Возмутитель спокойствия
Шрифт:
— И как, на твой взгляд, — продолжил босс свой допрос, — смог бы ты за три часа нарубить столько проволоки, чтобы нам хватило на час работы?
— Думаю, — ответствовал пацан, — что я и за час нарубил бы её столько, что вам хватило бы и на три.
— Мне тоже так кажется, — усмехнулся босс. — Наверное, ты и с этим справился бы. Это же обычное дело для нормального мужика, зарабатывающего по доллару в день, не так ли?
— Знаете, как принято говорить в таких случаях? — ответил мальчишка вопросом на вопрос. — Дают — бери, бьют —
Ньюболд аж подпрыгнул от неожиданности. Но в следующее мгновение, очевидно, вспомнил, что перед ним всего-навсего мальчишка. Тогда он снова смерил пацана оценивающим взглядом.
— Тогда, малыш, — распорядился босс, — живо дуй туда и принимайся за работу. Скажи Бошу Миллеру, что он может оставить в покое и проволоку, и машинку для её резки.
Мальчишка же не спешил. Он остался сидеть, где сидел и по-прежнему жевал травинку, лениво перекатывая её из одного уголка рта в другой.
— За доллар в день? — уточнил он.
— Если сумеешь нарезать столько проволоки, чтобы мы могли работать без остановки, то да! — подтвердил босс. — Но смотри мне, если запорешь больше двух отрезков… Кстати, звать-то тебя как?
— Чип, — ответил мальчишка.
— Так вот, если испортишь больше двух проволок, я тебя в порошок сотру, — пообещал босс.
Но эта заключительная часть фразы оказалась обращенной в пустоту, ибо пацан резво сорвался с места, устремляясь туда, где работал резчик проволоки.
— Ну так как, Джо? Что ты теперь скажешь? — заметил босс, обращаясь ко мне.
— Ну что ж, — проговорил я, — если Пит Брэмбл окажется таким идиотом, что согласится взяться за мою работу в обмен на свою, то я, пожалуй, тоже сделаю очередную глупость и останусь. Уж очень охота поглядеть, чем дело кончится. Это же не парень — орел!
Я поплелся к стогу и поинтересовался у Пита, не желает ли он уступить мне свое место и взяться за мою работу.
Он подошел ко мне сквозь облако пыли и растроганно моргая, взял обеими руками за плечи.
— Послушай, — проговорил он, — ты это серьезно?
— Вполне, — ответил я.
Ни слова не говоря, он развернулся и торопливо заковылял туда, где все это время стояла моя повозка. Опустив глаза, я взглянул на свои плечи. На них с обеих сторон красовалось по кровавому пятну.
Глава 4
Как говорится, выше головы не прыгнешь; и основная трудность заключалась в том, что хоть Ньюболд и знал решительно все о коровах, но он практически не разбирался в прессах для сена. В этом смысле он был совершейнейшим профаном! Вернее, у него были кое-какие теоретические соображения на сей счет, но теории, как известно, губили и куда более великих личностей, нежели Ньюболд.
Теоретически возможно все: в дело вкладываются десять долларов, а потом остается лишь следить за рынком ценных бумаг, продавая акции именно в тот момент, когда цена на них достигает высшей точки, чтобы потом накупить их побольше и снова продать.
К началу седьмой недели слух о вашем теоретическом успехе доходит до мультимиллионеров, и все они жаждут быть официально представленными вам; на восьмой неделе эти толстосумы просто-таки умоляют вас взять их к себе на работу, а правительство единогласно принимает решение наградить медалью Наполеона от финансов, который лишь по доброте душевной удержался от того, чтобы не скупить по дешевке на корню весь Уолл-Стрит и остаток страны впридачу.
В самом начале Ньюболд ознакомил нас со своей теорией.
Он сказал:
— Тот придурок, что продал мне эту машинку, сказал, что её производительность рассчитана сорок пять тонн прессованного сена в день, а на практике, как правило, выходит сорок, потому что приходится тратить время на выемку тюка и на новую загрузку агрегата. Вычтем из этого ещё пять тонн, насчет которых этот мошенник наверняка приврал. Но даже в таком случае, мы имеем тридцать пять тонн в день. Мы скосили три тысячи акров, стало быть нам предстоит спрессовать где-то около двух с половиной или даже трех тысяч тонн, и управиться со всем этим за девяносто дней. Итак, девяносто дней — это уйма времени, но ведь и три тысячи тонн сена тоже цифра нешуточная. Этого сена должно хватить для прокорма пяти тысяч ослабленных коров в течение ста дней в условиях самой лютой зимы или летней бескормицы. Теперь вы видите, какое это имеет для нас значение?
Для него это привычный стиль изложения. Ньюболд любит порассуждать о хозяйственных делах на равных, как будто все мы одна компания, а он среди нас не более, чем просто, скажем, бригадир.
Кстати, мужик, продавший ему пресс, просветил его также на тот счет, что обвязчикам тюков обычно принято платить восемнадцать центов за тонну, рабочим, загружающим сено — по семнадцать, а погонщику — четырнадцать.
Но как раз эта часть их беседы, похоже, начисто вылетела у шефа из головы. И узнали мы об этом с большим опозданием. Босс же установил нам расценки в половину меньше общепринятых. Однако даже те гроши казались нам сказочным богатством.
Возьмем восемь центов, помножим их, скажем, на сорок тонн и в итоге получаем верных три доллара и двадцать центов в день и почти целую сотню долларов в месяц, если, конечно, работать без выходных.
А разве мы станем брать выходные? Конечно же нет! Ночью того дня никто не мог заснуть. Мы лежали на своих койках без сна и мысленно уже покупали себе новые седла, обзаводились чистопородными скакунами, выигрывали на них Кентуккийские скачки, после чего отправлялись в путешествие в Нью-Йорк и на Кубу, и вообще, наслаждались жизнью.