Возлюбленная Габриэля

Фолсом Тина

Пока она стояла под душем, теплые струи текли по телу, как будто они могли избавить ее от шокирующей новости, которую ей сообщили.

Вопреки всему, Майя надеялась, что все еще видит сон... совершенно чокнутый-который-не-имеет-никакого-смысла-сон... и у нее все та же жизнь: она врач, довольно неплохой, со стремлением продвинуться по карьерной лестнице в области медицинский исследований и с желанием принести пользу.

Ее исследования в области человеческой сексуальности, или точнее в области сексуальных дисфункций у мужчин и женщин, хорошо продвигались. Она

стала в этом первопроходцем, и шансы выиграть крупный правительственный грант для поддержания своей работы очень высоки. Нельзя просто так отказаться от всего сейчас. Это работа всей ее жизни.

Майя пощупала свои руки и ноги и не ощутила никаких изменений. Они такие же, как и когда она была человеком. А ее кожа такого же цвета, что и раньше. Разве не предполагается, что вампиры должны быть мертвецки бледными, потому что не могут выносить солнечные лучи? Или ее кожа обесцветится со временем?

Майя посмотрела на стеклянную перегородку душевой и заметила, как крошечные струйки воды текли по ней на мраморный пол.

Ее отражения не было. И этого достаточно, чтобы доказать ее вампирскую сущность? Разве нет других объяснений? Как ученый она знала, что не стоит делать поспешных выводов или принимать за чистую монету чужие высказывания. Ей следует подойти к этой проблеме, так же как и к своему исследованию: с логической точки зрения, а не эмоциональной.

Ее желудок заурчал, напоминая, что Майя голодна. Началось слоноотделение, но не от мысли о большом аппетитном стейке, а о крови на губе Габриэля.

Она видела шок в его глазах, когда он понял, что Майя укусила его. Габриэль смотрел на нее как на сумасшедшую. Возможно, так и есть, ведь она жаждала его крови. Воспоминания об этом запахе заставляли ее пускать слюни даже сейчас.

Открыв рот, Майя дотронулась пальцем до верхних зубов. На ощупь они не изменились, только... один из резцов заострился.

Она потерла зуб, пытаясь понять, не приклеил ли кто-нибудь сверху пластик, чтобы сделать его острее, но ничего не обнаружила... зуб оказался цельным.

У нее действительно есть клыки? Возможно, они всегда такими были, а Майя никогда этого не замечала. Она потрогала резец с другой стороны и почувствовала такое же строение. Но острых краев недостаточно, чтобы назвать их клыками.

Майя вспомнила, что не заметила их ни у Габриэля, ни у его друзей. Возможно ли, что клыки не всегда видны, а выступают только в нужный момент?

Она закрыла глаза и подумала о своем голоде, вновь представив кровь Габриэля. К ее удивлению, появилось ощущение напряжения в челюсти.

Что-то происходило. Медленно два резца удлинились, и показались их острые кончики. Ее глаза резко распахнулись."Этого не может быть. Нет, должно существовать другое объяснение".

Она действительно вампир?

У нее клыки, клыки, чтобы кусать людей, которыми она уже уколола Габриэля. Разве этого доказательства недостаточно?

Майя укусила его, попробовала его кровь, и ей понравилось... нет, она пришла в восторг. Какое еще существо может так поступать, как не вампир?

Майя

пыталась не думать о том, что привело к укусу, но трудно забыть тот связавший их поцелуй.

Ну, возможно, связавший неверное слово... она практически накинулась на него, как какой-то обделенный-вниманием подросток.

Майя всегда вела себя агрессивно, когда дело доходило до знакомства и секса, но совершенно распутно накинулась на Габриэля. Его руки с нежностью успокаивали и укачивали ее, словно ребенка, в ней же проснулись похоть и страсть.

Она вспомнила, каким нерешительным был поцелуй, как неохотно он отвечал ей. Но чем больше Габриэль сдерживался, тем сильнее Майя давила на него, тем плотнее прижималась к его мускулистому телу, будто сучка во время течки.

Слезы, которые они пролила на руках этого мужчины, преподали ей одну вещь: она не мертва. Кем бы Майя сейчас не была... вампиром или нет... ее сердце болит также как у человека, а чувства также глубоки, как и всегда, если не глубже.

Она не знала, что принесет ей новая жизнь, и даже не хотела гадать в данный момент. Что сказать своей семье? Майя подумала о родителях. Она же единственный ребенок.

Как долго получиться скрывать от них случившееся? Майя задумалась, станет ли представлять угрозу для родителей, если нападет, когда проголодается, как произошло с Габриэлем. Следует ли ей держаться подальше от них, чтобы обезопасить? Она никогда не увидит их снова?

Ни за что. Майя любила родителей. Они подарили ей каждую возможность в ее жизни, поддерживали во всех начинаниях. Нельзя отгораживаться от них. Эта мысль причиняла ужасную боль.

А ее работа? Если она действительно вампир, то могла послать прощальный поцелуй своей профессии... невозможно продолжать лечить, если от вида крови просыпается голод, и все мысли сосредотачиваются только на ужине.

Просто от воспоминаний о нескольких каплях крови на губах Габриэля у нее побежали слюнки. Она никогда не пробовала ничего столько же вкусного. От этой мысли ее желудок заурчал.

Черт возьми, как же Майя хотела крови. Эта тяга сильнее даже, чем ее любовь к шоколаду.

Кроме того, кому нужен врач, который мог работать только по ночам? Она не сможет ухаживать за своими пациентами, когда им понадобится ее помощь.

Ей придется скрывать свою сущность. Наверняка никто не захочет приближаться к ней, когда станет известно о ее вампирской стороне. Черт, она бы и сама не захотела подходить к такой. И не могла по-настоящему винить кого-то в этом.

Они бы смотрели на нее как на монстра, который причиняет вред людям. И разве не это ей придется делать? Вместо того чтобы помогать людям, нужно будет охотиться и питаться ими.

От таких мыслей по позвоночнику прошла ледяная дрожь. Возможно, именно это Габриэль подразумевал, когда шептал, что позаботится о ней и научит всему, что нужно знать. Покажет ей, как кусать людей?

Расстроившись, Майя ударила кулаком по стене, покрытой кафелем. Тот сразу же треснул. Пораженная, она отдернула кулак. С ужасом посмотрела на плитку, затем на сжатую ладонь.