Возьмите нас в стаю
Шрифт:
— Сообщение с Триоки! Они получили гравидепепшу из Галактического Совета и приказывают нам срочно возвращаться.
Тут же, как по команде, на мостике возник еще один голографический столб — этот без всякой зелени, в изумительном качестве и с превосходной цветопередачей. В нем столбе нарисовался командир флота геллорцев (во всяком случае, так можно было предположить по желтой повязке у него на верхней правой руке: у геллорцев не было фиксированного командного состава, командиры каждый день выбирались из всего экипажа путем сложных астрологических расчетов).
— Капитан Крюков, с сожалением должен сообщить, что
Он очень походил на человека, если не считать двух пар рук (нижние короче и меньше, верхние — невероятно длинные, и с кожаной складкой, вроде крыла; геллорцы ходили, опираясь на локти этих рук).
— Поясните.
— Полчаса назад на нашей планете проснулся дотуш и уже начал разворачивать свою базу. Флот нужен для эвакуации населения. Можете и вы помочь, лишними не будете, — буркнул геллорец и отключился.
На мостике повисла тишина.
— По-моему, — первой нарушила эту тишину Таня, — на Триоку можно не лететь. Такие сигналы будут поступать вскоре со всей Галактики. Нужно лететь прямо в Центр.
— Мы посчитали по дороге, — согласилась Хонда. — Около тридцати процентов планетных систем Содружества могут иметь следы присутствия дотушей.
— А Земля? — спросил Тим, и потом то, что его действительно волновало: — А Благодать?!
— Не знаем, — мотнула головой Хонда.
И не узнаем — следовало понимать ее слова. Земля не пользуется грависвязью. Корабли с Земли до Перекрестка идут всего пару дней, а на Перекрестке недавно появился излучатель, и номинально он еще входит в состав Конфедерации. Но передаст ли он сигнал бедствия с Земли?
А у Благодати и вовсе никаких шансов: до нее любому кораблю добираться месяцами.
«Нужно лететь туда, — подумал Тим. — Нужно… я не знаю, что я могу сделать, но наша бедная планетка столько всего пережила, что только вторжения безжалостных, контролирующих мысли гигантских монстров ей и не хватало!»
Но приказать такое он не мог: он чувствовал, что его капитанская власть никогда не была особенно крепкой, а сейчас трещит по швам. Никто его не послушает. К тому же, сейчас, пожалуй, у Земли все равно лучшая ставка в войне — Галактическое Содружество и его совет.
— Лучшая защита — это нападение, — Хонда не знала его, а он не знал ее, но по лицу Тим видел, что у них мелькнула одна и та же мысль. — Летите к планете Совета, Крюков, таково и мое мнение.
— Хорошо, — Тим принял решение. — Дайте на связь капитана «Маджики», пусть стыкуется с нами. Подхватим вас — и вперед.
Он по-прежнему не знал, что сказать Тане. Он не знал, что будет с ними в ближайшие дни, не говоря уже о неделях или больше того. Он не знал, в силе ли их уговор «разобраться» после того, как они встретятся снова.
Но он видел ее лицо и читал на нем, что она смотрит на самого Тима, и видит не сороха и даже не капитана Крюкова (до чего же неловко по-прежнему сидело на нем это украденное звание!) — видит человека.
И пока это было все, что имело значение.
Эпилог
Когда Галактический Совет отправил на Землю ознакомительную делегацию, Тэна была совсем еще девочкой. Только-только закончила основное обучение, практиковалась под началом Учителя. У нее были очень высокие показатели,
Впрочем в тот, самый первый день их визита на планету сорохов Тэна не чувствовала себя везучей.
Сперва все было нормально — планета как планета, из не слишком цивилизованных, но с местным колоритом. Ей нравились черно-белые костюмы, в которых их все встречали: как это строго и оригинально! Большинство миров Содружества предпочитали яркие тона: красные, синие, желтые. Шемин-мингрели со своим белым казались чудаками: Тэна слышала шутки на эту тему.
А потом их повели на банкет (ужасная гадость, но съедобно) и какую-то говорильню на тему Земли. Тэна слушала вполуха и скучала, глядя в окно на скучное бетонированное поле, чахлые деревья на газоне и какие-то бараки в отдалении. Часть комплекса космопорта, склады, сказали им при приземлении.
И вдруг эти неприметные склады вспухли золотисто-серебряным куполом — наверное, самое красивое, что случилось с ними за всю историю.
А потом завибрировали и зазвенели, падая, стекла, и все они тоже попадали на пол.
— Сохраняйте спокойствие! — кричал какой-то землянин (все они были на одно лицо) на ломаном общеторговом. — Сохраняйте спокойствие!
Потом им сказали, что это был несчастный случай.
Но Учитель не согласился.
Он пригласил Тэну к себе в номер.
Люди подготовили ему гостиницу на славу: зайти в его помещение без скафандра было невозможно. В идеале там еще должно было быть темно, как на самом Сухтияре, но у сухти все равно глаз не было, а потому администрация, видимо, благоразумно решила не ломать ноги обслуживающему персоналу, так что свет там имелся.
Тэна сидела на бесформенном пластиковом седалище и наблюдала, как учитель менторски расхаживает туда-сюда по комнате. Ну то есть ползает туда-сюда. Несмотря на свою внешнюю неуклюжесть, сухти двигались довольно быстро. Стекло скафандра слегка запотело изнутри, но видеть не мешало. Наоборот, забавно было смотреть, как щупальца Учителя слегка расплывались от влаги.
Она попыталась представить, каково это, жить совсем без глаз. И не смогла.
— Они нам соврали, — сказал учитель ровным, механическим голосом через синтезатор. Он мог бы передать напрямую, но Тэна подозревала, что ему просто нравится использовать эту игрушку. (Лишь позднее она догадалась: по каким-то причинам Учитель хотел, чтобы эту часть их разговора записали подслушивающие устройства в гостинице.) — Знаешь, что это было? Это пацифистское движение взорвало военные склады в честь нашего прибытия. Галактика без войны, вот как они называются!
— Но в Галактике и так нет войн! — воскликнула Тэна. — Уже много столетий!
— Скоро опять начнутся, — мрачно пообещал Учитель.
— Сорохи? — опять удивилась Тэна. — Учитель, вы мудры и редко ошибаетесь. Но они не кажутся мне такими уж злокозненными. Больше всего проблем они причиняют самим себе, чем кому-то еще. Да и технически так отстают от нас, что это практически смешно.
— Они развиваются быстро… — учитель вдруг перешел на ментальное общение, и «голос» его стал глубоким, насыщенным, полным нюансов. — Но не в этом даже проблема. Я говорил не о них. Я говорил о дотушах. Что ты знаешь о Проекте?