Вожди в законе
Шрифт:
Впрочем, декларация Ленина о создании Совнаркома никого не воодушевила. Она вносила раскол в и без того слабое и неоднородное социалистическое движение, провозглашала свержение Временного и создание советского правительства не волею съезда Советов, избранного хоть и узким кругом избирателей, но все-таки — избранного, а волею партии большевиков. И даже не всей партии, так как вопрос этот в партии не обсуждался и мнение партии по этому поводу известно не было, и даже не всего большевистского ЦК, и даже не всей большевистской фракции съезда Советов, а только волею поддержавшей в этом вопросе Ленина небольшой группы партийных функционеров.
В самые первые часы и дни власти большевистского правительства Ленин отработал тактику, с успехом применяемую им все последующие годы. Угрозами и шантажом, вплоть до заявления об уходе в отставку, он добивался поддержки своей резолюции с перевесом пусть в один голос, проводя повторные голосования до тех пор, пока изможденный противник не уступал ему, наконец, большинства. Затем проводил резолюцию о том, что ЦК (или фракция) в полном составе непременно поддерживают это большинство (а на самом деле Ленина и незначительное меньшинство) во всей партийной политике. Потом навязывал партийную политику меньшинства от имени большевистской партии ВЦИКу Советов, или очередному съезду, раскалывая или разгоняя съезды, где у левого сектора не было большинства. Идее "однородного социалистического правительства", формируемого относительно широким кругом советских избирателей, идее "хозяина земли русской" — всенародного Учредительного собрания — которое избиралось еще более широким кругом населения (хотя и здесь нельзя было говорить о всеобщем, равном и тайном голосовании, тем более, что перед самым созывом Собрания была разгромлена партия кадетов), Ленин противопоставил диктатуру даже не партии, и не Центрального комитета, а свою собственную, неоднократно давая понять и врагам, и друзьям, что живым он этой власти никогда никому не отдаст.
Провозгласив создание Совнаркома, Ленин один за другим преодолевает многочисленные кризисы. Пользуясь уходом со съезда Советов своих противников, он проводит большевистские резолюции. Заручившись поддержкой ЦК в вопросе о создании однопартийного правительства — начинает переговоры с левыми эсерами, стоявшими на близкой к большевикам политической платформе и добивается смещения председателя ВЦИКа Л. Б. Каменева, выступившего против ленинского диктата. Крупская вспоминала:
"21 ноября [по старому стилю] 1917 вместо смененного Л. Б. Каменева Председателем ВЦИК был выбран Яков Михайлович Свердлов. Его кандидатуру выдвинул Ильич. Выбор был исключительно удачен. Яков Михайлович был человеком очень твердым. […] Он был незаменим. […] Тут нужен был организатор крупнейшего масштаба. Именно таким организатором был Яков Михайлович"(1).
Свердлов был совсем не случайным человеком, "продвинутым" Лениным. Со времени 7-й (апрельской) Всероссийской конференции РСДРП(б) Свердлов фактически руководил Секретариатом ЦК партии — рабочим органом ЦК. 6 (19) августа Секретариат ЦК РСДРП(б) был формально образован узким составом ЦК: Ф. Е. Дзержинским, А. А. Иоффе, М. К. Мурановым, Е. Д. Стасовой и Я. М. Свердловым. Руководителем секретариата остался Свердлов. Энциклопедия революции указывает, что Секретариат "поддерживал регулярную связь с местными партийными организациями", "непосредственно руководил военными организациями РСДРП(б) и местными партийными организациями", организовал "коллегию разъездных агентов ЦК РСДРП(б) для инструктирования местных партийных организаций"(2). Иными словами, секретариат уже с августа 1917 года руководил партийной работой и партийными кадрами. И во главе этого учреждения стоял Свердлов.
Для борьбы с противниками вне партии уже в декабре 1917 года образуется ВЧК. Во главе этого важного института, на базе которого позже будет создаваться ГПУ и НКВД, встает один из организаторов Секретариата — Дзержинский. А организационное политическое и идеологическое руководство армией и внешней политикой советской России берет на себя Троцкий (формально наркомом по военным делам он становится в марте).
Виднейший русский и международный революционер Л. Д. Троцкий, один из идеологов первой русской революции и председатель Петербургского совета, после поражения революции 1905-07 годов эмигрировал. Вернувшись в Петроград в начале мая 1917 года, Троцкий стал фактическим организатором октябрьского переворота в столице. Очевидно, что буквально в день переворота, 24 октября 1917 г., между Лениным и Троцким было заключено соглашение. Троцкий руководил Петросоветом — основным рычагом революции. Однако у Троцкого не было своей организации. "Межрайонцы", возглавляемые Троцким, в июле-августе 1917 года окончательно влились в партию большевиков. Собственной мафиозной структуры, подобной ленинской, у Троцкого тоже не было. Его интересовала революция, для которой он был вождем. (Ленина интересовала власть, захватив которую он планировал начать руководить революцией). Наконец, Троцкий понимал, что, будучи евреем, может возглавить восстание, но не может встать во главе правительства русской России.
