Возмездие (изд.1972)
Шрифт:
Будто порыв ветра прошел по комнате. Строй качнулся и вновь замер.
— Однако вы не должны винить Глюка, — продолжал Абст. — Сказав вам неправду, он выполнил мой приказ… Это так, штабс-боцман?
Глюк, не сводивший с Абста широко раскрытых глаз, судорожно сглотнул и переступил с ноги на ногу.
Абст вновь обратился к начальнику:
— Таким образом, я единственный виновник того, что вас ввели в заблуждение. Я признаю это и готов понести наказание.
— Но зачем вы поступили так? — спросил Канарис. — Чего добиваетесь?
—
Абст смолк.
Канарис взглянул на Глюка. Тот стоял потупясь, растерянный и озадаченный. Нет, во всем этом была какая-то тайна. Абст явно недоговаривал.
— Хорошо! — пробурчал Канарис. Круто повернувшись, он покинул зал.
— Разойдись! — тотчас скомандовал Абст. — Глюк, вы пойдете со мной.
Когда Абст вернулся в свой кабинет, Канарис сидел в кресле возле камина, рассеянно вертя в руках карандаш. Увидев вошедшего, он порывисто встал, швырнул карандаш в угол.
— Подойди! — приказал он.
Абст приблизился. Канарис взял его за плечи.
— Рассказывай, как все произошло. Я не верю, что Глюк был один.
— И вы не ошиблись. — Абст усмехнулся. — Против катера работали трое.
— Кто же?
— Те самые люди.
— Это серьезно? — тихо проговорил Канарис. — Или ты и сейчас громоздишь ложь на ложь?
— Вполне серьезно.
— Как же все произошло?
— Было так, как доложил Глюк. Его сопровождали Руприх и Шустер.
— Но они отрицают это! Значит, лгали?
— Они не лгали. — Абст вздохнул. — Они забыли…
— Забыли о том, что три часа болтались в холодной воде?
— Они пробыли в воде почти четыре часа.
— И… забыли?!
— Начисто все забыли.
Абст усадил начальника в Кресло, сел сам.
— Это самое важное из того, что я хотел показать вам. Результат долголетних поисков, разочарований, надежд. Итог неистового, бешеного труда… Искра удачи сверкнула совсем недавно. Я проделал десятки экспериментов, прежде чем поверил, что подобное возможно! В клинике вы видели, чего я достиг в опытах над командиром «Виперы». А на озере вам было показано действие другого препарата. Вы присутствовали при очередном эксперименте. Более того, стали его участником.
— Что это за препарат? Он действует на память? Человек теряет ее навсегда?..
— К сожалению, на время.
— Каким образом?
— Я ввожу препарат пловцу. Никаких видимых изменений в психике, физическом состоянии. Препарат влияет только на центры мозга, регулирующие память. В памяти наступает провал. Человек не помнит, где был, что делал. Кроме того, он теряет волю.
— И это надолго?
— Увы, нет! Длительность состояния, когда человек лишился памяти и стал как бы живой машиной, не превышает четырех — шести часов.
Абст вскочил с кресла, вскинув над головой кулаки.
— А мне надо, чтобы так продолжалось месяцы, годы, быть может, всю жизнь! — воскликнул он. — Вообразите: тысячи и тысячи людей, чей интеллект не столь уж ценен для нации, подвергаются воздействию специальных средств в широкой сети лабораторий, клиник, больниц… Вы только подумайте: солдаты, которые не рассуждают и, уж конечно, никогда не повернутся спиной к неприятелю! Идеальные рабочие — живые придатки к станкам, к тракторам и сеялкам на полях, трудолюбивые и покорные. — Абст сделал передышку, покачал головой. — Но это, конечно, только мечты…
— Однако ты уже многого добился, — сказал Канарис — Воздействию снадобья можно подвергнуть любого?
— Почти любого.
— И при любых обстоятельствах?
— Видимо, да. Препарат не действует на неврастеников, на людей с повышенной возбудимостью. Конечно, среди моих пловцов таких нет.
— Как были «обработаны» Шустер и Руприх?
— Я ввел им препарат после того, как вы решили устроить ночной смотр на озере.
— А Глюк?
— Его я не трогал. Через четверть часа, когда Шустер и Руприх были, как говорится, «готовы», они получили задание. Вернувшись с озера, пловцы легли спать. Как они вели себя потом, вы уже знаете. Что же касается Густава Глюка, то…
— Стоп! Ты оставил его вместе со всеми?
— Что вы, шеф! Он в соседней комнате. Для верности заперт. Он будет там, пока мы с вами не поговорим. Да и вообще за него можно не беспокоиться. У Глюка медаль за проплыв через Ла-Манш и… пятнадцать лет каторги за «мокрые» дела. Из каторги его вызволил я. Он превосходный ныряльщик, — продолжал Абст. — Первым освоил управляемую торпеду и буксировщики. И я повторяю: он надежен, ибо знает, что всегда может вернуться в тюрьму…
Канарис кивнул.
— Я бы хотел сообщить вам еще кое-что, — проговорил Абст. — Видите ли, препарат — это только одно направление исследований, точнее, лишь один из путей к достижению цели.
— А их несколько?
— По-видимому, есть и второй путь.
— Какой же?
— Хирургическое вмешательство в деятельность человеческого мозга. Было бы слишком долго объяснять подробности, да вас они и не заинтересуют. А идея такова: если инструмент хирурга в состоянии влиять на больной мозг, то, в принципе, он же способен решить задачу и прямо противоположную.