Вождь окасов

Эмар Густав

Токи встал с бешенством в сердце, но с лицом по-прежнему бесстрастным.

– Вы собаки и бабы, – сказал он, – завтра я приду с моими воинами взять моих пленников и отдать ваши трупы в добычу коршунам.

Оба индейца улыбнулись презрительно и с важностью поклонились уходившему врагу. Токи не удостоил отвечать на эту ироническую вежливость; он повернулся спиной и вошел в лес теми же медленными и торжественными шагами, какими пришел, как будто вызывая своих противников напасть на него.

Как только он скрылся из вида, Трангуаль Ланек бросился по его следам. Индейский

воин не ошибся. Проснувшись и увидав, что пленники его убежали, взбешенный Антинагюэль подозревал, что Трангуаль Ланек способствовал их побегу. Несмотря на все предосторожности, принятые ульменом, токи открыл его следы, и его единственная цель, когда он явился к Трангуалю Ланеку, состояла в том, чтобы разузнать о числе врагов, с которыми ему приходилось сражаться, и о том – возможно ли ему будет опять захватить тех, которые уже считали себя почти безопасными от его мщения. Он знал, что не подвергался никакому риску, явившись таким образом.

Отсутствие Трангуаля Ланека продолжалось недолго. Он воротился через час. Товарищи ульмена, встревожившись этим происшествием, встретили его с величайшей радостью.

– Пусть мои братья откроют свои уши, – сказал он.

– Мы слушаем, – отвечал Валентин.

– Лагерь Антинапоэля находится недалеко отсюда; он теперь знает, что мы недостаточно сильны для того, чтобы бороться с ним. Он и приходил сюда только затем, чтобы посчитать нас; он приготовляется к нападению... Что хотят делать мои братья? Наше положение очень опасно.

– Зачем вы не убили этого злодея, – запальчиво вскричала Красавица.

Ульмен покачал головой.

– Нет, – отвечал он, – я не мог этого сделать; он явился ко мне как друг; гость священное лицо, это известно моей сестре.

– Что сделано, того не воротить, – сказал Валентин. – Теперь нам надобно найти средство выйти во что бы то ни стало из ужасного положения, в котором мы находимся.

– Мы умрем прежде нежели допустим этого злодея захватить пленных, – решительно сказал граф.

– Конечно! Но прежде чем мы употребим это крайнее средство, мне кажется, мы могли бы придумать другое, – возразил Валентин.

– Я не вижу другого средства, – печально отвечал Трангуаль Ланек, – мы уже не в Арокании, я очень мало знаю места, в которых мы находимся; голая равнина не даст нам никакого убежища; Антинагюэль легко нас уничтожит.

– Может быть, не следовало бы предаваться таким образом отчаянию, недостойному нас, – энергически возразил Валентин, – нас четверо отважных мужчин, и мы не должны отчаиваться; дон Тадео, какое ваше мнение?

С тех пор как Вождь Мрачных Сердец отыскал свою дочь, он был уже не тот; он только жил для нее и ею; ничто из происходившего вокруг него не могло его заинтересовать. В эту минуту, сидя под деревом, он держал на коленях донну Розарио и с кроткой улыбкой убаюкивал ее как ребенка. Однако при вопросе Валентина он вдруг поднял голову.

– Я не хочу, чтобы моя дочь опять попалась к Антинагюэлю, – с сказал он с жаром, прижимая молодую девушку к своей груди, – что бы ни случилось, я хочу ее спасти!

– И мы также этого желаем, только индейские вожди не знают здешней местности,

вы чилиец, а потому, может быть, дадите нам какие-нибудь полезные сведения; мы не знаем какое употребить средство для избежания неминуемой погибели, угрожающей нам.

Дон Тадео подумал с минуту, окинул взором горы и отвечал Валентину, который с беспокойством ожидал его ответа:

– Я доставлю вам это средство, если Господь не откажет нам в своем всемогущем покровительстве; мы находимся только в десяти милях от одной из моих ферм.

– Вы это знаете наверно?

– Да, слава Богу!

– В самом деле, – вскричала Красавица с радостью, – ферма Палома должна быть недалеко.

– И вы думаете, что если мы успеем доехать до этой фермы...

– Мы будем спасены, – перебил дон Тадео, – у меня там пятьсот преданных работников, с которыми я не побоюсь нападения целой индейской армии.

– О! – сказала Красавица. – Не будем же терять ни минуты; дон Тадео, напишите слово вашему управляющему; скажите ему, в каком отчаянном положении вы находитесь и прикажите ему поспешить к вам на помощь со всеми людьми, скольких он может собрать.

– Небо внушило вам эту мысль, сеньора! – вскричал дон Тадео с радостью.

– О! – отвечала Красавица с выражением, которое невозможно передать. – Я тоже хочу спасти мою дочь!

Донна Розарио устремила на нее взгляд, влажный от слез, тихо приблизилась к ней и сказала голосом, исполненным нежности:

– Благодарю, матушка!

Дочь простила ее!.. Бедная женщина упала на колени и, сложив руки, возблагодарила небо за такое великое счастье. Между тем дон Тадео написал наскоро несколько слов на бумаге, которую подал ему граф.

– Вот что я пишу, – сказал он.

– Мы не имеем времени читать этой записки; ее надо отправить сейчас же, – с живостью отвечал граф, – я берусь отнести ее; укажите мне только, по какой дороге должен я идти на ферму.

– Я знаю дорогу, – флегматически сказал Курумилла.

– Вы, вождь?

– Да.

– Очень хорошо; в таком случае поезжайте со мной; если один из нас останется на дороге, другой сменит его.

– Я знаю дорогу, по которой мы приедем через два часа.

– Поедемте же. Береги ее! – сказал Луи, пожимая руку своему другу.

– Постарайся скорее вернуться с помощью, – прошептал тот, отвечая на его пожатие.

– Я доеду или буду убит, – вскричал молодой человек с жаром.

И, вонзив шпоры в бока своих лошадей, Луи и Курумилла быстро исчезли в облаках пыли. Валентин провожал своего молочного брата взглядом до тех пор, пока тот не скрылся из вида, потом повернулся к Трангуалю Ланеку.

– Пора и нам отправиться в путь! – сказал он.

– Все готово, – отвечал вождь.

– Теперь, – продолжал Валентин, обращаясь к дону Тадео, – наша участь в руках Бога, мы сделали все, что могут сделать люди для того, чтобы избежать рабства или смерти... от Его одной воли зависит наше спасение.

– Валентин, Валентин! – вскричал дон Тадео с чувством. – Вы столько же умны, сколько преданны; Господь не оставит нас.

– Да услышит Он вашу молитву! – сказал грустно молодой человек.