Вождь и призрак
Шрифт:
— Ты сам открой фургон, Моше. Полюбуйся, что тебе достанется, когда ты выполнишь наш уговор, — сказал Влацек.
Он протянул своему невысокому, коренастому товарищу ключ. Фургон стоял в уединенном дворике на задворках Иерусалима. Моше — это было его настоящее имя — командовал группой «Штерн», одной из самых активных организаций еврейских подпольщиков, не гнушавшихся никаким насилием.
Моше взял ключ, торопливо оглядел мощенный булыжником двор и вставил ключ в замочную скважину.
— Но поторопись! — предупредил Влацек. — Я тебе пока только показал товар. А получишь ты его, когда работа будет сделана.
— Этот Линдсей, которого вы хотите убрать… когда он приезжает?
— Скоро. Очень скоро. Он прилетит в Лидду.
— Этот аэродром слишком хорошо охраняется.
— Погоди, дай мне закончить! — рявкнул Влацек. — День-два он пробудет в Иерусалиме. Тебе скажут, где его поселят. Сразу, как только он прилетит, мы дадим тебе знать…
Темноволосый загорелый Моше — лицо у него было изрыта оспинами — нерешительно кивнул, залез в фургон и взял наугад одну из винтовок.
Убедившись, что-она не заряжена, он проверил затвор, снял винтовку с предохранителя, украдкой оглядел фургон и нажал на курок. Потом отложил винтовку, подошел к ящику и, достав из-под ветхой куртки ломик, отодрал с ящика крышку.
Взяв пригоршню патронов, Моше выбрал один, вернулся к винтовке и зарядил ее. Однако сперва, к великому облегчению Влацека, поставил ее на предохранитель. Затем Моше вынул патрон, бросил его обратно в ящик, а винтовку положил на пол. Ловко выпрыгнув из фургона, он подождал, пока Влацек закроет дверь и запрет ее на ключ.
— Считай, что твой Линдсей уже мертв, — сказал Моше.
В стечении обстоятельств была какая-то горькая ирония. В исходном пункте, из которого предстояло вылететь Линдсею, Ридер предложил партизанам оружие в обмен на жизнь английского летчика, которого он хотел благополучно переправить на Ближний Восток.
В Палестине же Влацек обещал отдать «Штерну» винтовки, украденные со складов британской армии за то, что «Штерн» покончит с Линдсеем. В злобном вихре войны общемировой валютой стали не деньги, не золото, а оружие.
Едва Моше уехал на своем мотоцикле, Влацек подал условный знак. Двойная дверь одного из домов в глубине пустынного двора открылась. Внутри оказался фургон побольше, без номеров. Его задняя дверь была распахнута. Из двух толстых досок соорудили помост, чтобы заехать в машину.
Влацек сел за руль фургона поменьше, груженного винтовками и патронами. Ловко проехав по двору, он взлетел по импровизированному помосту и загнал машину в большой фургон. Другой человек закрыл створки дверей и побежал к кабине.
Через несколько минут после отъезда Моше большой фургон проехал под аркой, которая вела на безлюдную улицу. Не нарушая скорости, он двинулся по лабиринту улочек и добрался до другого двора, расположенного в нескольких милях от первого. Там фургон припарковали в очень похожем здании.
Влацек вышел из большого фургона и стряхнул с одежды пыль. Он не хотел рисковать: вдруг «Штерн» устроит налет на тот двор и попытается завладеть оружием, не выполнив уговор? Как и в Югославии, здесь никто никому не доверял.
— Завтра в одиннадцать утра, — сказал Ридер, убирая телескопическую антенну своего радиопередатчика, — они пришлют «дакоту». Да поможет нам Бог! Будем надеяться, что у нее не отвалятся крылья…
— А они твердо обещали прилететь? — спросила Пако. — Обязательно?
— Да, обязательно. Я дал им все ориентиры. Леди, вам, по-моему, нужен билет… только тогда вы поверите.
— Ты прекрасно знаешь, черт побери, что нам столько морочили голову…
— Они прилетят. Линдсей им нужен. Один тип специально приезжает, чтобы с ним встретиться.
— Что за тип? — насторожился Линдсей.
Уже совсем стемнело. Линдсей, Пако и Гартман сидели прижавшись друг к другу в пещере и ждали возвращения Ридера, который ушел со своим радиопередатчиком на скалу, высившуюся на самом краю плато. Снегопад прекратился, это внушало хоть какую-то надежду. Однако было зверски холодно. А костры жечь не разрешалось. Хелич запретил зажигать огонь.
— Я ничего не могу вам сказать, пока мы не сядем в самолет и не смоемся отсюда, — отрезал Ридер. — Таковы инструкции.
Сказав это, он залез в самодельный спальник.
— Чьи инструкции? Куда мы полетим? К чему такая таинственность?
Линдсею стало не по себе. Он не мог объяснить, в чем дело, но чувствовал, что творится неладное. Ридер свернулся калачиком и сказал, даже не пытаясь скрыть раздражения:
— Я так понимаю, в целях безопасности. Ладно, приятель, ты дашь мне поспать или будешь долдонить всю ночь? Тебе завтра предстоит тяжелый день. Да и всем нам, кстати, тоже.
— Операция начнется в одиннадцать, — сообщил Шмидт Ягеру, положив телефонную трубку. — Мне только что сказал сам Штернер.
— Я знаю. — Полковник подписал последнюю бумагу, отодвинул от себя листок, потянулся и зевнул. — Я сам выбрал это время для атаки. Не на рассвете, как обычно: они тогда начеку. А в одиннадцать они расслабятся, решат, что еще один день пройдет тихо-мирно… Я так устал, что готов заснуть прямо на стуле…
— Нет-нет, вставайте! — сказал Шмидт. — Я принес раскладушки не для того, чтобы они служили украшением комнаты.
Ягер встал, расстегнул мундир, сел на раскладушку и снял десантные сапоги. Он еще утром надел их, чтобы привыкнуть. Мягкие, удобные сапоги могут спасти парашютисту жизнь.