Возлюбленный из камня
Шрифт:
Фил перевела взгляд с упрямого Спара на остальных. За ним стоял Кес, обняв рукой Эллу и кивая в знак солидарности.
Элла закатила глаза и ткнула локтем в рёбра Кесу, а Уинн выгнула брови и поджала губы, явно стараясь сдержать смех.
— Да, я думаю, нам всем ясно, — протянула Фил, решив обратить внимание на юмор в очевидной озабоченности огромного воина.
Либо так, либо она ему врежет капельницей по голове за то, что ведёт себя как идиот.
— Но, так как я больше за всю свою жизнь, не планирую быть похищенной,
— Хорошо. — Выражение лица Спара смягчилось, и он легко поцеловал её в лоб. — Ловлю тебя на слове, человечек.
— К слову об убийцах, что случилось с ночными? — спросила она. — Ну, помимо кардинала.
— Кардинал? — Спар нахмурился. — Ты имеешь в виду Иерофанта?
Фил покачала головой, затем поморщилась и вновь легла, не шевелясь.
— Нет, он не Иерофант. Я думала, что это он, потому что видела его в видении, но ошиблась. Он сказал, что Иерофанта нет в Монреале, а он вроде, как советник Иерофанта, словно кардинал папы Римского. Вот почему я назвала его так.
Спар и Кес обменялись взглядами.
— Это плохо, — проворчал Кес. — Мы надеялись, что он мёртв, и Общество ослабело, но раз он просто член высшего сословия жрецов, его смерть мало что меняет. Местная ячейка ослабнет, но планы Общества продолжат идти своим чередом.
У Фил сжалось сердце.
— И чего же мы достигли? Иерофант всё ещё жив, а прежде, чем свалиться без чувств, я слышала, как Уинн сказала, что не демон убил Рикки и кардинала, так что мы ничего не достигли.
— Не правда, — воспротивился Спар, обхватив её за подбородок и заставляя смотреть себе в глаза. — Может, мы и не убили Иерофанта, но уничтожили одного из его советников и уничтожили внутренний круг Монреальской ячейки. Теперь, Общество не сможет начать действовать, как минимум в этом городе. В парке больше не будут находить тела, потому что никто здесь больше не умрёт от рук ночных. А это уже что-то
— Но демон ещё там. И мы не можем затолкать его в тюрьму, из которой он выполз.
— Если демона здесь не было, то и затолкать мы бы его не смогли, — пояснил Спар. — Похоже, что Отступник черпал силу из этой ячейки, но сам находится куда дальше. Он скрыт и охраняется ночными. Поэтому, мы не сможем впихнуть его обратно, но ещё это означает, что сил напасть на нас у него ещё нет. Поверь, в противном случае он напал бы на нас на острове и уничтожил. С такой концентрацией магии, как там, он не смог бы устоять. Значит, у нас есть время.
Кес кивнул.
— Время на то, чтобы найти оставшихся братьев и собрать все имеющиеся силы.
Элла с сочувствием посмотрела на Уинн.
— Боюсь, пока никаких зацепок в деле твоего брата, но я обещаю, что продолжу искать.
Уинн слабо улыбнулась.
— Знаю, Элла. Спасибо.
— И на этой позитивной ноте, до меня дошла информация о статуе, которая выглядит весьма знакомо. — Кес и Спар с надеждой посмотрела
Ведьма казалось удивленной.
— Почему я?
— Птичка на хвостике принесла информацию, что ты родом из Чикаго, — пояснила Элла. — Тебе не кажется, что сейчас самое подходящее время съездить домой?
— Думаешь, Страж в Чикаго?
— Я думаю, что именно это ты должна выяснить.
Фил наслаждалась встречей со всеми, особенно всеми здоровыми, но она не возражала, когда вернулась Джейми и всех выгнала.
Они составили план:
— Уинн должна закончить все дела в университете и улететь в Чикаго;
— Кес и Элла вернутся в Ванкувер, чтобы продолжить искать Хранителей;
— Фил нужно время наедине со Спаром.
Она хотела ещё немного побыть с ним.
Сказать, что же на самом деле было у неё на сердце.
Она дождалась, когда он закроет дверь за посетителями, и улыбнулась, когда Спар обернулся. Но вместо того, чтобы сесть с краю кровати, он пододвинул стул и сел на него, взяв Фил за руку.
Она сжала его пальцы и попыталась сглотнуть ком в горле. Ей столько нужно ему сказать.
Например, что её сердце принадлежит ему, и неважно, сколько у них есть времени побыть вместе, как неважно и то, что он однажды её покинет.
Фил нужно было, чтобы он знал, что она устала страшиться жизни без него. А просто хотела наслаждаться каждым моментом, которые у них есть, и сохранить воспоминания, которые будет лелеять, когда он уйдёт.
Но не могла произнести ни слова. Лишь прошептала сквозь слёзы:
— Я тебя люблю.
— И я тебя люблю, — проговорил он, — милый человечек. И буду любить до конца времен. Почему ты плачешь? Разве ты несчастна?
— Нет, конечно, — она шмыгнула носом. — Я в полном восторге, но и несчастна тоже, ведь однажды ты уйдёшь, и моё сердце разобьётся на триллион осколков, которые никогда не склеить вместе.
Уже чувствуя, как оно трескается, Фил уткнулась в подушку и заплакала.
— Фелисити. Фелисити, милая, успокойся. Не надо.
Она почувствовала, как он обнял её, приподнял и сел на кушетку, чтобы усадить Фил себе на колени. Она вцепилась в него, как котенок, вонзив ногти в кожу и крепко стиснув.
Её слёзы намочили его футболку, отчего светло-серый цвет стал тёмным. Спар нежно прижимал её к себе и положил щеку ей на макушку.
Он говорил какие-то несущественные слова, но тихо и ласково, продолжая гладить её по спине, пока она лежала избитая и уставшая, но спокойная на его руках.
— А теперь, — проговорил он, подавшись назад, чтобы посмотреть прямо в её опухшие, красные глаза. — Откуда такое нелепое убеждение, что я когда-нибудь от тебя уйду? Фелисити, я заявил, что ты моя пара. Ты моя, и весь остаток наших жизней, я буду с тобой.