Блок Троцкого с Лениным был естественным и взаимовыгодным шагом. Отдав большевикам своих "межрайонцев", сделав Петросовет орудием ленинской политики, полностью поддержав Ленина в крайне рискованном и по существу авантюристическом деле захвата власти и формирования СНК в обход воли Второго съезда Советов, влиятельных социалистических партий и профсоюзов, Троцкий получил партбилет большевистской партии, членство в ее ЦК и портфель министра иностранных дел в Совнаркоме. Именно потому, что Троцкий имел дело с людьми, верящими во власть и ценившими ее, такими как Ленин, Свердлов и Дзержинский, его личное восхождение к власти следует считать блистательным. Без мелкой и суетливой извечной борьбы со своими мнимыми и действительными врагами, чем всегда был так занят и обеспокоен Ленин, без темных "немецких денег", без компрометации себя проездом через вражескую Германию, Троцкий стал вторым человеком в государстве — с легкостью, которой можно было позавидовать. Но именно этого высокомерного жеста — подчеркиваемого Троцким безразличия к личной власти; легкости, с которой так все давалось счастливчику Троцкому; популярности, которой Троцкий пользовался у коммунистического актива — ему не могли простить и не простили члены большевистской верхушки, обойденные октябрьской революцией — Сталин, Зиновьев, Каменев и Бухарин.
Троцкий так и не стал полноправным членом ленинской мафиозной структуры. Его место в правительстве было гарантировано личным соглашением с Лениным. Было ясно, что с уходом Ленина неизбежно от власти будет оттеснен и "не большевик" Троцкий. Не зная о соглашении Ленина с Троцким и об очевидной слабости позиции Троцкого, опирающейся исключительно на личную власть Ленина, нельзя правильно объяснить поведение Троцкого во внутрипартийной борьбе 1918–1924 годов.
Первым и самым важным испытанием лояльности Троцкого Ленину стала его политика в вопросе о мире с Германией. Из-за десятилетий очевидной клеветы и фальсификаций, обрушенных на Троцкого сначала Сталиным, а затем послесталинским советским руководством, правдиво описать поведение Троцкого на брестских переговорах в январе-марте 1918 года крайне сложно. Сам Троцкий, до конца своих дней оставаясь лояльным Ленину, не рассказал всего в своих многочисленных статьях, книгах, дневниках и мемуарах. Но поскольку в вину Троцкому, как пример очевидного его небольшевизма и даже предательства, вменялась именно его брестская линия, рассказ о Троцком не может обойтись без разъяснения этой проблемы: Брестского соглашения.
Поскольку до 1917 года лидером революционного движения казалась Германия с ее самой сильной в мире социал-демократической партией, мировая революция подразумевала, конечно же, непременную революцию в Германии. Она не обязательно должна была начаться именно там, но победа ее в Германии казалась всем революционерам непременным залогом успеха. Иной трактовки мировой революции социал-демократическая риторика тех лет не допускала. А русский революционер Ленин до февраля 1917 года не предполагал себе роли большей, чем руководителя экстремистского крыла русского социал-демократического движения, безусловно вторичного и подсобного, если иметь в виду коммунистическое движение в Германии.
В дни, предшествовавшие объявлению войны, именно на германскую социал-демократию устремлены были взоры социалистов всего мира. Казалось, что, проголосовав в рейхстаге против предоставления правительству военных кредитов, германская социал-демократическая партия сможет остановить надвигающуюся трагедию. Однако германские социалисты проголосовали за предоставление своему правительству военных кредитов отчасти еще и потому, что надеялись благодаря войне свергнуть монархию в России, в которой они видели главного противника международного социалистического движения.
Большевистское крыло русской социал-демократической партии, как и меньшевистское, верило в конечную победу социализма в мире. Это казалось столь же очевидным, как сегодня, скажем, неизбежность крушения колониальных империй. Ответ на вопрос о том, придет ли мировая революция — непременно позитивный — строился исключительно на вере в конечную победу. Однако после октября 1917 этот когда-то теоретический вопрос приходилось рассматривать с практической точки зрения: что важнее, сохранить любой ценой советскую власть в России, где революция уже произошла, или же пытаться организовать революцию в Германии, пусть и ценой падения советской власти в России.