Возмездие Эдварда Финнигана
Шрифт:
Теперь он знал. Он добрался до телефона, который, как они считали, не прослушивался, и перезвонил. Рубену понадобилось почти десять минут, чтобы объяснить, что произошло. Всего пара дней, и шведское правительство сдалось. Крошечное государство наделало в штаны, стоило большим мальчишкам только кашлянуть. Он словно опять увидел Джона перед собой. Прошло шесть лет. Джон тогда надеялся, что прошлое останется здесь, на другом краю Атлантики.
Рубен говорил с трудом, голос его несколько раз срывался. У Вернона не было детей, но ему казалось, что за последние годы
Он повесил трубку и оглядел ночной ресторан.
Несколько одиноких посетителей сидели за столиками, перед кем-то был бутерброд и тепловатый виски, кто-то держал одной рукой пиво, а другой вечернюю газету, а Майлз Дэвис играл тем временем что-то медленное в динамиках над барной стойкой.
Вернон Эриксен понимал, что все кончено.
Все давно уже кончено.
Он не хотел жить в обществе, убивающем своих собственных граждан. На этот раз он осуществит свой план. Он вынашивал его с самого начала, но потом, когда все завертелось, у него не хватило мужества осуществить его. Теперь все уже не важно. Джон ведь снова на пути к смерти. Терять больше нечего.
Вернон слушал одинокого трубача и смотрел в темноту.
На этот раз.
На этот раз у него должно хватить решимости довести все до конца.
Эверт Гренс, Свен Сундквист и Хермансон успели подняться на борт самолета, откуда увидели в овальные иллюминаторы унизительнейшую сцену.
На пару минут яркое солнце закрыла небольшая туча, так что без труда можно было разглядеть, что происходит совсем рядом.
Шесть вооруженных солдат оставили Джона Шварца у американского самолета. Новым охранникам. В темных костюмах, четверым, а может быть, пятерым.
Потребовалось совсем немного времени, чтобы разрезать на нем одежду. Стояла зима, был мороз, бледное худое тело дрожало. Джона осмотрели и заставили нагнуться, чтобы ввести в задний проход успокоительное.
Памперс, который на него надели, был обычный, белый, а оранжевый комбинезон украшали крупные буквы — «DR» на спине и по бокам. Никаких ботинок, босиком по асфальту.
Наручники на запястьях и на щиколотках.
Шаги Джона стали совсем короткими, пока его вели в самолет.
Когда Рубен Фрай остановился у регистратуры отеля «Континенталь», чтобы взять ключ от номера, из глубины комнаты ему махнул рукой пожилой мужчина в темно-синей форме. Фрай взял свой ключ у молодой женщины, которая приветливо улыбнулась ему из-за стойки, а потом остановился и подождал окликнувшего его мужчину.
— Мистер Фрай?
— Да?
Мужчина улыбался так же приветливо и так же протокольно, как и дежурная, которая только что подала ему ключ.
— Звонила женщина, она искала вас. Она очень хотела поговорить с вами, не успокоилась, пока я не пообещал лично проследить, чтобы вам передали это сообщение. Я выполнил обещание. Вот. Она оставила свой номер.
— Женщина?
Рубен Фрай поблагодарил и попросил разрешения воспользоваться телефоном в регистратуре, он не хотел пользоваться собственным мобильником, чтобы не оставлять следов, потому что не знал, кто ему ответит.
У нее оказался высокий голос.
— Рубен Фрай?
Она выговорила его имя на прекрасном английском. Она нервничала, он почувствовал это.
— С кем я разговариваю?
— Меня зовут Хелена Шварц.
У него закололо в животе, под самыми ребрами. Словно кто-то изо всех сил ударил его туда, где он был менее всего защищен.
— Алло?
Было трудно говорить.
— Шварц?
— Я взяла эту фамилию, когда вышла замуж за Джона. Наш сын, Оскар, тоже носит ее.
Рубен Фрай опустился на стул перед длинной стойкой регистратуры.
— Я должен с вами встретиться.
— Я не знала о вашем существовании. Что у меня есть свекор. Что у Оскара есть дедушка.
— Где вы сейчас?
Дыхание понемногу возвращалось, и он почти успел прийти в себя прежде, чем она ответила.
— Если вы повернетесь. Столик у окна, чуть в глубине большого зала.
Они обнялись и расплакались. Два человека, которые прежде никогда не видели друг друга. Фрай поцеловал Хелену в лоб, а она погладила его по щеке и улыбнулась. Когда он наконец отпустил ее, она отвела его в сторонку, чтобы они могли рассмотреть друг друга.
— Там. — Она указала за его плечо. — Видите его?
В другом конце холла было устроено что-то вроде детского уголка. Ярко раскрашенные картонные фигурки в индейском вигваме, рядом две полки с книгами, бумага, карандаши и большой разноцветный конструктор «Лего». За одним из столиков сидел мальчик и сосредоточенно рисовал что-то на зеленой бумаге. Рубен затруднялся сказать, сколько ему было лет, он так давно не имел дела с маленькими детьми, — должно быть, лет пять-шесть.
— Пять. Через год после того, как Джон приехал сюда. Наверное, я забеременела сразу, как мы встретились.
Она взяла Рубена за руку и медленно повела его к мальчику. Они остановились за его спиной, не шевелясь, а мальчик по имени Оскар ничего не заметил, для него существовал лишь большой дом, который он рисовал красным мелком.
Ноги у Рубена были толстые, короткие и обычно такие устойчивые. Но теперь они дрожали, и он ничего не мог с этим поделать.
— Оскар.
Хелена Шварц присела на корточки перед сынишкой, обняла его одной рукой за плечи.
— Я хочу познакомить тебя с одним человеком.
Дом был еще не закончен. Надо было пририсовать к трубе дым, а на окнах — цветы в горшках и еще солнце, которое должно было наполовину выглядывать из правого верхнего угла.
— Nice house. [17]
Рубен сглотнул, он чувствовал себя глупо, потому что сказал это по-английски, ведь он ни слова не знал по-шведски.
Дом был готов, и мальчик повернулся к мужчине, который только что заговорил с ним.
17
Красивый дом (англ.).