Возмездие
Шрифт:
От фразы «в моем дворце» я невольно стиснул челюсть от злости.
— Сегодня вы присягнете не только мне, — продолжал узурпатор, — но и всему народу Виреборнийскому, встанете в один ряд с великими воинами, героями и защитниками империи. Уверен, что каждого из вас ждут великие подвиги и свершения!
От его речей хотелось зевать. Лицемерный ублюдок!
Затем началась сама присяга. Нас выводили по десять человек и заставляли встать на колени, будто мы в чем-то провинились. Адамантийцы никогда не унижали своих поданных, все присягающие всегда стояли наравне с императором. Но, видимо, Ворлиар настолько любит угнетать и чувствовать
Дальше на голову Ворлиара водрузили золотую корону, вручили посох, который в руках императора тут же засиял магией Шаргана. По всей видимости, принцип работы артефакта чем-то напоминал меч разрушения, вот только я не увидел, как он его активировал, как и не смог понять, каким образом Ворлиару удается использовать демоническую магию и при этом не являться Неспящим?
После пошел в ход ларец, я ожидал, что его откроют, но этого не произошло. Ларец поставили у ног Ворлиара, он коснулся его посохом и произошло нечто похожее на электрический разряд, ларец буквально завибрировал от демонической магии, его окутал кровавый ореол, можно было решить, что в ларец как-то умудрились засунуть ларва-демона.
А затем я понял, как Ворлиару удается использовать магию Шаргана. Он начал произносить банальные слова присяги, которые отношения к самому обряду, в общем-то, никакого не имели. А позади него, едва шевеля губами, начали произносить заклинание Неспящие. По сути Ворлиар только держал посох, а сам обряд проводили Неспящие. Теперь понятно, сам он демоническую магию не использует.
После того как Неспящие произнесли заклинание, из ларца вырвались языки силы, весьма напоминающие уменьшенных ларва-демонов, хотя это увидел только я. Сам ларец оставался неподвижным.
Эти шаргановы черви скопились вокруг посоха, кружа над рубином, как демоны возле дыры в Небесном щите, их я насчитал ровно десять. Затем Ворлиар начал проходить по ряду присягающих и спрашивать:
— Готов ли ты присягнуть в верности мне, Зейну Ворлиару, своему законному императору? — Готов ли ты присягнуть в верности роду Ворлиар, и защищать его, как себя самого?
— Да, — отвечали ему, и он в это миг касался наконечником посоха головы присягнувшего.
Тогда демонические черви, буйно копошась, пытались влезть в голову несчастного присягнувшего. Лишь один червь пробивался внутрь, а остальные отступали, ожидая следующей жертвы.
Когда с первым десятком было покончено, призвали следующий. Предыдущие же растерянные и где-то даже смущенные возвращались на места.
До нашей скамьи черед дошел на восьмом десятке, за нами была еще скамья, на которой сидели всего трое. Таким нехитрым способом я подсчитал, что в этом году императору присягают восемьдесят три некроманта и теневика.
Мы зашагали к Ворлиару, мне не посчастливилось быть самым последним. Почему не посчастливилось, да потому что меня всего коробило от того, что приходится стоять на коленях перед человеком, практически уничтожившим мой род, укравшем мой дом и мою империю. Каждый раз, когда Зейн подходил ближе, перемещаясь от одного ученика к другом, мне приходилось сдерживать себя изо всех сил, чтобы не поддаться эмоциям и не придушить этого ублюдка прямо тут.
Это желание было слишком соблазнительным, но я каждый раз себя одергивал и возвращал
Пока Ворлиар продолжал подсаживать в головы присягающих демонических червей, я размышлял о том, почему бы не прикончить этого подонка, например, сегодня ночью. Вычислить, где находятся его покои, труда большого не составят, как и незаметно пробраться в них. Но вот только остановит ли это Неспящих? Вряд ли. Уверен, на его место мгновенно найдется другой претендент. К тому же я хотел, чтобы Ворлиар страдал. Хотел, чтобы он видел собственными глазами, как все, чего он добивался, все к чему он стремился — рушится, умирает, превращается в пыль. Прежде чем он умрет, он должен ощутить на собственной шкуре адамантийское возмездие.
Когда Ворлиар подошел к Микко, мальчишка слегка вздрогнул, а я, наконец, смог взять себя в руки и успокоиться. Нужно оставаться холодным и снаружи, и внутри — иначе недолго и дров наломать.
Ворлиар коснулся посохом лба Микко, мальчишка зажмурился и сжал кулаки так, словно готовился к тому, что император его этим посохом треснет. На безразличном лице Ворлиара не отразилось ни единой эмоции. Ему было плевать, как ведет себя тот, кому предстоит стать его покорной овцой.
Демонический червь один из двух оставшихся влетел в голову Микко. Он вздрогнул, хотя и не мог почувствовать того, что произошло.
На мгновение Микко расслабился, опустил взгляд, уставившись на нижнюю пуговицу своего камзола и облегченно улыбнулся. А затем в том месте, куда он смотрел, несильно вспыхнуло сиреневым, артефакт поглотил шарганову магию.
Ворлиар приблизился ко мне. Я поднял взгляд и холодно взглянул на Зейна. Впервые я был так близок к своему заклятому врагу. Я смотрел спокойно и безразлично, я знал, что вскоре убью его. Моя ненависть и презрение не знали границ. Но я оставался спокоен. Предатель не только своего рода, но и всего человечества — он заслужил самой мучительной и унизительной смерти.
Что-то в его лице на миг изменилось, и он слегка поморщился. Мог ли он во мне узнать Магнуса, своего брата, которого он убил ради власти? Может, и мог, но только лишь заметить сходство, а предположить, что его сын выжил, вряд ли мог. Он слишком уверен в своем превосходстве. Да и Рауман, наверняка, еще не вернулась в столицу и не доложила. Иначе бы вряд ли у Ворлиара оставалась такая самодовольная рожа.
Зейн коснулся посохом моего лба, я почувствовал легкое покалывание в голове, затем стало больнее, червь будто бы пытался прогрызть в моем мозгу дыру. Но все резко закончилось, и печать поглотила демоническую магию.
Мы вернулись на места и подождали, когда присягнет оставшаяся тройка. Дальше, по идее, должен быть праздничный пир и бал. Но нас почему-то не повели ни в золотую столовую, где проходили большие пиры, ни в шестигранный зал, где проводили балы. Нас разделили: учителей в одну сторону, учеников в другую.
Не нравилось мне все это.
— Как думаешь, куда нас ведут? — шепотом спросил рядом идущий Микко.
Я уже догадался, что мы двигаемся к башне наложниц. Там нет залов для приемов, в основном комнаты для отдыха и жилые покои. Неужели нас решили сначала расселить, а лишь потом звать на торжество? Нет, предчувствие тревоги явно указывало на то, что едва ли это так.