Возмездие
Шрифт:
И мальчики держались молодцом. Они тоже не плакали. Правда, я с ними почти не разговаривала все эти дни. Мне казалось, что я должна всеми мыслями быть рядом с тобой, помогать тебе выжить и ни на что не отвлекаться, даже на детей.
Митя сидел все эти дни в своей комнате. Оттуда слышалась какая-то музыка. Я не знаю, что за музыка... А Сашенька все рисовал что-то. Он все рисовал, рисовал. Мама их кормила, провожала в школу, встречала после школы. А я ничего не могла. Только ездить
Похороны были хорошие. Я все постаралась сделать так, чтобы тебе не было стыдно. И гроб мы выбрали красивый, дорогой. И отпевание было, хоть Господь и не помог нам... Наверное, он пожалел тебя, а не нас. Это ведь мы тебя заездили. Три работы, пять лет без отпуска. Это я во всем виновата. Нужно было жалеть тебя, беречь тебя, а я все о мальчиках... Митеньке нужен компьютер, Сашеньке нужен английский... И обоим — усиленное питание. А на поминках, когда твои сослуживцы выпили и расслабились, я слышала, как одна женщина сказала, что мы тебя съели. И добавила, что вот, мол, жена слезинки не уронила... не любила...
Сережа, Сереженька, это неправда! Ты ведь так не думаешь?! Я тебя так любила! Так люблю! Никогда в моей жизни не будет другого мужчины, никогда! Как же мне жить дальше, Сережа? Как растить мальчишек ? И на что мы будем жить ? Как же ты нас бросил, Сереженька?
Ты прости, что я плачу. Это только сейчас, ночью, перед твоей фотографией. Дети спят, они не видят. А я пишу в дневник все подряд, мысли разбегаются, как тараканы. Ты всегда ругал меня за то, что я нечетко мыслю. «Филолог, он и в Африке филолог», — это ты мне всегда говорил, помнишь? И кто теперь будет надо мной подсмеиваться, и чинить электропроводку, и дарить мне цветы, и справляться с протечками в ванной, и любить меня по ночам, и прижимать к себе, и утешать, когда мне плохо, и любоваться мною, как бы я ни выглядела, и достраивать дачу, и возиться с мальчишками, и учить их быть мужчинами? Кто?..
Сережа, зачем ты умер?
* * *
Она уткнулась лицом в тетрадь, глухо зарыдала.
— Мариночка, ну что ты? Что ты, доченька? — на пороге кухни возникла пожилая женщина в пуховом платке, накинутом на ночную сорочку.
— Мама, мама, я не смогу без него! Как я смогу?
— Ну-ну, Мариша, тихо, тихо, мальчиков разбудишь.
Пуховый платок лег на плечи Марины, мать закутала ее, словно запеленала, прижимая к себе вздрагивающие плечи.
— Мама, мама... я не смогу...
— Сможешь, девочка, сможешь. Когда умер папа, мне тоже казалось, что моя жизнь кончена. Но у меня есть вы — ты и Сева, есть внуки. Разве этого недостаточно для
— Они ничего мне не говорят, молчат... Митя все какую-то музыку дурацкую слушает, Саня рисует. Как будто ничего не случилось. Меня как будто даже сторонятся.
— От тебя веет таким безысходным горем, что им не подойти. А они переживают свое горе. Переживают сами, понимаешь? Как умеют, как могут. Митя вчера сказал мне, что очень жалеет, что ему только пятнадцать, что он пошел бы работать, чтобы помогать тебе. Он так повзрослел за эти дни.
— Бред какой! Еще не хватало! В девятом классе работать! Сережа в гробу перевернется! Я не позволю!
— Да кто ж ему позволит? Я ему говорю, что нужно готовиться к поступлению в лицей. Что это и есть его работа. И что он должен тебя жалеть. Он все это понимает. Но и ты должна их жалеть и понимать. И думать о будущем. И о своем будущем.
— Какое будущее, мама? О чем ты?
— Девочка, тебе только тридцать семь. Ты красивая и умная. И хорошая хозяйка.
— Мама! Прекрати!! Я даже слышать не хочу!!
— Ладно, ладно, молчу. Но мальчикам нужен будет отец, понимаешь? Разумеется, это вопрос будущего. Но нельзя ставить на себе крест. Ты не должна обрекать себя на одиночество. Ну тихо, тихо, не плачь. Давай-ка выпьем валерьянки и спать, спать, спать.
Глава третья. И опять ПРАЗДНИК
В стенах следственного управления Северо-Западного административного округа Москвы царило оживление. Впрочем, оно царило не только там, но и во всех линейных отделениях милиции, и во всех РУВД, и в УВД, и в МВД, и на Петровке — везде, где обитали люди в милицейской форме: 10 ноября, День милиции, всенародный праздник! В этот день даже порядочный бандит сидит дома за рюмкой водки, смотрит кремлевский концерт, сентиментально вздыхая в сторону обычно ненавистной милиции.
Вечерело. Дамы в погонах крошили в миски салаты, водружали их на сдвинутые письменные столы, где томились открытые бутылки со спиртным и банки с огурцами, грибами и прочими домашними заготовками. Мужчины курили на лестнице в ожидании начала праздника.
— Дежурная группа, на выезд! — злорадно прокричал громкоговоритель. — Следователь Подрядчиков, выезд на труп!
Мужчина лет сорока с пшеничной шевелюрой чертыхнулся, бросая недокуренную сигарету в урну.
— М-да, Витек, не свезло тебе! Трупак в такой день!
— А может, наоборот, свезло? Может, я как раз к тому моменту вернусь, когда девчонки на стол танцевать полезут. Вы будете уже бухие и беспомощные, а я трезвый и прекрасный, как арабский принц! И стриптиз будет посвящен именно мне, — отозвался Подрядчиков, спускаясь по ступеням.
— Это вряд ли, — задумчиво проронил через селектор голос внутренней связи.