Возлюбленный враг
Шрифт:
Провожая их, Джинни задумчиво кусала губы. Алекс не собирался забывать об этом инциденте. И она по опыту знала, как трудно противостоять ему, когда он что-то задумал.
Она вновь убедилась в этом, когда на следующее утро пришла на поляну. Он беспокойно вышагивал, поддевая носком листья, лицо его было хмурым и не просветлело при виде ее.
— А, ты пришла, — коротко сказал он. — Я уже собирался пойти за тобой.
— Не говори глупостей, — сказала Джинни, гадая, собирается ли он вообще поцеловать ее. Подняв к нему лицо, она повелительным тоном произнесла: —
Алекс притянул ее к себе, жадно целуя, прижимая так, словно хотел, чтобы она стала с ним единым целым и тем самым была бы защищена от посягательств мужа. Оторвавшись от ее губ, он продолжал держать ее в объятиях, всматриваясь в запрокинутое улыбающееся лицо.
— Ты ведь будешь упрямиться, да, Вирджиния? — Раздраженно покачав головой, он сказал: — Так я и думал.
— Только если и ты будешь упрямым, — ответила Джинни, привстав на цыпочки и целуя его в уголок рта, — Давай не будем омрачать драгоценные минуты спорами. — Она улыбнулась еще шире, глаза ее засияли. — Мне так нужно, чтобы меня любили.
— А я жажду любить тебя, — ответил он, развязывая ее накидку. — Надеюсь, что эта накидка достаточно плотная и не пропустит сырость. Позднее, опершись на локоть и лежа рядом с ней, он заметил:
— И еще кое-что необходимо изменить. Любовь под открытым небом прекрасна в разгар лета, но сейчас уже становится прохладно.
Джинни задумчиво нахмурилась.
— Может, мне стоит обратиться к вождю индейцев? У них в деревне есть пустая…
— Нет, это не годится. — Алекс заставил ее замолчать, приложив палец к губам. — Я не собираюсь прятаться в деревне индейцев. А теперь послушай меня, моя упрямая цыганка.
Джинни вздохнула:
— Да, наверно, мне придется тебя выслушать.
— Да, придется, — твердо сказал он. — В конце недели я еду с Робертом в Джеймстаун на сессию законодателей.
— Надолго? — спросила она, расстроившись.
— Наверно, недели на две, не дольше. И пока я буду там, я закажу нам места на корабле, отправляющемся в Вест-Индию.
— Нет! Не говори глупостей!
— Это не глупости. Может, ты все же окажешь мне услугу и выслушаешь меня? — Алекс подождал, пока она успокоится, и продолжил: — Я решил, что нам делать. Совершенно очевидно, что здесь мы не можем оставаться, да и в Англии будет не лучше. Не знаю, как бы я мог там сохранить наши отношения в тайне возникло бы много неприятностей, если бы тайное стало явным. Поэтому…
— Но, Алекс…
— Поэтому, — сказал он, закрывая ладонью ее рот, — мы отправимся в Вест-Индию, на остров Барбадос, поселимся там, и никто не будет знать, кто мы. Я куплю плантацию и…
Джинни несколько раз куснула его за ладонь, и он был вынужден убрать руку.
— Я тебя выслушала. Теперь ты послушай меня. Я не соглашусь с таким планом. Ты англичанин, твои корни слишком крепки, чтобы ты мог счастливо жить где-нибудь в ином месте. У тебя должны быть жена и дети, а не любовница. Да, я знаю, что такая правда причиняет боль, любовь моя, — сказала она более спокойно, увидев обиду в его глазах. — Но я не смогу жить, зная, что ты потерял, и, в конце концов, ты начнешь винить меня за то, что я лишила тебя всего, что принадлежит тебе по праву, за что ты упорно боролся.
— Ты так плохо думаешь обо мне, о нашей любви, чтобы поверить в такое? — Алекс вскочил на ноги.
— Не о тебе и не о нашей любви, просто я смотрю правде в глаза, — прошептала Джинни, тоже поднимаясь. — Прошу, больше не думай об этом. Будем довольствоваться тем, что имеем, пока не придет время тебе возвращаться в Англию.
— А если я скажу, что увезу тебя, хочешь ты этого или нет?
— Тогда тебе придется связать меня и заткнуть мне рот, — ответила она со смехом, который против ее воли прозвучал вымученно. — Представь, какой скандал начнется на корабле, когда…
— Хватит! Ты уже высказалась. Если ты находишь это забавным, то у нас явно разное чувство юмора. — Он поднял ее накидку и сильно встряхнул. — Надевай и отправляйся к своему мужу. Не хочу подвергать тебя еще большему риску.
Джинни дошла до опушки, но потом остановилась и обернулась.
— Неужели мы должны так расставаться? Наверно, нам больше не удастся увидеться до твоего возвращения из Джеймстауна.
— Полагаю, будет лучше, если я вообще не вернусь, — холодно сказал он. Она пожала плечами, стерпев обиду.
— Тебе виднее.
— Черт бы тебя взял, Вирджиния, за твое упрямство… А, иди сюда! — Мгновенно преодолев разделявшее их расстояние, он прижал ее к себе. — Я не сдамся, цыганка, предупреждаю тебя, — Он крепко поцеловал ее, и гнев внезапно испарился. — Ты совершенно неуправляема, как и раньше, но я подберу ключик, будь уверена.
При мысли о том, что они расстанутся друзьями, Джинни испытала такое облегчение, что даже не стала возражать, а просто улыбнулась и обняла его.
— Храни тебя Бог, любовь моя.
— И тебя, — ответил он, прикоснувшись к кончику ее носа. — Хочу, чтобы ты кое-что пообещала мне.
— Что? — Она настороженно посмотрела на него.
— Что ты придешь к Харрингтонам, если этот… если твой муж начнет буйствовать. Они не отвернутся от тебя, хотя Роберт и считает, что нельзя вмешиваться в семейную жизнь других.
— Я знаю это. Обещаю тебе, как уже говорила вчера, что такого больше не повторится.
— Не понимаю, что это значит.
— Довольствуйся этим, Алекс. Это обещание, и у тебя никогда не было оснований сомневаться в моем слове.
Ему пришлось смириться, потому что иного выбора просто не было. Он снова поцеловал ее и стоял на поляне еще долго, после того как она ушла, чтобы какой-нибудь случайный путник, повстречавший их обоих, ничего не заподозрил.
Джинни с отвращением смотрела на куски телятины, которые жарила на сковороде. Они ей так нравились раньше, особенно с яйцом, но сейчас у них был какой-то странный запах. Волна тошноты накатила на нее, и она сморщилась. Плюхнув сковороду на стол перед опешившим Питом, она выскочила из дома, чтобы освободить желудок от того, что его так раздражало. Вернувшись на кухню, она с облегчением увидела, что Гилл уже доедает телятину.