Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века

Кошель Петр Агеевич

Каждый учитель по наукам и упражнениям имеет в своем классе список кадет, приходящих на урок, и делает им по этому списку перекличку. Чтобы обучение шло как можно успешнее, ни у кого на уроке нет больше 16 кадет. Чем слабее кадет в своих предметах, тем меньше видов упражнений и больше уроков по каждому предмету получает он в неделю. Расписание занятий определяет обер-профессор, особенное внимание обращающий на то, чтобы равно успевающих и знающих одни и те же языки сводить в пары. Русский юноша всегда должен говорить со своими офицерами и учителями по-немецки, а немец — по-русски. Равным образом в Новый год два кадета обычно обращаются к ее величеству с поздравительными речами — немец говорит по-русски, русский по-немецки.

Я, проходя с майором по классам, с величайшим

удовольствием наблюдал, как любовно обращался он с этими чудесными юношами. Он называл их по титулу — князь, граф, барон, или, если это простые дворяне, юнкерами. Он отдавал должное отличившимся хорошим поведением и заслужившим похвалы от учителей и, напротив, стыдил нерадивых. Недостатком, устранения которого он весьма и весьма желал, были слишком многочисленные отпуска. Один господин просит позволения съездить домой для своего сына, другой просит за брата, третий за родственника. Чадо за три месяца позабывает то, чему училось целый год.

Что касается содержания кадет, то оно действительно хорошее. Комнаты чистые и опрятные (однако самые лучшие отведены офицерам), есть свои прекрасные лазарет и аптека. Едят все в большом зале, получая три добрых блюда в обед, два на ужин; для русских в их рыбные дни готовят отдельно. Для тех, кто провинился и слишком мал, чтобы выдержать удары шпагой, есть штрафной стол, накрытый мешковиной. На него в деревянной чашке ставят разломанный хлеб, немного соли и кружку с водой.

Там содержатся 60 верховых и 20 ломовых лошадей. В доме много ремесленников и рабочего люда; кроме того, кадеты побогаче имеют собственных слуг. Для рабочих есть маленькая русская церковь, для русских кадет — часовня, и теперь строится евангелическая церковь для лифляндцев, которые до сих пор отправляли богослужение в одном из залов».

* * *

Наряду с «воинствованием» и «строением» в новой столице начали обучать и «докторскому искусству». Как известно, еще в допетровское время на Руси было немало иноземных врачей и притом высокой квалификации, главной функцией которых было наблюдение за здоровьем царя и его семьи. У служивших в Москве иностранцев обучались русские ученики (при Алексее Михайловиче их было 20). В 1662 г. был отправлен за границу для обучения медицине будущий первый русский доктор медицины Петр Постников, который после двухлетнего обучения в Падуанском университете удивил своих экзаменаторов блестящими познаниями. По возвращении на родину он был использован по дипломатической части.

Во время своих заграничных поездок Петр приглашал в Россию немало медиков. Занимались врачеванием и обрусевшие иностранцы, получившие медицинское образование, как, например, Лаврентий Блументрост, сын московского врача, сначала лейб-медик царевны Наталии Алексеевны, а с 1718 г. и лейб-медик царя и управляющий его библиотекой и Кунсткамерой.

Когда в 1716 г. на Выборгской стороне открылся Петербургский военный госпиталь, при нем была создана и хирургическая школа. Госпитальный доктор Захар Захарович фон дер Гульст преподавал анатомию ученикам и подлекарям; Виллим Горн числился оператором и учителем «накладывания бандажей». Госпиталь при Петре помещался в деревянном здании на стыке двух рукавов Невы. Число учеников доходило до 50 человек, учившихся медицинским наукам, латинскому языку и рисованию. В 1719 г. был основан Адмиралтейский госпиталь, в котором несколько учеников получали медицинское образование. Подготовлялись лекари и под руководством отдельных врачей. Так, в 1719 г. к Л. Блументросту были прикомандированы 30 солдатских детей, уже немного освоившихся с немецким и латинским языками.

Ближайшую связь с медициной имело лекарственное дело. Напротив Выборгской стороны был расположен остров, густо заросший еловым лесом, в котором гнездились вороны, почему он и получил название Елового, или Вороньего. Этому острову предстояло сыграть видную роль в аптекарском деле стать Аптекарским островом, как он зовется и теперь. В 1713 г. здесь был заложен аптекарский огород, вскоре превратившийся в ботанический сад, сделавшийся центром лекарственного дела.

