Возмездие
Шрифт:
У длинных складов, к которым подходила ветка железной дороги, Алеша задержался. Двери складов были распахнуты, часовые у ворот лежали убитые. Из складов выносили мешки, ящики с продовольствием, грузили на сани.
В поселке хозяйничали партизаны. Ходили по улицам, стучали в двери домов.
— Выходите, товарищи! Все — к складам! Разбирайте продовольствие!
Небольшая группа местных жителей уже собралась у складов, но войти никто
— Товарищи! Граждане! Это ваши продукты! Ваши! Их отняли у вас и собирались везти в Германию. Нам всего не забрать. Разбирайте вы, уносите сколько сумеете. Остальное все равно подожжем…
— Эх, была не была! — Какой-то старик, швырнув шапку на землю, бросился к складу.
— Не бойтесь, товарищи! Партизаны отряда «За Родину» не дадут вас больше в обиду гадам! Мы теперь в окрестных лесах всерьез и надолго!.. — говорил человек в кожаной куртке.
Люди потащили к домам мешки.
Алеша увидел девушек, что были с ним рядом в амбаре: Машу и подружку ее. За ними шла Машина мать, причитая:
— Ох, девочка, да что ж это, милая? Да куда ж ты опять? Домой иди, говорю!..
Маша окликнула:
— Алеша! Ты куда?
— Я? Домой. Мне домой надо, к деду…
— А мы хотели в отряд. Не берут. Говорят, молодые, мол, девушки, говорят… — Маша явно расстроилась.
— Ну, пока, — смущенно сказал Алеша.
— До свиданья…
Девушки смотрели вслед уходящему к лесу Алеше, когда к ним подошел человек в кожаной куртке.
— Вы просились в отряд, девчата?
— А что, можно, да? — обрадовались девушки.
— Нет, нельзя. А надежные люди нам вот как нужны. Вы местные?
— Здешние, вон наш дом…
Они направились к дому.
— Вот что, девушки, просьба к вам у меня большая… Вы комсомолки? — спросил Высокий.
— Да, а как же, — сказала подруга Маши.
— Значит, боевое задание: ногу пареньку одному штыком пропороли гады, потерял много крови, боимся, в лес до базы не довезем…
— Оставьте у нас! Мы вылечим и спрячем! С собаками не найдут! — горячо откликнулась Маша.
— О господи!.. — только вздохнула Машина мать, которая шла все это время сзади.
— Мамочка! — обернувшись, укоризненно сказала Маша.
— Молодцы, девчата! Иного не ожидал! Все это ненадолго, мамаша. Дня через два заберем… Сейчас пронесут огородами, чтоб не видел никто…
Раненого принесли двое на самодельных носилках. Он стонал и был вроде бы без сознания. Девушки помогли
Маша склонилась над раненым. Парень трудно дышал. Маша сняла с него шапку — рассыпались русые кудри.
— Красивый какой!.. — восхищенно сказала подруга.
— Неси горячей воды, балаболка, — оборвала ее Маша. И ласково убрала русую прядь с мокрого лба раненого…
По улице оккупированного города мимо разрушенных и сгоревших зданий ладная лошадка медленно тащила сани, на облучке которых сгорбившись сидел дед Матвей. Полозья саней скрипели по битому стеклу, кускам кирпича и штукатурки. Грохоча гусеницами, прополз замаскированный под грязный снег бронетранспортер, проезжали легковые машины с надменными офицерами, проносились мотоциклы с укрепленными на колясках пулеметами, стучали коваными сапогами солдатские патрули… У перекрестков маячили полицаи с белыми повязками. Редкие прохожие, в основном пожилые женщины, старались пройти по улице как можно быстрее и незаметнее.
На уцелевших домах кое-где висели вывески на немецком и русском языках. Одна из них — антикварного магазина «Стессель и сын» — была побольше других и побогаче.
Дед Матвей доехал до привокзальной площади и остановился у столба, невдалеке от разбитого здания станции. Следом за дедом пристроились трое, пытавших счастья извозчичьим промыслом. Ждали поезда…
Дед Матвей, наверное, задремал, потому что не заметил, как появился Алеша.
— Дед, а дед! Проснись! Я гостинцы тебе принес… — теребил он его за рукав.
— Лешка! — Дед Матвей наклонился, поцеловал Алешу. После этого украдкой оглянулся. — Ты чего это по городу шастаешь? Надо было дома дождаться.
— Ты ж голодный небось, да и времени нету, — ответил тихо Алеша.
Но на них никто не обращал внимания. Алеша развернул узелок с пирогами и яйцами.
— Как там наши-то? — спросил дед Матвей.
— Живы все. Дядя Ваня привет тебе шлет, сказал — передай, скучаем…
— Ах ты господи… — Дед вздохнул.
В это время к стоянке лихо подъехала тройка упитанных серых коней, запряженных в легкие сани, расписанные на мотивы русских сказок и укрытые меховым пологом. Над крепкой красивой шеей коренной лошади, с которой свисала длинная грива, возвышалась разукрашенная никелированными и позолоченными пластинками дуга.