Вождь и призрак
Шрифт:
— Прошу пожаловать в мое скромное жилище, герр подполковник. Я заранее предвкушаю нашу долгую, приятную беседу. Перед войной вы были одним из немногих англичан, кто действительно понимал мои намерения. А теперь, пожалуйста, извините меня. Я очень утомился и хочу отдохнуть.
Когда фюрер удалился, а из «Охотничьего домика» вышли двое его подчиненных в военной форме, Гюнше произнес, почти не разжимая губ:
— Первый — это фельдмаршал Кейтель. Он всегда держится очень официально. А за ним идет генерал-полковник Альфред Йодль.
Кейтель,
— Насколько я понимаю, вы англичанин, прилетевший из Бергхофа? Будьте готовы к тому, что фюрер в любой момент удостоит вас краткой аудиенции.
Заявив это тоном, не допускающим никаких возражений, Кейтель тут же отошел от Линдсея.
Генерал-полковник Йодль оказался совсем другого склада. Фуражка у него была надета набекрень, а в глазах мелькали насмешливые искорки. Он остановился и ехидно осмотрел Линдсея с головы до ног. Длиннолицый, гладко выбритый Йодль говорил решительно, но вежливо.
— Кто, по-вашему, выиграет войну?
— Сейчас это одному Богу известно…
— Жаль, что вы не привезли его с собой… мы бы у него поспрошали, — усмехнулся Йодль и обратился к Гюнше. — Сегодняшний совет прошел впустую. Представьте себе: отказал генератор! Было так темно, прямо как ночью.
Йодль повернулся обратно к Линдсею и вновь удивил его своим вопросом:
— У вас тут в пакете что-то интересное? Вы так прижимаете его к груди, словно оберегаете драгоценности английской короны!
— Это план сражения на севере Африки, разработанный союзниками.
— Зайдите ко мне через два часа! Вам еще никто не назначил встречи? Даже фюрер? Удивительно… совсем не в его духе. А вот Господа Бога стоило привезти с собой.
Линдсея обуревали противоречивые впечатления. Перед глазами стояла мимолетная встреча с Гитлером. Вспоминая их пространную беседу перед войной, он не мог избавиться от странного ощущения: казалось, фюрер переигрывал, изображая сам себя… такого, каким он был раньше…
Йодль отошел от Линдсея, на его лице застыла цинично-брезгливая гримаса. Линдсей посмотрел ему вслед, стараясь определить, где же его дом, и тут вдруг Гюнше сказал:
— А ведь он первый заметил пакет. Я ждал, что фюрер задаст вам тот же самый вопрос, но… О, да тут есть еще одна особа! Надеюсь, она вам понравится…
Стройная темноволосая девушка с великолепной фигурой вышла из «Охотничьего домика» и медленно направилась к ним, словно выгадывая время, чтобы получше рассмотреть Линдсея. Она взмахнула правой рукой, с другой стороны под мышкой у нее был блокнот.
— Это Криста Лундт, старшая секретарша фюрера, — прошептал Гюнше. — Она уже спрашивала о вас. По-моему, вы ее заинтриговали.
Он вздохнул и добавил:
— Как же вам повезло!
Они сидели друг против друга в столовой. Криста Лундт с первой же минуты ошеломила Яна Линдсея. Отпив глоток кофе, она спросила его:
— Вы что, действительно пронацистски настроены, подполковник?
Вопрос был задан на отличном английском! До этого они говорили по-немецки. Когда Гюнше представил его Кристе, она удивила его приглашением сходить вместе с ней в столовую. Теперь они сидели там одни, если не считать официанта за стойкой. Однако он был далеко и не мог их подслушать.
— До войны я был членом Англо-Немецкого клуба, — ответил Линдсей и умолк, с равнодушным видом попивая кофе и не поддерживая разговор.
Внимательно посмотрев на секретаршу, он отметил про себя, что у нее прямой нос, решительный подбородок и большие, выразительные голубые глаза. В мозгу прозвонил тревожный звоночек. Линдсей насторожился, хотя внешне это никак не проявилось.
— Но, как говорится, это дела давно минувших дней, — продолжала она на его родном языке. — С тех пор столько воды утекло…
— А позвольте поинтересоваться, где вы так прекрасно выучили английский? — спросил он.
«Он перевел разговор на другую тему». — Криста томно улыбнулась, и улыбка озарила ее лицо отблесками тайного пламени. — Когда мне было восемнадцать, я жила в одной чудесной семье в Гилфорде, это в Миддлсексе…
— Нет, Гилфорд в Суррее, — быстро поправил ее Линдсей.
— Значит, вы действительно англичанин, а не немец, выдающий себя за англичанина.
— Но зачем, скажите на милость, мне за кого-то себя выдавать?
Криста еще раз улыбнулась. Линдсей напомнил ей, что нужно быть начеку. Ее улыбка способна погубить мужчину. И вдобавок у нее даже был готов вполне правдоподобный ответ на его последний вопрос!
— Потому что вы так прекрасно говорите по-немецки, и… не сочтите за дерзость, но у вас такие светлые волосы… совершенно арийская внешность!
— Вид представителя высшей расы?
Линдсей действовал, как его учили: вел разговор, одновременно думая о нескольких вещах, словно часть его мозга была переключена на другой канал. Он думал о том, что эта явно незаурядная, миловидная девушка допрашивает его, причем с пристрастием. Интересно, это ей Борман велел? Хотя вроде бы нет, не похоже. Линдсей и сам не понимал, почему. Он был глубоко озадачен.
— Да, вы были достойным членом Англо-Немецкого клуба, — продолжала Криста, пристально глядя ему в глаза. — В вас есть что-то странное, подполковник… И перед тем, как вы приехали сюда, в эту глушь, здесь тоже происходили очень странные события.
— Какие события?
Линдсей говорил безразлично, якобы только для того, чтобы поддержать разговор, но у него возникло неприятное ощущение, будто Кристу Лундт ему не провести… У нее были маленькие красивые ручки. Каждое движение дышало изяществом. Голос звучал нежно и успокаивающе. Криста говорила шепотом, хотя человек за стойкой отошел еще дальше и был поглощен чтением газеты.