Возмездие
Шрифт:
В 1985 году его призвали в армию. После ускоренных курсов в школе сержантов его отправили в Афганистан. Воевал он недолго. После одной из стычек с моджахедами он раненый попал в плен. Единственным способом выжить было принятие ислама. Павлов сразу же согласился принять ислам, так как цена жизни для него была выше моральных и духовных ценностей. Павлова привели к имаму, который прочитал над его головой какие-то суры из Корана. С этого момента его стали звать Салихом. В честь принятия ислама его заставили лично убить одного военнослужащего Советской Армии, который, как и он, попал к ним в плен, но отказался принять ислам. Павлов застрелил этого солдата, чем вызвал небывалый восторг у моджахедов. Но через три дня отряд моджахедов, в составе которого находился Павлов, был неожиданно атакован русскими десантниками и практически весь уничтожен прямо у него на глазах. Молодой и симпатичный лейтенант ворвался в дом, в котором находились ещё двое моджахедов, и автоматным огнём уничтожил их. После госпиталя Павлов вернулся в Союз, где дослуживал свой армейский срок.
Сегодня Павлов ждал заказчика, который обещал приехать к нему в три часа дня. Часы показывали начало четвёртого, но того до сих пор не было.
Он подошёл к окну и, отодвинув штору, посмотрел во двор. На улице темнело, и ему было плохо видно, что происходит на улице. Он не придал особого значения машине, которая остановилась на углу его дома. Он снова плотно задёрнул штору и сел на стул.
Несмотря на то, что он ждал гостя, стук в дверь заставил его вздрогнуть. Он машинально посмотрел на часы и медленно направился к двери. У него был электрический звонок, но все его заказчики стучали в дверь. Это было условным сигналом, что пришёл человек, которого ждут.
Павлов открыл дверь. Перед ним стоял тот, кого он ждал.
— Раздевайся и проходи в комнату. Почему опоздал?
— Ты не поверишь, но у вас в Чувашии самые ангажированные гаишники. Они меня держали минут сорок, пока я им не предложил деньги. Таких беспредельщиков нужно ещё поискать.
— Ты, надеюсь, один приехал, без водителя? Мне лишние люди не нужны.
— О чём речь? Выйди и проверь, если не веришь мне. Я с заказом, — тихо сказал он.
— Кто он? — спросил его Павлов. — Барыга, бандит?
— Не совсем так. Он простой мужик, бывший сотрудник милиции.
— И чего вы испугались? Что, сами не можете решить с ним этот вопрос? Наверное, ходит без охраны, и свернуть ему голову особого труда не представляет?
— Это не я, это шеф боится его. Во-первых, он тоже, как и ты, бывший афганец. Во-вторых, он очень умный и хорошо подготовленный человек, и не каждый сможет его вот так взять и убрать. А в-третьих, нам нужен человек из другого региона. Наших стрелков могут вычислить.
— Почему ты решил, что это дело смогу сделать я? Ваших стрелков, значит, могут вычислить, а меня?
— Да потому, что ты профессионал, каких мало. Да и дело очень серьёзное, здесь не должно быть никаких проколов. Понимаешь, нужен положительный результат, который можешь гарантировать только ты.
— Понятно. Сколько?
— Шеф даёт за это дело десяточку, — ответил Канадец.
Он внимательно посмотрел на Павлова, ожидая от того какой-то реакции. Но тот был спокоен.
— Пусть за эти деньги его убивает кто-то другой. Я отказываюсь.
Канадец заведомо снизил сумму гонорара в два раза, рассчитывая, что сможет сэкономить на этом деньги. Однако заметив на лице Павлова недовольную гримасу, озвучил новую сумму.
— Я пошутил, двадцатка. Вот задаток, здесь десять тысяч зелёных. Остальные, как обычно, после работы. Ствол, адрес и фотографию возьмёшь на старом месте.
Канадец встал и направился к двери. Остановившись в дверях, он повернулся к Павлову и сказал:
— В твоём распоряжении две недели.
Он вышел из квартиры и плотно закрыл за собой дверь.
Павлов приехал в Казань и уже второй день следил за домом, в котором жил Лавров. Это был обычный пятиэтажный панельный дом, построенный в конце шестидесятых годов.
Из припаркованной у угла дома машины он наблюдал за подъездом объекта, надеясь увидеть его сегодня днём. На пассажирском сиденье лежала фотография Лаврова. Он часто переводил свой взгляд с подъезда на эту фотографию. Изображённый на ней мужчина был очень похож на того лихого молодого лейтенанта, который освободил его не только из плена, но и от позора всей его родни. У лейтенанта была такая же обаятельная открытая улыбка, как и у этого человека, фотография которого лежала на сиденье рядом с ним.
Наконец, из подъезда дома вышел мужчина и не спеша направился в его сторону. Он не мог ошибиться, в приближавшемся к нему молодом человеке он узнал того лейтенанта, который освободил его из плена. Тогда, в Афганистане, он от радости забыл спросить его фамилию и имя, и сейчас, внимательно вглядываясь в знакомые черты идущего ему навстречу мужчины, он понял, кого он должен был убить. Его рука, сжимавшая ещё минуту назад рукоятку пистолета, стала вдруг влажной от охватившего его волнения. Он разжал руку, и пистолет упал ему под ноги.
Павлов вышел из машины и чуть ли не бегом бросился к Лаврову.
— Товарищ лейтенант! Вы помните меня? Это я, Павлов! Вы меня тогда спасли в Афганистане!
Лавров остановился и внимательно посмотрел на парня, который раскинул руки и стремительной походкой двигался ему навстречу. Да, он не мог ошибиться, это был сержант Павлов, которого тогда в результате рейда они спасли из плена.
— Но как он мог найти меня? — подумал Павел. — Я ведь не говорил ему ни своего адреса, ни фамилии?
Они обнялись, словно братья, и ещё долго мяли друг друга в своих объятиях.
— Как Вы живёте, товарищ лейтенант? — поинтересовался у него Павлов.
— Что тебе сказать, Павлов? Раньше жил лучше, даже тогда, когда воевал там, за речкой. Хотел жениться, не получилось.
— Как так не получилось? — прервал его на полуслове Павлов.
— А вот так. При выходе из ЗАГСа убили её. Хотели убить меня, а убили её. Я с ней познакомился ещё там, в Афганистане. Она служила в полевом госпитале. Встретились мы с ней, как и с тобой, случайно. Я возвращался домой после службы, а она ехала домой в том же поезде. Да о чём я говорю. Давай пойдём куда-нибудь, посидим, поговорим. Выпьем за наших друзей, которые сложили свои головы в Афганистане.