Возьми с собой плеть (вторая скрижаль завета)
Шрифт:
– Да, мы предоставляем вам государственного адвоката. Впрочем, я думаю, что теперь он вам не поможет. Так что можете прямо сейчас дать ему отвод…
– Кому?
Вот! – начальник отделения показал на Катю.
Катя будет его государственным адвокатом? Господи, она же училась на юридическом… Точно! Вот это совпадение! Как же хорошо она выглядит – совсем взрослая стала! Сколько ей сейчас? Двадцать… Двадцать четыре, наверное?..
– Ну что? Даете отвод? – нетерпеливо спросил начальник отделения.
– От
– Нет? Ну тогда пожалуйста… Занимайтесь, – начальник отделения удалился, дверь захлопнулась.
Илья с Катей остались вдвоем.
*******
– Катя, как я рад тебя видеть!
Илья действительно был рад, если не сказать – счастлив.
Конечно, а как иначе?! Вдруг во всем этом безумии, в бесконечности этого безумия увидеть замечательного человека, которому ты небезразличен. По крайней мере, был небезразличен… Илья попытался обнять Катю, но та остановила его. Он растерялся и не знал, как реагировать.
– Илья, пожалуйста, не надо, – тихо, но четко сказала Катя. – Я здесь выступаю как адвокат. И ты должен дать мне отвод.
– Но почему?! – Илья никак не мог поверить, понять, что все это происходит с ним на самом деле.
– Во-первых, я буду рассматриваться как заинтересованное лицо. А во-вторых, у меня мало опыта для такого дела.
– Катюша, какое «лицо»?! Какое «дело»?! Ты что, с ума сошла? Надо просто сопоставить анализы крови – той, что на мне нашли, мальчика того, которого сбила моя машина, и этой девушки… Делов-то!
– А ты что, еще не знаешь? – Катя посмотрела на Илью с недоверием.
– Не знаю чего? – не понял Илья.
– Кирилл дал против тебя показания…
– Какие показания? – Илья окончательно запутался.
– Кирилл дал против тебя показания. Рассказал, что он был свидетелем того, как ты убил эту девушку… – Катя выдержала паузу, переборола внутреннее смятение и добавила:
– Изнасиловал и убил…
– Я?! Кирилл дал такие показания?.. – Илья был настолько шокирован, что, казалось, потерял дар речи.
«Мы создаем обстоятельства, заложниками которых оказываемся», – пронеслось в его голове.
– Да, Илья. Да! – Катя напряженно вглядывалась в глаза Ильи, словно бы спрашивала его о чем-то.
Нет, Катя, нет! Не смотри на меня так! Я ничего этого не делал! Я и Кирилла-то первый раз за четыре года увидел перед самым арестом! Я вообще ничего не понимаю… – Илья пошатнулся, буквально осел на пол, обхватил голову руками и забормотал. – Бред какой-то… Нет, этого не может быть. Ах, вот почему этот мент так стал со мной разговаривать. У него теперь показания на меня есть. Ерунда какая-то… Этого просто не может быть…
Катя опустилась перед Ильей на корточки и внимательно посмотрела ему в глаза.
– Ты ни разу не виделся с ним за эти четыре года? – ее голос дрогнул.
– Да, четыре. Как все узнал, так и не виделся…
– Что, «всё»? – Катя, кажется, все понимала, но хотела, чтобы Илья сам ей это сказал.
– Ну про то, что у вас произошло, – пояснил Илья.
– А что у нас произошло? – Катя настаивала, она ждала услышать от Ильи что-то очень важное для себя.
– Ну… Он же хотел тебя добиться… Или мне больно сделать. Не знаю. Наплел тебе всякое…
– Наплел… – Катя, не отрываясь, смотрела на Илью.
Глаза ее становились влажными от слез, голос дрожал.
– Пустое все. Глупо как вышло. Как глупо все вышло… – тут Илья опомнился и посмотрел на Катю. – Ты меня прости, что я тебя тогда не искал. Замотался, дела… Впрочем нет, не так. Неловко было сначала, а потом, действительно, замотался.
– Илья, скажи честно, ты какое имеешь отношение к этому делу? – Катя перевела разговор на другую тему.
– К какому? – не понял Илья.
– К убийству? – сухо сказала Катя.
– Да я же тебе говорю – никакого! – Илья взбесился: «Неужели же это не очевидно?!» – звучало в его голове.
И тут только он понял, что Катя, как бы она к нему ни относилась прежде, не верит в его невиновность.
– Ты что, мне не веришь! ты что, думаешь, я мог такое сделать?! Как ты вообще можешь обо мне такое думать?!! – Илья орал на нее во всю мощь своего голоса.
Катя заплакала, тихо, еле слышно. Полное отчаяние и абсолютная растерянность читались на ее лице.
– Катя, что ты? Не реви. Прости меня, я не хотел… – Илья взял ее за плечи, попытался успокоить. – Сорвался. Такая глупость, право. Я не понимаю, что происходит.
– Илья, ты меня спрашиваешь? Спрашиваешь, что я могла о тебе думать?.. – ее голос пропадал в беззвучных всхлипываниях. – А что я могла о тебе думать, Илья? Что мне думать? Что? Ты скажи мне… Мне только что показывали фотографии этой девочки… Страшные, страшные… Что мне думать?.. «Возьми с собой плеть»… Твоя ориентация, Кирилл…
– Да блин! Какая ориентация?! Это же он тебе специально сказал! Наплел! Слышишь меня – специально! Чтобы тебя… чтобы меня… – Илья вдруг запутался. – Господи, так ведь он на меня теперь и показания дал!
И только сейчас Илья осознал это. Его затрясло. Лютая злоба, испепеляющая ненависть к Кириллу и боль – надсадная, сжимающая сердце боль – рвали душу Ильи на мелкие части. Он заметался по камере, словно раненый зверь, издавая истовый, отчаянный крик.
Яркая вспышка света, острая боль в затылке… И пустота.
*******
Путь до Башни по черной, вымощенной камнем дороге значительно сократился. Уже можно было разглядеть отдельные ее детали – вздымающиеся вверх готические шпили, множество заостренных куполов. Эти игольчатые конструкции образовывали жерло, из которого исходило дыхание темного, багрового пламени.