Возлюбленный враг
Шрифт:
Джинни увидела его улыбку. Ей и в голову не приходило, что воинов развеселила сама нелепость ситуации, когда одна женщина — безнаказанно! — остановила продвижение отряда Алекса Маршалла, чтобы набрать травы у дороги.
Было уже почти совсем темно, когда отряд вошел в деревню Ромсей. В пути были шесть часов, и Джинни начинала чувствовать себя так, словно нижняя часть ее спины приклеилась к седлу Джен. Казалось, что они покинули замок Кэрисбрук не сегодня, а два дня назад. Она слегка пошатнулась, когда ноги коснулись земли, и
— С тобой все в порядке?
— Кажется. — Она поморщилась. — Просто у меня спина и ноги затекли. Он расплылся в улыбке и прошептал:
— Тебя нужно как следует растереть. Попробую организовать это попозже.
— Тихо! — прошептала она, а по спине у нее побежали мурашки от предвкушения наслаждения.
Алекс сделал серьезное лицо и громко сказал своим обычным отрывистым тоном:
— Можете походить немного с Джедом, это поможет вам размяться. Я должен договориться о постое, и тогда вы сможете отдохнуть. — Произнеся это, он вместе с Джоном направился к постоялому двору из рубленых бревен.
Вокруг них забурлила обычная работа, а Джинни с Джедом пошли по деревне. Время от времени она выгибала поясницу, чтобы растянуть ноющие мускулы. Отовсюду на них глядели глаза — из маленьких окошек домов, из-за приоткрытых дверей. Дети, более смелые, нежели их родители, появились на узких улочках, смотрели с откровенным любопытством, возбужденно неслись через луг, услышав звук горна.
— Кого они видят — друзей или врагов? — размышляла Джинни вслух, услышав, как рядом с ними захлопнулась дверь.
— По-разному. — Джед пожал плечами. — Часть будет за короля, часть — за парламент, как всегда.
— И под одной крышей тоже. — Джинни посмотрела на него, приподняв брови. — Насколько я понимаю, так обстоит дело и в семье полковника.
— Да. — Последовало молчание. Джеду явно не нравилось обсуждать личные дела полковника, и Джинни не могла не уважать его сдержанность.
Они вернулись на луг и увидели, что он совершенно преобразился. Теперь это уже был лагерь, где полыхание костров и запах жарящегося мяса доказывали, что люди не теряли времени. Джинни жадно понюхала воздух.
— Почему они не разместились в домах, Джед? Ведь обычно так делается, да?
Джед презрительно фыркнул.
— Полковник и слышать об этом не хочет. Они мягчают, и результат всегда один и тот же — нерадивость и отсутствие дисциплины.
Джинни кивнула в знак согласия. В этих словах, несомненно, была правда. В переполненных домишках, где плохо обстояло дело с санитарными условиями, если они вообще имелись, болезни могли распространяться подобно пожару. Гораздо лучше было находиться на свежем воздухе.
В этот момент их окликнул Дикон. Он уже снял форму и выглядел очень веселым.
— Жилье готово, — объявил он. — На постоялом дворе есть конюшня, Джед. Полковник велел тебе устроиться там. А я должен сопроводить госпожу Кортни в дом.
— Вы все размещены на постоялом дворе? — поинтересовалась Джинни, когда они прошли через узкую дверь в маленькую прихожую, откуда в заднюю часть дома вел выложенный камнем коридор. Джинни дом показался очень тесным.
— О нет, госпожа. — Дикон покраснел. — То есть я хочу сказать — Джинни. Только полковник, вы, майор Бонхэм и я. Мы с майором Бонхэмом разделим постель, а вы, насколько я понял, будете спать с племянницей хозяйки.
— А с кем будет полковник Маршалл? — невинно спросила Джинни.
— Да ни с кем! — Дикон явно пришел в ужас от подобного. — Остальные офицеры размещены в деревне.
— Понятно.
Они вошли в крошечную гостиную, где розовощекая служанка расставляла посуду на круглом столе у окна. Алекс стоял у пустого камина с чашкой в руке.
— А, вот и ты. Выпей вина, а потом Салли проводит тебя в твою комнату, где ты сможешь привести себя в порядок перед ужином. Дикон, ты свободен до этого времени.
Джинни приняла чашку и сделала большой глоток, тут же ощутив прилив сил. Она подождала, пока Салли вслед за Диконом уйдет из комнаты, и лишь потом сказала:
— Мне не нравится делить постель с чужим человеком, я бы предпочла разделить твою.
— Не глупи, цыпленок. Ты же знаешь, что это невозможно. Мне жаль, что здесь так тесно. Будем надеяться, что на других стоянках будет получше.
— Нет ничего невозможного. Я уже сказала тебе, что мне все равно, что говорят люди; а кто осудит тебя? Может, и позавидуют, но ни твои офицеры, ни солдаты не станут судить тебя. Только не говори мне, что они не ищут женщин при любом удобном случае.
— Это, Вирджиния, совершенно иное дело, — заявил Алекс. — Конечно, ищут. Но я не буду выставлять тебя своей любовницей.
— Тогда я сама себя выставлю, — заявила Джинни, — пока ты не поймешь, что это нелепое ханжество. Глаза Алекса сузились, и он со стуком поставил чашку на стол.
— Ты угрожаешь мне, Вирджиния?
— Не понимаю, почему у тебя одного должна быть монополия на угрозы, — возразила она, хотя ей стало слегка не по себе.
Алекс прикусил нижнюю губу, задумчиво разглядывая Джинни. Она явно бросала вызов, но была такой чертовски желанной с этим воинственно приподнятым подбородком, бесстрашными серыми глазами, где таилась страсть, с вздымавшейся от быстрого дыхания великолепной грудью.
— Давай не будем ссориться по этому поводу, — сказал он наконец примирительно. — Это нелепый повод для споров. Мы найдем компромисс. Ты не будешь жить открыто в качестве моей любовницы, но мы не станем волноваться, если кто-то и заподозрит правду. Осмотрительность никак не повредит нам обоим.
Джинни вынуждена была согласиться. По правде говоря, она начала сожалеть о своих словах, как только произнесла их. Ей совершенно не хотелось выставлять себя шлюхой, и вообще она не представляла, как это делается.