Вожди белых армий
Шрифт:
Верховный главком Керенский не отпускал его, Петру Николаевичу предложили пост командующего Минским военным округом, от которого он отказался…
В это время в Петрограде произошел Октябрьский большевистский переворот.
В Ставку из красного Петрограда собирался прибыть во главе матросского эшелона большевистский главковерх бывший прапорщик Крыленко. П. Н. Врангель попрощался с офицерами и уехал из Могилева в Крым, где жила его семья.
Женат был Петр Николаевич на дочери камергера Высочайшего Двора, фрейлине Их Императорских Величеств, потомственной дворянке Ольге Михайловне, в девичестве Иваненко. Тогда баронесса О. М. Врангель имела дочерей Елену и Наталью, сына Петра, а всего у них с мужем после рождения Алексея будет четверо детей. С начала Первой мировой войны баронесса всегда работала в санитарных учреждениях тех частей и соединений, которыми командовал П. Н. Врангель.
Располагались Врангели в Ялте на своей даче, стоящей на Нижне-Массандровской улице. В ялтинские окрестности после переворота перебрались многие их петербургские знакомые, а также тут находилась вдовствующая императрица Мария Федоровна с дочерьми и великими князьями. Но вскоре здесь появились красные.
Советское руководство предложило генералу Врангелю должность командующего их крымскими войсками. Петр Николаевич, приглашенный на переговоры об этом в Симферополь, от такого почета отказался. У него на даче начались обыски и провокации, а в начале января 1918 года генерала арестовали.
«Контрреволюционером», «врагом народа» заклеймил Врангеля его помощник садовника и донес в ревтрибунал, что тот на стороне татар, с которыми красные воевали. Засадить своего хозяина доноситель решил, потому что за грубость его супруге барон вломил ему тростью и выгнал с работы. Не менее решительная баронесса отправилась с Петром Николаевичем под арест вместе.
Их увезли к портовому молу, на котором толпилась возбужденная городская рвань и в луже крови валялись два растерзанных трупа. Два дня Врангели сидели с другой «белой костью» Ялты на борту пришвартованного миноносца, потом в помещении таможни. Днем генерала допрашивали разные начальники, а ночами они с Ольгой Михайловной слышали треск расстрелов неподалеку. За три дня большевики здесь убили более ста арестованных.
Генерала Врангеля вместе с женой в конце концов отпустили чудом; вернее — причудой председателя трибунала с гоголевской фамилией Вакула, который спросил барона:
— За что арестованы?
Вероятно, за то, что я русский генерал, другой вины за собой не знаю, — отвечал несгибаемый Врангель.
— Отчего же вы не в форме? Небось, раньше гордились погонами. — Товарищ Вакула перевел взгляд на баронессу Врангель. — А вы за что?
Ольга Михайловна ответила:
не арестована, я добровольно пришла сюда с мужем. Вакула усмехнулся.
— Вот как? Зачем же?
— Я счастливо прожила с ним всю жизнь и хочу разделить его участь до конца.
Председатель ревтрибунала поучительно обвел всех взглядом и произнес:
— Не у всех такие жены! — Он упер стволы зрачков во Врангеля. — Вы вашей жене обязаны жизнью, ступайте.
После этого Врангели устремились подальше от Ялты. Отпустив почти всю свою прислугу, обосновались в Мисхоре в маленькой дачке. Здесь они и дождались прихода немецких войск, оккупировавших Украину по Брест-Литовскому договору с большевиками. Петр Николаевич потом вспоминал:
«Я испытывал странное, какое-то смешанное чувство. Радость освобождения от унизительной власти хама и больное чувство обиды национальной гордости».
Крым оживился, в Мисхоре у своей старой подруги княгини Долгорукой ежедневно бывала императрица Мария Федоровна, подолгу сиживавшая на берегу моря. Но бывший Верховный главком императорской армии великий князь Николай Николаевич не выходил из дворца имения «Дюльбер», где находились все члены царского семейства. Он с самого начала отбрил сделавших ему визит представителей немецкого командования, настоял иметь для себя русскую дворцовую охрану.
29 апреля 1918 года (отсюда все даты — по новому стилю) германское оккупационное командование на Украине провело «съезд хлеборобов» в Киеве, на котором главу военных формирований Украинской народной республики генерал-лейтенанта П. П. Скоропадского «избрали» гетманом Украины. П. Н. Врангель, хорошо знавший новоиспеченного гетмана по совместной боевой службе на русско-японской и Первой мировой войнах, решил заехать в Киев к нему в гости по дороге в Минскую губернию в свое имение, оккупированное теперь польскими войсками.
«Среднего роста, пропорционально сложенный, блондин, с правильными чертами лица, всегда тщательно, точно соблюдая форму, одетый, Скоропадский внешним своим видом совершенно не выделялся из общей среды гвардейского кавалерийского офицерства», как отмечал Врангель. В Киеве, неоднократно обедая у этого старого однополчанина, он убедился, что тот нарочито играет в «щирую Украину» вплоть до разговора на «украинской мове».
В ответ на предложение Скоропадского о сотрудничестве, Петр Николаевич сказал:
— Я думаю, что мог бы быть наиболее полезным в качестве военачальника, хотя бы при создании крупной конницы. К сожалению, поскольку я успел ознакомиться с делом, я сильно сомневаюсь, чтобы немцы дали тебе эту возможность… Многое из того, что делается здесь, для меня непонятно и меня смущает. Веришь ли ты сам в возможность создать самостоятельную Украину?..
О Добровольческой армии, основанной генералами Алексеевым и Корниловым, проделавшей минувшей весной свой Первый Кубанский поход, прозванный «Ледяным», в котором был убит Корнилов, до Киева доходили разноречивые слухи. Однажды Врангеля пригласил на чашку чая бывший командир 2-го конного корпуса князь Туманов. Там о добровольцах, которыми теперь командовал генерал Деникин, рассказывал только что прибывший с Дона генерал М. А. Свечин.
По словам Свечина, Добровольческая армия после гибели ее командующего Корнилова была обречена на поражение. Он сообщил, что остатки белых, не сумевших взять Екатеринодар, в несколько тысяч отошли в Донскую область; ни средств, ни оружия Белая гвардия не имеет, среди ее начальников разногласия…
Это очень расстроило генерала Врангеля, любившего Корнилова, поклонявшегося гвардейскому духу. Рассказы генерала Свечина отсрочили вступление барона Врангеля в Белую борьбу на Юге России.
Почему М. А. Свечин был столь пораженчески пристрастен насчет Добровольческой армии? Возможно, потому что этот Михаил Свечин являлся странной личностью, имея еще более «странного» родного брата Александра Свечина, тоже генерала. Судьбы этих братьев-генералов, почти ровесников, лишь с марта 1918 года разошлись.