Возмездие полнолуния
Шрифт:
– Да, Лиле это необходимо, – вступился за меня Влад.
Но я видела, как ему трудно меня отпустить.
– Ну если и ты не против, то пусть идет! – согласился Стас. – Однако странные вы молодожены!
– Не будем это обсуждать! – хмуро произнес Влад.
Он обнял меня и крепко поцеловал.
– Береги себя, любимая! – шепнул на ухо.
– И ты береги! – ответила я.
– Люблю тебя! – сказал он.
– Люблю! – повторила я.
Стас потянул его за рукав куртки. Влад оторвался от меня, и они быстро пошли прочь. Я стояла на дороге и смотрела им вслед. Слезы все-таки побежали. В какой-то миг мне даже захотелось броситься за ними, но я сдержала порыв, отвернулась и двинулась в сторону здания аэропорта.
Домой я добралась на попутке. Подвез какой-то парень, видимо, сам только что прилетевший. Его машина была на стоянке. Я увидела, как он закидывает сумку в багажник, и поспешила к нему. Он согласился подвезти даже до подъезда. И мне понравилось, что он всю дорогу молчал и не приставал с дурацкими вопросами. Вести непринужденную беседу с незнакомым человеком я была не в состоянии. Когда мы въехали во двор, он высадил меня, взял деньги и сразу уехал. Я огляделась. Милый старый двор! Здесь совершенно ничего не изменилось: та же детская площадка, на которой мы так любили сидеть вечерами с друзьями, те же чахлые деревца, кривоватые качели, разворошенная помойка. Запах отходов ударил мне в нос, и я поморщилась. Затем глянула на окна нашей квартиры. Только начало светать, родители, конечно, еще спали. Окна были темными. Я звонила маме пару дней назад, все у них было как обычно, жизнь шла своим чередом. Родители знали, что я уехала с мужем на гастроли, но я не предупредила их, что хочу приехать.
Во дворе было пусто, тихо и темно. Фонари только что погасли. Только несколько освещенных окон в домах давали слабый свет. Сырой воздух казался туманным. Мне стало не по себе, и я быстро двинулась к своему подъезду. Пронесся легкий ветерок, я машинально подняла глаза и невольно вскрикнула. Огненная птица упала прямо к моим ногам. Я отскочила, но передо мной уже стоял Женя. За его спиной еще пару секунд догорали огненные очертания крыльев, но вот исчезли и они. Женя был бледен, как и положено вампиру, но его глаза горели пугающим кроваво-красным светом.
– Привет, – растерянно сказала я и отступила на шаг.
– Привет, – ничего не выражающим голосом ответил он.
Его глаза стали обычными – серыми, губы растянулись в улыбке. Волосы за то время, что мы не виделись, отросли. Меня удивило, что они угольно-черного цвета. Когда Женя был обычным парнем, они у него были русыми. Но с таким черным цветом, светлыми глазами и мертвенно-бледной кожей он выглядел демонически.
– Решила навестить родителей? – более живо спросил он.
– Да, – кивнула я и подняла упавшую при его появлении сумку. – А ты… летаешь?
– Я сейчас Фаэтон! – с гордостью произнес он. – И мне нравится этот образ! Мои крылья пылают ярким огнем, языки пламени рвутся во время полета, но жара я не чувствую. Это совсем особый огонь – холодный!
– Но ведь Фаэтон, насколько я помню, сын бога солнца Гелиоса, – заметила я. – Он не смог сдержать огнедышащих коней колесницы отца и едва не спалил землю. Зевс поразил его за это ударом молнии, и он упал в реку.
– Ты всегда хорошо училась! – засмеялся Женя.
– Не понимаю тайного смысла имени, которое ты взял, – ответила я.
Мне хотелось скорее уйти. Мертвенная энергия вампира была настолько неприятна, что меня начало мутить. А ведь это мой лучший друг! Видеть, в кого он превратился, было выше моих сил.
– Никакого тайного смысла нет! – сказал он. – Просто мне нравится, как звучит имя! И нравится летать над землей на огненных крыльях.
До обращения Женя писал стихи, и я подумала, что, возможно, что-то осталось в нем от прежнего поэта. Но ведь он потерял душу, а бездушное существо не может писать стихи, да и вообще что-то творить. Сама мысль, что мой школьный друг, парень, беззаветно влюбленный в меня с первого класса, – сейчас бездушное создание, вызвала дрожь. Это было странное чувство – смесь инстинктивного отвращения, непреодолимой жалости, раскаяния, ведь именно я являлась причиной его обращения, сострадания и боли.
– Не надо! – сказал он и отвернулся.
Я моргнула и опустила глаза, решив, что транслирую свои мысли на радужку.
– Прости меня! – прошептала я.
– Это трудно, – ответил он. – Я всех ненавижу! Всех, понимаешь?
– А что твои родители? – попыталась я перевести разговор на другую тему.
– Да они как раз ни в чем не виноваты, – хмуро ответил он. – Я оставил им записку, что ушел из дома в поисках вдохновения и чтобы они меня не искали. И гитару унес, чтобы правдоподобнее было. Хотя мне она сейчас ни к чему!
– Мудро, – заметила я.
– По крайней мере они перестанут искать мое тело, – усмехнулся он. – Пусть думают, что я жив. Так им легче. И пусть никогда, никогда не узнают правду, что стало с их любимым сыном!
– Прости! – повторила я.
На душе стало так тяжело, что захотелось расплакаться.
– А твоих предков нет, – вдруг сообщил Женя.
– В смысле? – удивилась я. – А где они?
– Уехали в пансионат, кажется, в «Приозерье».
– «Приозерье»? – переспросила я.
Я знала это место. Мы там не раз отдыхали с родителями. Этот пансионат находился всего в шестидесяти километрах от города на берегу живописного озера. Зимой там было хорошо.
– Вчера вечером укатили, – продолжил Женя. – Я сам видел. Вроде на неделю отдохнуть. Отец твой и лыжи взял, в машину грузил.
– А ты, смотрю, все время здесь? – уточнила я. – И мысли читаешь? Не думаю, что мои стали бы докладывать вампиру, куда они едут и насколько.
Женя дернулся, словно я его ударила. Его лицо потемнело. Губы сжались в тонкую полоску.
– Прости! – быстро сказала я.
– Ты все просишь прощения… без конца… – пробормотал он. – Нам трудно сейчас общаться! Но это и понятно. А мысли – да! Читаю, невольно, не научился пока блокировать, так и лезут в уши чужие размышления! Увидел твоих и машинально…
– Да ладно! Чего уж? – миролюбивым тоном произнесла я. – Зато я теперь знаю, куда мои предки укатили! Хотя я бы и так узнала. Позвонила бы, только и всего!
– Ну да, – согласился он и улыбнулся.
– Слава создателю, что ты не можешь читать мысли оборотней! – после паузы заметила я. – А то общаться с тобой было бы невыносимо!