Возлюбленный мой
Шрифт:
И тогда это произошло.
На апогее их высвобождения, ее видение перешло в красное и стало плоским – и по мере того, как улетучивался экстаз, незваное появление ее плохой стороны стало тревожным сигналом, которого она подсознательно ждала уже давно.
Постепенно, она вновь ощутила влажность и тепло душевой... услышал звук льющейся воды... и почувствовала тысячи точек их соприкосновения... и все это теперь было цвета свежей крови.
Джон протянул руку к ее лицу и коснулся висков рядом с красным глазом.
– Да, мне нужны мои скобы, –
Он показал знаками, «Они у меня».
– Правда?
«Я сохранил их». Он нахмурился. «Но ты уверена, что тебе нужны… »
– Да, – ощетинилась она. – Уверена.
Его лицо приняло жесткое выражение, с таким же он соскочил с кровати, когда она закричала во сне. Опасное. Жесткое. Истинно мужское. Но Хекс ничего не могла сделать, чтобы стереть с него неодобрение. Она должна позаботиться о себе; ему не нравилось то, каким образом она пыталась удержать себя в «узде», но это ничего не меняло.
Черт, им просто не суждено быть вместе, независимо от того, как сильно порой они подходили друг другу.
Джон выскользнул из ее лона и отступил назад, пробежав пальцами по ее спине, как будто благодаря... и, учитывая, как потемнел его взгляд, по своему прощаясь. Отвернувшись, он направился в ду…
– О… Господи.
Сердце Хекс остановилось, когда она посмотрела на него в зеркало. На его плече, в окружении узоров и завитков, виднелась красивейшая, выведенная черными чернилами надпись... которая практически кричала... огромными, размером с рекламный щит буквами...
Ее имя на Древнем Языке.
Хекс обернулась, когда Джон замер на месте. – Когда ты это сделал?
Спустя краткий момент напряжения, он пожал плечами, и Хекс завороженно наблюдала, как двигается чернила на коже, то растягиваясь, то принимая прежний размер. Покачав головой, он протянул руку, чтобы потрогать теплые брызги, а затем вошел в стеклянную кабинку, подставил спину под струи воды, схватил в мыло и стал взбивать руками пену.
Отказываясь смотреть на Хекс, он ясно давал понять, что ее имя на его коже ее саму никак не касалось. Как его не касался вопрос о ее скобах, не так ли.
Хекс подошла к стеклянной двери, что разделяла их. И сильно-сильно постучала.
«Когда?» спросила она одними губами.
Он крепко сжал веки, как будто вспомнил что-то, от чего все внутренности скручивало от боли. И с закрытыми глазами медленно показал жестами... и сказанное им разрывало ее на части.
«Когда я подумал, что ты больше не вернешься».
***
Джон быстро намылил волосы и тело, прекрасно понимая, что Хекс стоит по ту холодную сторону стекла, разглядывая его. Он хотел помочь ей пережить шок, но учитывая контекст их отношений, он не собирался бросать все свои чувства к ее ногам.
Или нанизывать их на кончик татуировочной иглы, как это произошло на самом деле.
И когда он спросил о скобах, она довольно четко и ясно дала ему понять, что это не его дело – и его мозг мгновенно перезагрузился.
Закончив водные процедуры, он вышел из душа и прошел мимо, схватив полотенце с латунной вешалки и оборачивая ткань вокруг бедер. В зеркале, Джон встретился с ней взглядом.
«Я принесу твои скобы», показал он жестами.
– Джон…
Когда она не произнесла больше ни слова, он нахмурился, подумав о том, что это так для них свойственно: они стояли лишь в трех футах друг от друга, но их разделяла пропасть.
Он вышел из ванной комнаты в спальню, натянул джинсы. Вчера ночью, в клинике, его кожаная куртка была на нем, там он ее и оставил . Где-то.
Босой он прошел мимо мраморных статуй, спустился по парадной лестнице, и нырнул в потайную дверь. Господи... возвращаться в тоннель было полным выносом мозга, он мог думать лишь о том, как они с Хекс были здесь вместе в полной темноте.
И как последний нытик, он безумно хотел вернуть те моменты, когда время останавливалось и не существовало ничего, кроме их жаждущих тел. Здесь, под землей, их сердца бились свободно... и пели.
Чертова реальность.
Полный отстой.
Он уже подходил к входу в учебный центр, когда его остановил голос Зи.
– Привет, Джон.
Джон обернулся, босыми ногами скрипнув по полу тоннеля, и поднял руку в знак приветствия. Брат шел из особняка и был одет для сражений – черные кожаные штаны и обтягивающая майка – то, что наденут они все, перед тем, как снова отправится на охоту за Лэшем. Бритая голова Брата, рваный шрам на лице, на который падал свет потолочных ламп – без сомнения, парень мог испугать кого угодно до усрачки.
Особенно, когда он щурил взгляд и сжимал челюсти – вот как сейчас.
«Привет», показал Джон, когда Брат остановился перед ним.
Когда ответа не последовало, Джон напрягся, и в его голове мелькнула мысль, – О... черт, да что еще?
«Что?», спросил он жестами.
Зейдист выдохнул проклятье и начал расхаживать из стороны в сторону, положив руки на бедра, и уперев взгляд в пол. – Я даже не знаю, с чего начать, черт побери.
Джон нахмурился и прислонился спиной к стене тоннеля, приготовившись к плохим новостям. И хотя он представление не имел, что это может быть, он ни на секунду не сомневался, что это дерьмо окажется на редкость «креативным».
В конце концов, Зи остановился и, когда он посмотрел на Джона, его взгляд не был золотисто-желтым, каким бывал дома. Он был черный как смоль. Черный и яростный. А лицо – белое как снег.
Джон выпрямился. Боже... что же произошло?
– Ты помнишь все наши прогулки в лесу. Незадолго до твоего перехода... и после того, как ты впервые слетел с катушек из-за Лэша. Когда Джон кивнул, Брат продолжил. – Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему Роф свел нас?
Джон медленно кивнул. «Да...»