Расположение его было удобное, так как врачи, являвшиеся в то время единственными специалистами по ботанике, могли легко обслуживать и сад, и госпиталь на Выборгской стороне, переправляясь на лодке с одного берега Невы на другой. Аптекарский остров, первыми поселенцами которого были аптекарские служители, находился в ведении Медицинской канцелярии. В 1730 г. о саде отзывались уже как о «превеликом». Один из ранних директоров его Сигезбек даже утверждал, что не видел ему подобного в Европе. В нем были насажены китайские и монгольские растения, имелись теплицы. При саде жил аптекарь, собиравший и сушивший лекарственные растения.

При Петре впервые были открыты вольные аптеки для всего населения. Это потребовало расширения культуры лекарственных растений, чем и занялись в саду на Аптекарском острове. Основателями сада были сам Петр и его лейб-медик Р. К. Арескин. Шотландец по рождению, выученик Оксфордского университета, Арескин создал себе в Англии репутацию прекрасного врача. В 1706 г. он, по приглашению Меншикова, приехал в Россию. Познакомившись с Арескином, Петр взял его к себе и, убедившись в его честности и преданности, поставил во главе Аптекарского приказа. При самой деятельной поддержке Петра он сумел положить начало созданию из прикладного аптекарского огорода научного ботанического сада. Так возникло в Петербурге, еще до основания Академии наук, первое научное ботаническое учреждение. Арескин отнюдь не бросил практическую врачебную деятельность. Он заинтересовался лечебными свойствами натуральных богатств окрестностей Петербурга. Его внимание привлекли Полюстровские воды, над изучением лечебных свойств которых он работал.

В 1721 г. Л. Блументрост представил выработанные по поручению царя «пункты учреждения» Медицинской коллегии, переданные Петром в Сенат и узаконенные последним в августе. Медицинская коллегия просуществовала недолго. Смешение в ней единоличного и коллегиального принципа вызвало нарекания, почему она и была заменена в 1725 г. Медицинской канцелярией под единоличным управлением Л. Блументроста.

По его настоянию вышло в 1721 г. постановление против «бродячих лекарей», требовавшее подвергать врачей до разрешения им практики испытанию.

Медицинская коллегия должна была ведать и аптеками. В Москве уже существовали в XVII в. аптеки, обслуживавшие главным образом придворные круги. В новой столице первая казенная аптека возникла в 1704 г. Эта главная, или (как ее называли) «верхняя», аптека помещалась в Петропавловской крепости, а затем, в виду сырости, вредившей лекарствам, была переведена в новое помещение на Миллионной улице. При открытии ее земские бургомистры Новгородской губернии поднесли царю пять медных кубов с трубами, чем Петр был весьма доволен. Вскоре открылась вторая, «нижняя», аптека на Преображенском острове в каменном трехэтажном доме (где теперь стоит Гостиный двор); третья аптека была открыта на Адмиралтейском острове (между Невой и Мойкой). В 1722 г. последовало разрешение заводить вольные аптеки, что содействовало дальнейшему увеличению их числа и обслуживанию лекарственной помощью более широких кругов населения.

Рост промышленности в петровской России имел результатом развитие начатков прикладных научных знаний. Сведений об этом мы имеем пока еще мало, однако за последнее время обнаружен такой любопытный факт, как основание в Петербурге в 1720 г. при Берг-коллегии первой химической лаборатории, для которой было построено особое кирпичное здание на территории дворца царицы Прасковьи Федоровны против Литейного двора. Развитие металлургии требовало «способствования» рудных ископаемых, испытания сырья, поступавшего на заводы, а также полученных ими продуктов и привозимых из-за границы химикатов. Некоторые сохранившиеся данные говорят об интересе самого Петра к химии. За последнее время найдены записи условных обозначений металлов, химических веществ, посуды и пр., сделанных для Петра с целью облегчить ему изучение «опробовательной хитрости». Сохранилась и его собственноручная запись методики пробы различных металлов. Возможно, что Петр сам производил несложные анализы.