Возмездие для «Розенкрейцера»

Климов Валерий

Фотий подробно поведал императору о том, что в его огромной империи существует уже порядка ста масонских лож, в которых, в общей сложности, состоят около пяти тысяч человек – практически, весь цвет русской аристократии, и что знатные дворяне вступают в масонство, порой, целыми родами. Да, и как им не вступать, если в самых влиятельных столичных ложах списки состоящих в них дворян начинаются с отдельных членов царствующей фамилии и даже некоторых лиц из числа близких друзей самого императора, а значительная часть всех действующих в России общественных организаций являются либо замаскированными разновидностями масонских лож, либо обществами, находящимися под их несомненным

влиянием.

Он попытался донести до него необходимость осознания им того, что в систему главных приоритетов в деятельности руководства любых масонских лож и большинства масонов высших степеней (сверхсекретных даже в их среде) всегда и везде входят внедрение своих людей во все влиятельные структуры государства (или привлечение в свои ряды уже находящихся там лиц), придание деятельности данных структур антинационального характера и осуществление тотального контроля над всеми существующими духовными центрами и печатными типографиями той страны, в которой они пребывают.

Фотий подчёркивал, при этом, что масоны не отошли от этой своей разрушительной практики и в России. Так, уже с момента образования министерской системы российского правительства (произошедшего уже при Александре I) многие ключевые посты во вновь образованных министерствах заняли исключительно высокопоставленные масоны, проталкивающие, в числе прочих, проект создания единой масонской ложи, якобы, под покровительством правительства (а в действительности, конечно – совсем наоборот) и постановки вопросов повышения в должности государственных чиновников в прямую зависимость от их повышения в масонских степенях.

Архимандрит раскрыл глаза императору на то, что тайные общества стали массово проникать даже в саму основу его империи – русскую армию – стремительно разлагая изнутри единый офицерский корпус. А это уже ясно указывало на то, что в интересах тайных руководителей созданной сети мистических лож в стране зреет всеобъемлющий антироссийский заговор и грядёт военный переворот. Положение усугублялось ещё и тем, что многие из присутствующих в правительстве страны и российском обществе патриотов даже не подозревали о разрушительных целях масонских лож и относились к ним, как к абсолютно безвредным творческим кружкам, так как лидерами местного масонства была совершена коварная подмена отдельных ценностных понятий: отступление от православной веры в рядах русской аристократии стало называться непонятным для многих словом «мистицизм», а поклонение ложным богам – невинным «духовным исканием».

Фотий громогласно констатировал тот факт, что к нынешнему 1822 году под контролем высокопоставленных масонов оказались даже Святейший правительствующий синод и Министерство духовных дел и народного просвещения России, и теперь в печати происходил настоящий разгул засилья представителей тайных обществ, открыто выпускающих свои масонские вестники и нещадно критикующих всех, кто пытается хоть как-то им противостоять.

Доведя до императора всю вышеперечисленную информацию, Фотий, в подтверждение своего рассказа, подкрепил его несколькими сделанными им лично выписками из запрудившей Россию мистико-еретической литературы, носящей явно антинациональный и антиправославный характер, которые он немедленно передал Александру I, и пообещал, в дальнейшем, исправно пересылать тому все аналогичные, разоблачающие деструктивные цели масонов, выписки из их «бесовских» книг, которые периодически приносили ему в монастырь его многочисленные сторонники.

– Против тайных врагов наших мало уже действовать тайно. Надобно открыто запретить их и впредь жёстко поступать с ними! – подводя итог сказанному, произнёс

в конце своего длинного повествования Фотий (имея ввиду не воздействовавшие должным образом на масонов словесные предупреждения их руководителям, вынесенные ранее в их адрес, в устной форме, Екатериной II и Павлом I) и осенил себя крестным знамением.

Реакция Александра I на рассказ архимандрита была крайне неожиданной для последнего. Император упал на колени перед образом Спасителя и, оборотившись лицом к Фотию, сказал: «Возложи руки твои, отче, на главу мою и сотвори молитву Господню обо мне!».

Фотий исполнил просьбу царя и, прочитав молитву, благословил его. В ответ Александр I, стоя на коленях, поклонился ему в ноги, а, встав с пола и приняв его благословение, поцеловал архимандриту руку и попросил того не забывать его в своих молитвах и посылать ему своё благословение. После этого император благоговейно довёл Фотия до дверей и, благодаря того за посещение, сердечно с ним попрощался.

Архимандрит, радуясь благополучному окончанию этой встречи и явной благодати, посетившей императора после их полуторачасовой беседы, в приподнятом состоянии отправился к митрополиту Серафиму, который узнав о всех подробностях его разговора с Александром I, крепко обнял Фотия и горячо поблагодарил его за то, что он не побоялся довести до царя всю боль Русского народа и Русской Православной Церкви за творящееся в имперских верхах мракобесие.

Итогом данной судьбоносной встречи архимандрита Фотия и императора Александра I стал подписанный и переданный последним на исполнение министру внутренних дел империи В. П.Кочубею 1 августа 1822 года «Указ об уничтожении масонских лож и всяких тайных обществ», под страхом наказания запрещавший на территории России деятельность такого рода организаций и состояние в них государственных чиновников всех рангов и снятие в 1823–1824 годах (после последующих встреч архимандрита и императора, на которых последнему была предоставлена дополнительная, компрометирующая масонство, информация) с государственных должностей всех уличённых в принадлежности к масонским ложам и не выполнивших запрещавший их деятельность императорский указ руководителей (даже тех, кто принадлежал знатным дворянским родам и входил в круг его личных друзей). Что же касается выявленных масонов-иностранцев, то все они были немедленно и навсегда высланы из Российской империи…

Глава 3. Разговор с историком

Внимательно прочитав этот отмеченный отцом текст в переданной дядей Гришей книге и как следует поразмыслив о его содержании, Сергей, первым делом, направился к своему школьному учителю истории – Евгению Николаевичу Сутормину, на редкость доброму и много знающему пожилому человеку, которого любили, без исключения, все ученики их школы.

Сутормин, уже зная о постигшем Смирнова горе, сначала принёс ему свои искренние соболезнования по поводу гибели отца и лишь затем, усадив несчастного паренька за стол с чаем и печеньем, напрямую спросил своего недавнего ученика о том, что привело его к нему.

Сергей, не скрывая нетерпения и не вдаваясь в излишние, на его взгляд, подробности, попросил своего бывшего учителя немедленно рассказать ему всё, что тот знал о масонах.

Евгений Николаевич, конечно, сильно удивился странному интересу Смирнова к этой тематике, но, будучи глубоко интеллигентным человеком, не стал расспрашивать последнего о причинах, побудивших его к выяснению данного вопроса, и, без лишних слов, подробно рассказал Сергею наиболее известные исторические факты о мировом масонстве, в целом, и российском масонстве, в частности.