Вожди в законе
Шрифт:
Точную сумму поступлений в кассу Ленина знали всего несколько человек, прежде всего Ленин и Таратута. Емельян Ярославский указывал, что наследство Шмидта составило 280.000 золотых рублей(35). Но Ярославский мог о чем-то и не знать. После состоявшегося в начале 1910 года примирения между большевиками и меньшевиками и объединения партийных касс, большевики обязались передать К. Каутскому, Ф. Мерингу и К. Цеткин, видным германским социал-демократам, назначенным "держателями" большевистской кассы, 475 тысяч франков, или примерно 178 тысяч золотых рублей. 30 тысяч франков или примерно 11 тысяч золотых рублей большевики имели право оставить в своей кассе. За период 1908–1909 годов большевиками были растрачены на фракционные нужды, прежде всего издательскую деятельность, примерно 220 тысяч франков или несколько больше 81 тысячи золотых рублей. Все это означало, что в распоряжении
Поскольку предполагалась, что деньги в объединенный ЦК ленинский БЦ будет передавать поэтапно, большевики всех денег Шмидта не отдали. К концу 1910 года блок большевиков и меньшевиков окончательно распался, и Ленин приостановил передачу денег "держателям". Более того, он потребовал, чтобы отданные германским социал-демократам ранее деньги были возвращены большевикам. Испугавшись очередного скандала, Каутский и Меринг вышли из числа третейских судей. Держателем денег осталась одна Цеткин. Несмотря на требования Ленина, она отказалась выдать большевикам деньги. Вопрос этот так и остался неурегулированным вплоть до первой мировой войны. Революция 1917 года сняла его с повестки дня окончательно. Но так как отношение советского правительства к Цеткин после революции было подчеркнуто хорошим и в период чисток расстреляна она не была, следует заключить, что она передала в распоряжение Ленина все требуемые им суммы.
Разрыв с меньшевиками и вчерашними союзниками — такими как Богданов и Красин — не прошел для Ленина даром. Ленин считается фанатиком-одиночкой, экстремистом, за которым идет очень незначительное число сторонников, эмигрировавшим из России политическим деятелем, у которого нет ни своей партии, ни даже организации. Созыв в январе 1912 года так называемой 6-й партийной конференции в Праге был ни чем иным, как отчаянной попыткой Ленина вырваться из изоляции и поднять авторитет собственной группы в глазах социалистов. Заочное кооптирование Лениным в том же году в состав ЦК и в Русское бюро ЦК РСДРП И. В. Сталина было, безусловно, вызвано теми же соображениями: через Сталина Ленин получал выход на революционеров в России — по крайней мере именно в этом был его расчет.
В годы первой мировой войны, будучи неразборчивым в средствах и всегда подчиняя их цели, Ленин через посредников вступает в контакт в представителями германского правительства, в том числе членами немецкого МИДа, военными ведомствами и органами разведки. Взаимоотношения между большевистской партией и кайзеровским правительством в годы мировой войны долгое время оставались для историков загадкой. Сенсацией разнеслись по миру первые сведения о том, что германское правительство, заинтересованное в скорейшем ослаблении Российской империи и выходе последней из войны, нашло выгодным для себя финансирование социалистических партий, стоявших за поражение России в войне и ведших усиленную пораженческую пропаганду. Германский социал-демократ Эдуард Бернштейн, занимавший одно время пост заместителя министра финансов в германском правительстве, указал на связь с немцами Ленина в статье "Темная история", опубликованной 14 января 1921 года в утреннем выпуске газеты "Форвертс":
"Ленин и его товарищи получили от кайзерской Германии огромные суммы. Я узнал об этом еще в конце декабря 1917 года. Через одного друга я осведомился об этом у некоего лица, которое, вследствие своих связей с различными учреждениями, должно было быть в курсе дела, и получил утвердительный ответ. Правда, тогда я не знал размера этих сумм и кто был посредником при их передаче. Теперь я получил сведения от заслуживающего доверия источника, что речь идет о суммах почти неправдоподобных, наверняка превышающих 50 миллионов немецких золотых марок, так что ни у Ленина, ни у его товарищей не могло возникнуть никаких сомнений относительно источников этих денег."
