Возлюбленная
Шрифт:
Чарли завернула за угол. Рядом с допотопным автомобилем «моррис-майнор» на дорожке у коттеджа, позади изгороди из кольев, стояла старуха, под мышкой у нее торчала картонная коробка из бакалейной лавки. Другой рукой она держала за поводок крохотного йоркширского терьера. Бен игриво прыгнул вперед, но терьер ответил очередным залпом тявканья. Чарли сграбастала Бена за ошейник и заставила сесть.
– Вы миссис Леттерс? – стараясь перекричать тявканье терьера, спросила она.
– Да, – крикнула женщина в ответ.
На этой невысокой и пухлой даме деревенского типа, видимо с повышенной любовью
– Мы переехали на мельницу. Меня зовут Чарли Уитни.
– Ах да, я ведь знала, что вы переезжаете где-то на этой неделе. – Старуха свирепо посмотрела на собаку и заревела голосом, который мог бы остановить линкор: – Перегрин! – Собака замолчала, и старуха снова посмотрела на Чарли. – Виола Леттерс. Боюсь, что не сумею пожать вам руку.
– У меня есть сообщение от вашего мужа.
Выражение лица старухи было определенно враждебным, и Чарли почувствовала страх. Она показала в направлении тропинки:
– Я просто встретила его, и он попросил меня передать вам, что потерял свои часы и собирается прийти чуть погодя.
– Мой муж?!
– Ну, в твидовом костюме, с рыболовной удочкой, так? В тот ли я дом попала?
– Сказал, что потерял свои часы?
– Да… и я… – Чарли заколебалась. Эта женщина выглядела более чем враждебно, она была свирепа. – Он показался мне довольно растерянным. Возможно, он поранился. На голове у него была полоска пластыря.
Терьер разразился очередным взрывом тявканья, и старуха, резко повернувшись, пошла к дому, волоча собачку так, что ее лапы скользили по покрывавшим дорожку плиткам. Со стуком она захлопнула за собой парадную дверь.
10
Во второй половине дня появился невысокий и жизнерадостный садовник с заячьей губой. Он почтительно приподнял козырек своей шапочки.
– Я Гидеон, – сказал он гнусаво сквозь аденоиды, – совсем как в Библии.
Чарли улыбнулась:
– Вы отлично поработали с живой изгородью.
– Я хотел, чтобы она выглядела получше к вашему приезду, – сказал он, явно довольный комплиментом. – Эта старуха вообще не хотела, чтобы что-нибудь здесь делали.
– А почему?
– Не знаю, я ее и видел-то всего несколько раз. Она оставляла мне деньги у задней двери, чтобы я подстригал кусты и траву.
– И она никогда не выходила из дома?
– Не-а, ей все сюда доставляли.
– А почему она так поступала?
– Она была, как говорится, затворница. Извините, но я и не жалею об этом. Я знаю, что и сам не Роберт Рэдфорд, [2] но она в самом деле не очень-то здорово выглядела. – Он мельком взглянул на дом. – А в саду есть какая-нибудь работа для меня?
2
Рэдфорд Роберт – известный американский киноактер, воплощение мужской красоты.
Работы нашлось уйма. Они прошлись по территории и договорились
Только что прочитав книгу «Разведение домашней птицы в современных условиях», позаимствованную ею в библиотеке Уондсворта, Чарли с видом знатока пустилась в разговор о курах. Гидеон знал, где купить хороших несушек, но сначала советовал укрепить курятник, чтобы сделать его недоступным для лисиц. Он обещал заняться этим немедленно и запросил по три фунта в час. Чарли оплатила ему работу с живой изгородью, которой он занимался будто бы восемь часов, что выглядело почти правдоподобно.
Она попыталась выудить побольше сведений о Нэнси Делвин, но он, кажется, не хотел говорить о ней. За десять лет он видел эту женщину считаные разы, и с него этого было достаточно. А почему так – он не мог или не хотел объяснить.
Телефонист оказался прав – плита действительно разогрелась, дым исчез вместе с затхлыми запахами кухни, и она заполнилась ароматом китайских приправ из картонных коробочек, лежавших в мусорном мешке. Последние три часа Чарли ушли на открывание ящиков, распаковку и передвигание мебели. Мебель скоро придется снова передвигать для работы маляров и обойщиков, для расстилки ковров, но, по крайней мере, сейчас с нею все, хотя и отдаленно, начинало походить на дом. Первой, как только заработал телефон, позвонила Лаура.
– Твои цветы великолепны, – сказала Чарли Лауре, гладя лепестки розовой орхидеи.
– А ты уже опробовала зеленые сапоги?
– Сейчас слишком жарко.
– Тебе повезло, что ты не в Лондоне. Здесь духотища! Никто не покупает зимнюю одежду. Как прошел переезд?
– Отлично. Ты должна приехать на день рождения Тома через две недели в субботу. Если будет тепло, мы будем жарить мясо в саду.
– А не водятся ли там поблизости аппетитные холостяки?
– Есть довольно милый паренек на нашей улочке.
– В самом деле?
– У меня ощущение, что он не женат. Если это правда, я его приглашу.
– Тому будет тридцать восемь, да?
– И его это не очень радует. Кто-то сказал ему, что средний возраст начинается с сорока.
– Пока он не выглядит на средний возраст.
Стук молотков разносился по дому.
– Лаура, – решила спросить Чарли, – ты не знаешь, когда Флавия Монтессоре собирается вернуться в Англию?
– Да где-то осенью, – ответила та с удивлением. – А что такое?
Чарли поиграла зеленой биркой, свешивавшейся с телефона.
– Я… да я просто поинтересовалась, вот и все. – За окном послышался стук и показались ступеньки алюминиевой лестницы. – Я ведь тебе говорила, что была в какой-то машине?
– А, под гипнозом! Ну да.
– И я жевала резинку. Потом вытащила ее изо рта и прилепила под дверцу…
Кто-то поднялся по лестнице мимо окна.
– Я нашла… – Голос Чарли стих, и она почувствовала себя глупо.
– Нашла что? Чарли, что ты нашла?