Возлюбленная демона
Шрифт:
– Лорд Вандеймен. У меня здесь есть счет, я полагаю.
На одно жалкое сердцебиение он подумал, что клерк сейчас уставится на него в замешательстве, но тот улыбнулся.
– Да, действительно, милорд. Разрешите проводить вас к мистеру Перри, милорд.
Ван задался вопросом, не шатает ли его от изумления, когда следовал вниз по коридору в красивый офис владельца банка.
Отсрочка.
У него есть на шесть недель жизни больше!
Выходя, он все еще чувствовал себя ошеломленным: с гинеями в кармане, определенным состоянием и оплаченными долгами. Бедный мистер Перри разочаровался, узнав, что большая часть состояния, доверенного его заботе, должна быстро его покинуть. У Вана все еще оставалась тысяча фунтов на счете, и еще девять тысяч, если он удовлетворит свою работодательницу.
Золотая Лилия.
Он глубоко вдохнул весенний воздух, ценя его как марочное вино. Он благословлял тепло солнца на лице.
Но пока он дошел назад, к своим комнатам, его осторожность выросла. За двадцать тысяч фунтов миссис Селестин должна хотеть большего, чем обожающий сопровождающий. Чего? Он проглотил наживку, и теперь его будут заманивать.
Несмотря на отрицания, возможно, она искала интимной связи. Он подавил смешок. Если так, он стал самой высокооплачиваемой шлюхой в Лондоне, независимо от того какие у нее вкусы!
На самом деле, ему почти понравилась эта мысль. Он хотел бы растопить это омерзительное ледяное самообладание, увидеть ее плоть, стать неорганизованным, непослушным, диким…
Безумие. Скорее всего, в постели она останется такой же ледяной и спокойной.
Когда оборванец подметальщик на перекрестке торопливо очистил лошадиный помет с его пути, он достал шестипенсовик, пенс и грош, и бросил их парню. Слыша восторженное мальчишеское «спасибо», звенящее в воздухе, Ван прогуливался, чувствуя, как в нем разгорается оживленность.
С трудом он признал свою беду и проблему. Как давно он почувствовал это? Несмотря на приказ своей работодательницы не трогать ее без ее же разрешения, через шесть недель ухаживаний и дружбы, он сможет узнать, так ли она холодна в постели.
Даже слуга заслуживает развлечения.
Проходя по пути домой мимо оружейного мастера, он, тем не менее, вспомнил о кремне и нащупал его в кармане. Это его успокоило. Если странная миссис Селестин потребует что-то недопустимое, у него есть легкий выход.
Следующей ночью Мария вошла в особняк Йоувила в состоянии необычного смятения. Немногие предположили бы это, поскольку скрывать эмоции вполне в ее характере, но она знала, что это так, и знала почему.
Он заплатил свои долги. Все сплетничали об этом так же, как сплетничали и о губительной ночи за игорными столами.
Где он взял деньги, спрашивали они.
Пошел к ростовщикам? Если так, несчастный он человек.
Снова проиграется? И что тогда?
Печальный случай, соглашались и мужчины, и женщины. Герой войны. Прекрасный старинный род. И все же, никакой надежды. Отец разорил поместье, а у сына нет сердца, чтобы начать заново на пустом месте. Позор для такого многообещающего молодого джентльмена.
Многообещающий молодой джентльмен.
Слушая это, Мария думала о полуприкрытых веках заросшего щетиной мужчины в измятой одежде, и том, как он забрал у нее пистолет. Обещание? Чего? Возможно, тот факт, что он все еще оставался джентльменом, помешал ему выстрелить в нее.
Если он джентльмен, то отработает свой долг. И будет здесь сегодня вечером. Это пугало ее почти так же, как если он не появится. Если он придет, то ей придется иметь с ним дело.
В течение шести недель.
Он действительно пугал ее, причем лишь малая толика была страхом, что он нападет на нее. Вместо этого оставался страх перед энергией и силой, которую он источал. Она хотела отступить. Оказаться в безопасности.
Или еще хуже, она хотела прижаться ближе, вдохнуть ту энергию, поглотить ее, сдаться ему. Однажды она уже сдалась своей физической природе, и жила, сожалея об этом.
Она больше не выставит себя дурочкой.
Харриетт знала, что она чувствует. Тетя была единственным человеком, который знал все, и теперь она искоса взглянула на нее и улыбнулась – своеобразное «выше нос!» перед испытанием.
Они поприветствовали герцога и герцогиню – герцогиня была троюродной кузиной Марии – и их дочь. Леди Феодосию, которой положено быть здесь. Потом они двинулись в гостиную, и оттуда в сверкающий бальный зал.
Приглашения на вечер были, конечно же, невероятно популярны, поэтому двигаться приходилось осторожно, чтобы избежать давки. Должно быть, трудно найти ее добычу. Или ему найти ее. Мария чувствовала абсурдное искушение залезть на один из стульев, стоящих вдоль стен, чтобы видеть и быть замеченной.
– Я не вижу его, – сказала Харриетт, поднявшись на цыпочки.
– Не поднимай шум, – зашипела Мария, улыбнувшись и повинуясь знаку леди Тревис. Приятная леди с красивым, полным надежд сыном, а значит, ей предстоит разочароваться.
Многие охотились за ее состоянием. Она не лгала Вандеймену об этом, или о том, что заплатит целое состояние, чтобы иметь возможность посещать светские вечера без этой толпы, о которой она думала как о рое своих ос. Она увидела, как двое из наиболее постоянных поклонников бросились ей навстречу.
Она получила десять предложений. Десять. Сняв траур всего несколько недель назад.
Конечно, все дело не только в деньгах, признала она, приветствуя лорда Уоррена и сэра Берли Фокса. Она была Данпот-Ффайф. Брак с Морисом не принес пользы ее репутации, но, в конце концов, он умер, и оставил ее очень богатой вдовой с превосходной родословной. Банка варенья для ос.
Она улыбалась и болтала, пытаясь не выделять кого-либо из мужчин и парируя наиболее неуклюжие попытки флиртовать или польстить. Где Вандеймен? Почему его здесь нет?
Она замерла прямо посреди праздной беседы с герцогиней. Что, если он заплатил свои долги и пошел домой, чтобы застрелиться?
– Мария?
– О! Мне так жаль, Сара. Конечно, я буду патронессой вашего благотворительного общества для раненых солдат. Правительство должно было сделать намного больше. И, в конце концов, Морис много заработал, снабжая армию.