Возьми удар на себя
Шрифт:
— Собственно говоря, пригласила я скорее не его, а Лену, хотя и Сергей вполне мог оказаться мне полезен… Лена… Елена Николаевна Кожевникова — моя давняя и близкая подруга. Сколько лет мы с ней знакомы, сейчас и сказать трудно, а с Сергеем — семь лет. Ровно столько, сколько они женаты…
И, не дожидаясь уточняющего вопроса, пояснила сама:
— Говоря насчет пользы, я имела в виду, что Кожевниковы в числе остальных были для меня еще и потенциальными покупателями… Конечно, Сергей в живописи практически не разбирается… не разбирался. Но Лена,
— С Сергеем Павловичем вы тоже дружили?
Голдина слегка поколебалась, прежде чем ответить, но потом, видимо, решила, что скрывать правду нет смысла: если уж дело дошло по каким-то неясным причинам до Генпрокуратуры, все равно докопаются…
— Нет, — покачала она головой. — Если честно, говорить о взаимной симпатии между нами совсем не стоит… Сергей был убежденным консерватором и нашу с Леной дружбу не одобрял именно по этой причине… Иногда мне казалось, что он меня просто-напросто терпеть не может…
— То есть? Что вы имеете в виду? — Александр Борисович недоуменно поднял правую бровь и посмотрел на Голдину поверх очков.
— Ему, как большинству ортодоксов, не нравилась моя сексуальная ориентация… Надеюсь, вас это не шокирует? — Людмила Иосифовна усмехнулась и посмотрела на Турецкого с нескрываемой иронией. — Только не подумайте, что я бравирую. Просто констатирую факт. Кстати, вам придется в этой связи поверить мне на слово, но между мной и Леной никогда никакого намека на такого рода отношения, какие он подозревал, не было. Мы действительно дружили, и более ничего!
Александр Борисович перехватил взгляд Михаила Анисимова, в котором мелькнуло нескрываемое отвращение, и на секунду уткнулся в лежавшие перед ним бумаги, подумав, что все-таки это был весьма разумный шаг — усадить остальных мужиков так, чтобы во время беседы с хозяйкой «Примы» все, кроме него и Яковлева, находились вне поля зрения Голдиной. Достаточно и того, что Володька так же, как и Анисимов, не сумел скрыть легкого шока от только что прозвучавшего признания, проступившего в данный момент на его физиономии более чем отчетливо… Черт бы побрал эту творческую интеллигенцию с их вывертами!
— Ясно, — спокойно вздохнул Турецкий. — С этим, по крайней мере… Пойдем дальше. За сколько дней до открытия выставки вы озвучили Кожевниковым свое приглашение?
Людмила ненадолго задумалась, потом слегка пожала плечами.
— Вообще-то выставка готовилась около месяца, и я несколько раз советовалась с Леной по разным деталям в процессе подготовки. То, что они будут на открытии, — само собой разумелось… Но о конкретном времени сообщила, как всем, дня за два-три. Точнее, боюсь, не помню.
— Но не больше, чем за три? — уточнил Турецкий.
— Нет, не больше.
— Сколько человек и кто именно были приглашены на банкет?
— Вообще-то моя помощница Люся ответила бы на этот вопрос точнее, но я попытаюсь… Так, во-первых, сами авторы с их девицами, во-вторых, возможные покупатели: кроме Кожевниковых Валя Сумко, Жора Карякин… Оба бизнесмены и коллекционеры, хотя назвать их людьми, разбирающимися в живописи, особенно Карякина, трудно… Известный коллекционер, старик Лабанин, Семен Семенович…
— Стоп! — прервал Голдину Александр Борисович. — Вы, по-моему, забыли упомянуть, что оба бизнесмена пришли со спутницами. Их вы тоже приглашали?
— Зачем? — Людмила слегка округлила брови. — Это предполагалось само собой… Конечно, кто-то из них мог прийти и в одиночестве, но на всякий случай…
— Кто из двоих мог прийти один с наибольшей вероятностью?
Голдина снова ненадолго задумалась, но ответила вполне уверенно:
— Да оба… Но, если уж говорить о неожиданностях, Жора меня несколько удивил…
— Вот как? И чем же?
— Знаете, обычно он западает на таких девиц — типичных моделек, причем молоденьких. Чем моложе — тем лучше… И брюнеток. А тут приволок крашеную блондинку, явно за тридцать… Впрочем, вкусы у людей могут меняться, а у Карякина денег для удовлетворения своих прихотей вполне достаточно!
Турецкий кивнул, отметив про себя, что, несмотря на дружбу, Елена Николаевна Кожевникова, видимо, не сочла нужным сообщить подруге, кого именно «приволок» с собой на роковой банкет бизнесмен. И задал следующий вопрос:
— Получается, часть гостей вы либо не знали, либо знали плохо?
— Я отлично знаю всех, кому передала приглашения лично, а это не менее десяти человек. Каждый волен был привести с собой на выставку любое количество гостей, но на банкет — только одного, так сказать, самого близкого. Из этих близких я совсем не знаю человек пять. Остальных знаю плохо… Ну, как, например, тех двух девиц, подружек авторов: знаю, что одну зовут Лиза, вторую, кажется, Вика, видела их несколько раз — и все. Знакомиться поближе просто нет смысла, по моим наблюдениям, подружки у нынешней молодежи, так же как и бойфренды, меняются чаще, чем солнышко всходит-заходит… Всех не запомнишь. Я могу перечислять дальше?
Александр Борисович кивнул, и Голдина продолжила, старательно перебирая в памяти по возможности всех участников банкета, коих в итоге оказалось не так уж много. Александр Борисович знал, что в вечер гибели Кожевникова в банкетном зале собралось восемнадцать человек. Сейчас он преследовал иную цель: ему хотелось услышать, кому из них какую характеристику даст хозяйка галереи, прежде чем начать беседовать с попавшими в свидетели гостями лично. Кто из них, с точки зрения Голдиной, более всего подходит на роль убийцы?.. В том, что убийца был участником этой тусовки, сомневаться не приходилось — оставалось только огорчаться, что вычислить его по горячим следам не удалось, несмотря на то что опрашивали всех там, на месте, не по разу, до самого утра… Опрашивали специалисты совсем не слабые! М-да…