Возле Тьмы. Чужой
Шрифт:
– Нормально, жить можно, – заключил я, после того как вышел на крыльцо.
Только машину убрать в гараж, с глаз долой, и дров натаскать.
Генератора не было – гараж был именно гаражом и кладовкой. И там на полках я нашел большую коробку стеариновых свечей. Так что ладно, свет какой-то будет. А вот высокий «рэм» в гараж не влез, немного нарушив планы. Правда, потом я сам себе сказал, что с дороги это место все равно не видно, да и не поедет по дороге никто, потому что заметет ее к чертовой матери, а когда все растает – я сам отсюда уеду. Так что фиг с ним, пусть пикап
Потом еще час ушел на разгрузку машины и натаскивание дров в дом, и когда с этим покончил, то был похож на снеговика. Потом я растапливал печку, и лишь когда от нее пошло ощутимое тепло, сел наконец за ужин. Все, спрятался, теперь меня разве что дым из трубы демаскировать может, но чтобы такое случилось, нужно, чтобы закончился снегопад и ветер утих, а с ними ситуация как раз совсем обратная: все только усиливается.
38
Это не было снегопадом, это была самая настоящая снежная буря. Если на второй день снегу было мне до середины голени, то на третий его навалило выше чем по колено. Была у меня идея почистить двор, но потом я от нее отказался – смысла нет. Дорогу же все равно никто не почистит, так что мне здесь жить до того, как это все растает. И думаю, что растает скоро, потому как похоже, что зимы здесь все же бесснежные.
Холодно не было, к слову, по ощущениям слегка ниже ноля, это когда ветер не в лицо. На третий день ветер заметно подутих, да и снег почти прекратился. Стало теплее, и когда я попробовал, надев снегоходы, погулять по окрестностям, здорово взмок. Низины завалило так и вовсе по пояс: надуло с возвышенностей. Ветви елей вокруг отвисли под тяжестью навалившегося на них мокрого снега, который уже понемногу начинал подтаивать. А вообще пейзаж, если бы не горы, напоминал нашу среднюю полосу, тоже елки вокруг, да снегу по… по сие время.
И воздух. И тишина, разве что время от времени слышно, как под тяжестью снега ветки ломаются. А гулялось хорошо, прямо душой всю эту зимнюю благодать ощущаешь. И даже замеченные вороны не раздражали. А может, и не вороны это вовсе, а вороны? Здоровые больно.
Следов всякого зверья на снегу тоже хватало. Зверья, птиц, только вот распознавать эти следы я не умею. Когда же сел на поваленный ствол дерева, чтобы передохнуть, увидел, как на противоположную сторону неширокой долины вышел небольшой олень.
Красивый, рыжевато-серый, с чуть более светлым брюхом, маленькой головой, увенчанной небольшими рогами с тремя острыми концами, он встал как изваяние, время от времени чуть двигая головой. Потом немного подогнул заднюю ногу, вроде как собираясь шагнуть, но вновь замер, так и не опустив копыта на снег.
Я даже немного растерялся: вроде бы решил просто прогуляться, а тут добыча прямо на меня вышла. Вот пойди на охоту – точно бы никаких оленей не нашел, уверен. Потому что так работают законы природы.
Было до него метров сто пятьдесят, не больше. Не знаю, видел ли он меня, или ему было все равно, отвык от людей, но внимания на меня он не обращал никакого. Я аж дыхание затаил, потянув к плечу лежащий на коленях «ремингтон», попутно сползая вниз с бревна, чтобы можно было опереть руку с винтовкой на колено. Олень повернул голову в мою сторону, но так и остался стоять недвижимо.
– Ты это, не шевелись давай, – прошептал я одними губами.
Спина уперлась в бревно, натянулись лямки рюкзака, снег осел под задницей. Левая рука зафиксировала трубу цевья на колене, получилось вполне устойчиво. В винтовку девятизарядный магазин вставлен, с пулей «Сильвер Тип» – как раз на такого зверя. Судьба.
В голову, с такой дистанции только в голову. Только вот дыхание не могу успокоить, что-то совсем разволновался. С чего бы, а? С того, что вместо стрельбы по людям и тварям я оказался просто на охоте? Как будто кусок нормальной жизни захватил?
Где-то опять треснула ветка под грузом снега, и олень повернулся в сторону звука, теперь мне его голова была видна в профиль. Так, у меня пристрелка на триста ярдов, а здесь половина дистанции… высота и температура здесь роли особо не играют, тут недалеко… семнадцать сантиметров поправка будет в таком случае.
Куда целиться вообще? А вот между основанием рога и основанием же уха, наверное. Навел прицел туда, потом опустил чуть ниже, выбрав предположительные семнадцать сантиметров. Задержал дыхание, мысленно досчитал до двух, затем потянул спуск. Бах!
Винтовка лягнулась, эхо метнулось по горам и вернулось ко мне сразу со всех сторон, с дерева рядом лавиной посыпался снег. Олень дернулся и завалился набок, несколько раз взбрыкнув конвульсивно копытами, а потом затих. Снег возле его головы окрасился кровью. Все это время я не отрывался от прицела, готовый выстрелить еще раз. Но хватило одной пули, добивать не пришлось.
Вот так, а эти патроны и эта винтовка как раз на оленя и рассчитаны.
Поднялся, подобрал отблескивающую серебром гильзу, веса которой не хватило для того, чтобы провалиться в мокрый снег глубже чем на пару сантиметров, сунул в карман.
– Ну вот, мясо будет.
Разделывал я оленя прямо на месте, подвесив за задние ноги к дереву. За веревкой и подходящим ножом пришлось, правда, ходить в дом, но все же через несколько часов я вернулся туда перемазанным в крови, с немалым грузом мяса. Теперь можно будет себя хотя бы свежатинкой подкормить, а то консервы что-то уже поперек горла встают.
Пришлось подумать над тем, как оленину готовить. Кухня в доме была на электричестве, которого не было, гриль тоже. Хотел переделать его в нормальный, бесхитростно выломав нагревательные элементы, но не стал, а просто выложил из камней место под костер и готовил мясо уже на нем. Оленина получилась жестковатой, но вкусной, так что по первому разу я просто обожрался.
Вынужденный отдых не слишком расслаблял – откровенно говоря, хотелось как можно быстрее добраться до Канады и как можно дальше убраться от Анклавов. Потому что не зря, не зря приезжали военные в аэропорт. Можно считать это паранойей, но можно и не считать. В Гарден-Сити ведь еще результат анализа на «свой – чужой» должен был прийти, и после него моя персона просто обязана была вызвать невероятный интерес.