Видимо, Бернштейн несколько занизил сумму. В архивной записи разговора, сделанной в первых числах января 1921 года, раскрывая имена своих информаторов, Бернштейн указывал на 60 млн. марок:
"О получении большевиками денег от германского правительства я услышал на заседании комиссии рейхстага в 1921 г. Заседание комиссии, обсуждавшее вопросы внешней политики, состоялось под председательством депутата рейхстага проф. Вальтера Шюкинга. На заседании присутствовали, кроме членов рейхстага, высокие чины министерства иностранных дел и военного министерства. По окончании официальной части собрания состоялся свободный обмен мнениями между присутствующими. Во время этих бесед один из членов комиссии громко заявил другому: "Ведь большевики получили 60 миллионов марок от германского правительства". Я тогда спросил сидевшего возле меня легационсрата Эккерта (впоследствии посланника), соответствует ли это заявление действительности. Господин Эккерт это подтвердил. На другой день я посетил проф. Шюкинга, как председателя комиссии, и, рассказав ему о разговоре относительно упомянутых 60 мил. марок, спросил, известно ли ему что-нибудь об этом. На это он мне ответил, что и ему известен факт выдачи этой суммы большевикам"(37).
Статья Бернштейна вызвала протесты германских коммунистов, обвинивших его в клевете и потребовавших официального ответа у МИДа по вопросу о финансировании Германией ленинской группы. МИД по существу ушел от ответа. Тогда Бернштейн опубликовал вторую статью — "Немецкие миллионы Ленина":
"На запрос правительству коммуниста В. Дювеля относительно выдвинутого мною утверждения о выдаче Ленину и его товарищам 50 миллионов марок министерство иностранных дел дало именно тот ответ, какой предполагала расплывчатая формулировка вопроса. МИД заявил, что в его документах нет никаких указаний на то, что МИД дал согласие на поддержку Ленина и его товарищей немецкими военными властями. Если бы [коммунистическая] газета "Роте Фане" была заинтересована в том, чтобы выяснить правду, а не осыпать меня ругательствами, она бы на это возразила министерству, что в его ответе обойдена суть […]. Этот ответ отрицает то, чего я не утверждал, зато тщательно обходит всякое высказывание о том, соответствует ли действительности или нет сказаннное мною […]. В ответе даже не сказано, что министерству ничего не известно об этом деле. В ответе лишь говорится, что в документах МИД на эту тему ничего нет. Но на войне происходит множество событий, которые никоим образом не отражаются в документах правительственных учреждений. […] Не разделяя приверженности "Роте фане" к судам, я более всего желал бы представить этот случай на рассмотрение международного следственного комитета, составленного исключительно из социалистов. Но поскольку создание такого комитета — дело чрезвычайно трудное и может занять еще много месяцев […] я решил выбрать другой путь. Сразу после нового собрания рейхстага я обращусь к нему с запросом передать это дело, с целью ускоренного рассмотрения, второму подкомитету комитета по расследованию возникновения войны […]".
Однако Бернштейн затронул проблему, обсуждать которую не хотелось ни коммунистам, ни германскому правительству, ни немецкой социал-демократической партии. Не приходится удивляться, что так всех заинтриговавший вопрос остался безответным, а Бернштейн, равно как и немецкие коммунисты, предпочли не настаивать на создании комиссии для расследования вопроса о германских золотых марках. И когда известный охотник за провокаторами и шпионами В. Л. Бурцев предложил в германское социал-демократическое издательство книжку о том, как Ленин и большевики получали деньги от германского имперского правительства, издательство книжку печатать отказалось:(38)
"Я далеко не уверен, что об этом вопросе говорить своевременно, — писал в 1931 году историк и архивист Б. И. Николаевский жалующемуся на отказ немцев В. Л. Бурцеву — […] во всяком случае немцы-то вполне определенно убеждены, что поднимать эту группу вопросов преждевременно. […] Простите меня, Владимир Львович, неужели Вы думаете, что Ваша эта работа может быть принята к изданию каким-либо немецким социал-демократическим издательством? Ведь это абсолютно невозможная вещь. Ведь Вы, наверное, знаете, что в 1920 [1921] г. Э. Бернштейн получил некоторые материалы относительно отношений в годы войны между немецким штабом и большевиками и начал было их публиковать […], но ему пришлось это дело приостановить и он до сих пор к нему не возвращается"(39).
Бурцеву оставалось только согласиться: "Вы правы, что немцы не хотят поднимать вопроса о том, как они помогали Ленину"(40).
По прошествии многих лет в распоряжение историков были переданы документы, позволяющие более глубоко и внимательно изучить ставший уже легендой вопрос о немецких деньгах и пломбированном вагоне. В числе сборников таких документов следует прежде всего назвать "Документы Земана" и "Документы Хальвега"(41). Нужно отметить, что эти публикации, с очевидностью указывавшие на связь с германским правительством таких известных революционеров, как швейцарский социал-демократ Карл Моор (Баер), русско-румынско-болгарский социалист Х. Раковский, эсеры Цивин (Вейс) и Рубакин — вызвали настоящий переполох среди еще живших революционеров.