей с заплаканными лицами. Дети спали, прижавшись друг к другу. Он поднял голову, когда тени Джил и Минальды заслонили свет.
– Милорд?
Мужчина медленно и осторожно поднялся, чтобы не разбудить детей, и вышел из шалаша. Джил сразу же узнала монаха, который просил Алвира о помощи.
– Это ты? Траго? – взгляд темных запавших глаз скользнул по тощему человеку, сопровождавшему Джил и Альду, и задержался на их лицах. – Ты можешь идти, Траго. Скажи, чтобы кто-нибудь побыл с мальчиками.
Траго пошел в лагерь. Мужчина повернулся к ним. Кожа его лица казалась восковой на фоне неухоженной бороды.
– Я – Майо Трана, аббат из Пенамбры, – тихо представился он.
Альда пустилась в путаные объяснения, но он вдруг улыбнулся, и белоснежные зубы сверкнули в бороде.
– Мой предшественник наверняка присутствовал на вашей свадьбе, Ваше величество.
Щеки Альды покрылись густым румянцем. Мужчина продолжал:
– Я был капитаном его стражи.
И он почтительно склонил голову, отдавая дань ее высокому положению. В его голосе не было иронии, когда он произнес:
– Добро пожаловать в то, что осталось от Пенамбры.
– Мне очень жаль, – прошептала Альда. – Не думайте, что я пришла из праздного любопытства.
– Ну что вы, – успокоил он девушку. – Но раз вы без охраны и инкогнито, то, стало быть, визит ваш носит тайный характер.
Он понял, что
– Очень жаль, – повторила она. – Я не могла не придти.
– Я понимаю, – сказал Майо, – спасибо за сочувствие.
Он взглянул поверх голов на лагерь. В воздухе стоял нестерпимый смрад падали, из которой варили ужин. Надрывный плач детей не прекращался ни на минуту.
– Не советую вам приходить в лагерь. Пока я в силах удержать моих людей от превращения в бандитов. Но в следующий раз вы можете пожалеть о своем визите. Если я не умру от голода, люди могут переступить через запретную черту, отказавшись повиноваться мне. И тогда вам придется иметь дело с кем-то другим. Нам не оправиться от удара Дарков.
Голос Альды был робок:
– Пенамбра действительно уничтожена?
– Да, – подтвердил аббат. – Из города бежало девять тысяч человек с фургонами, нагруженными вещами, провизией и всем, что мы могли увезти. Вы знаете, Пенамбра – город мостов, возведенных на сотне островков в заливе. Дожди затопили город, загнали нас в подвалы, а Дарки проникали в подвалы даже днем. Половину нашей провизии унесли потоки воды, половину людей погубили Дарки. Мы не успели даже осмотреть город. В дельте он все тот же. Земли размыты дождями и затоплены Дарками, разрушившими дамбы на реках. Богатые кварталы Реальма разграблены вурдалаками. Город стонет от Дарков. Они берут в плен столько людей, сколько могут убить сразу. Неужели вы не знаете этого?
– Знаю, – сказала Альда, – я не раз слышала об этом.
Он пристально посмотрел в глаза девушки, затем кивнул.
– Если вы знали об этом, Миледи, и до сих пор среди нас, вы более счастливы, нежели я предполагал.
Он скрестил на груди иссохшие руки. Слишком добрый человек, чтобы возглавлять церковные войска, подумала Джил. Мимо них, отдавая честь аббату, прошли воины в обветшалой одежде. Они сменяли лагерный караул: худых, грязных мужчин и женщин с луками и топорами. Майо вздохнул.
– Люди говорили об Убежище Вызова, старом владении в Ренвете. Кое-где фермеры достроили небольшие укрепленные замки. Ваш брат не первый, кто прогнал нас. Но даже они не кажутся надежной защитой от Дарков. Их крепости разбиты вдребезги, словно яичная скорлупа, защитники мертвы. Нас окружали бесчисленные стаи волков или собак. Слухи о Белых Рейдерах в долине не давали покоя... Иногда во время марша мне казалось, что это конец света. – Белые зубы обнажились на мгновение. – Я думал, что конец света будет милосердней. Если верить Священному Писанию, это должно произойти быстро.
– О, но это произошло быстро, – Альда посмотрела вокруг себя на опустошенный лагерь, ее драгоценности сверкали в волосах, когда она поворачивала голову. – Подумать только, еще летом мы сидели на своих террасах, наблюдая за солнцем в листве и мечтая о катании на санях и вечеринках во время Зимнего Праздника. Сейчас, за ночь до Зимнего Праздника, мы все можем сгинуть. Так быстро.
Что-то в ее черном юморе развеселило его, потому что он рассмеялся:
– Возможно. Возможно.
Серое небо темнело и хмурилось. Майо плотнее закутался в свой поношенный плащ. Выбиться из сил, но дойти до Убежища, чтобы услышать безжалостный отказ, погибать от голода и холода у подножия Убежища. Как это было нелепо!