Возращение

Turvi Adam

= Завершен анализ магического фона внутри артефакта «пирамида» дифференциальными методами, отработанными при обнаружении тарка Гаага и демонов, владевших аналогичным механизмом маскировки. Обработан временной ряд за последние десять минут. Можно считать доказанным, что в метрической матрице артефакта присутствует модуль, формирующий мигрирующее стазис-поле.

Я завис над графиками, которые показали мне Симб и Кира. Если они правы, то создатели пирамид в отношении методов работы с метрическими матрицами превзошли всех, кого я до сих пор встречал. Они реализовали в теле объекта высокочастотную волну, которая на невероятно короткий интервал времени погружала отдельные фрагменты объема артефакта, выбираемые по какому-то хитрому правилу рандомизации, в стазис-поле. Таким образом, что при контакте с поверхностью пирамиды, а также при сканировании ее внутреннего объема, ее вещество реагировало так, что ничем не выдавало своего отличия от обычного камня. Куда ни прикоснись, в любой момент найдутся хоть несколько атомов, которые

отреагируют на воздействие, «как надо». Но эстафету друг другу передают очень хитро и, передав, мгновенно засыпают до следующей «смены». Поэтому, если замерять время жизни пирамиды и окружающего ландшафта на значительном интервале времени, то получалось, что за каждые десять лет жизни ландшафта вещество пирамиды проживает по своему внутреннему времени около года. Нереально. Я знал, что многие постройки Древних до сих пор поддерживаются в целости и сохранности посредством различных плетений нетления, вложенных в их структуру. Но эти плетения обычно доступны магическому взору даже средних по силе и квалификации магов. Кому могло понадобиться скрывать таким изощренным способом факт защиты строения от износа? Кому-то, кто хотел замести следы не только магического, но и вообще пребывания в этом мире, и, при этом, иметь в нем нечто, что служит их целям. Маяк? Геодезический пункт? Символ контроля над этим миром государства создателей пирамиды? Можно гадать сколько угодно. Но теперь я точно знал, почему методы датировки вещества пирамиды не могли показать ее истинный возраст, ошибаясь раз в десять, а то и больше. Ну и мой внутренний «хомяк» прихватил очередную «плюшку» - хитрое плетение, замедляющее старение материала изделия и не препятствующее при этом употреблению изделия по назначению. Интересно, как это плетение подействует на живое тело? Если я правильно понял выкладки Киры, оно не привязывается к атомам и молекулам вещества, а работает на уровне абстрактных пространственно-временных кубиков. Да и с кубиками тут не все ясно. Я помню, мои друзья математики рассказывали, с придыханием, про многообразия Калаби-Яу. Может быть, и здесь каких-нибудь скрытых измерений накручено? Интересно, что мои базы по математике как-то скупо освещали тему скрытых измерений. Только вернувшись на Землю, я вспомнил про Калаби-Яу (мир с ними обоими). Но все это – дело будущего. Сейчас же, наша миссия в Египте завершена и можно приступить к поиску навигационных реперов Содружества в галактической окрестности старушки Земли. Но сначала надо проведать тех, кто может беспокоиться обо мне, а я, в свою очередь, о них. Из родственников у меня осталась только бабушка. У нее же жил мой четвероногий друг Анчар, хотя последнее время он был совсем плох. Собаки редко живут дольше десяти лет. Кроме того, хотелось бы повидать Лену-Багиру. Она явно испытала воздействие куба, пока приближалась к нему, идя по коридору. Мы оба двигались и соображали быстрее обычного. Я это хорошо помню. Камни медленно и беззвучно падают с потолка, а мы с Леной идем в одинаковом, относительно друг друга, темпе. Но со мной куб успел поработать еще несколько мгновений, после того, как я отшвырнул от него Лену. Что если он не так последовательно «обновил» Лену, как успел меня, а только частично и кое-как? Будучи программистом, я понимал, что обрывать обновление системы посередине нельзя, это может быть фатально. Что если метрическая матрица Лены разваливается сейчас на куски, аналогично тому, как это происходило с малышкой Такией в мире Галанат? Хотелось бы убедиться, что это не так.

Земля. Областной центр. Час спустя

Я остановил «Кнорр» над крышами родного города, на полпути между своей и бабушкиной квартирой. Сам же прыжком переместился на улицу и под маскировкой подобрался к своему дому. Не то, чтобы я чего-то осознанно опасался, но паранойя «агента глубокого внедрения» уже стала моей второй натурой, а здесь получила еще и дополнительного пинка. Уж больно мне не нравилось мое же собственное самодовольное сознание того, что в этом мире равных мне противников нет. Поэтому, заметив за своей квартирой наружное наблюдение, я даже не успел толком и удивиться. Два прыжка и два ментальных слепка отправлены на анализ Симбу и Кире.

«Так… Что мы имеем?.. Ребята из ФСБ. Это серьезно. Директива сверху, исполнителям приказано докладывать о любой подозрительной активности, в события не вмешиваться, что бы ни происходило. Очень интересно. Кто-то по части паранойи превзошел даже меня. Чего такого подозрительного можно ожидать от хладного трупа, пусть и пропавшего без вести? В завалах, как тот, в пещерах, не выживают. Впрочем, есть Лена. Неужели, с подачи куба, она успела натворить такого, что готовят засаду и на ее напарника, в надежде, что он восстал из мертвых? Непонятно. Что ж, с Леной я и так собирался встретиться, а с сопутствующими встрече обстоятельствами будем разбираться по мере поступления таковых.»

Следов обыска в квартире я не обнаружил. Либо очень тщательно прибрали за собой, либо вообще не ставилась задача что-то найти, а, например, просто убедиться, что после пещер я дома не появлялся. Ну так я и не буду никого разубеждать. Следов и отпечатков не оставил, в квартиру проник прыжком, так же прыжком и уйду. Теперь – на квартиру к бабушке.

Вошел также прыжком, без звонка, убедившись, что в прихожей никого нет. Как и в подъезде. Но меня это обмануть не могло. Тут тоже следили, и с той же директивой.

– Бабушка, это я, Дима, не пугайся.

– Димуля? – прогремело из кухни бабушкино

грудное контральто. – О, приятная неожиданность!

Я застыл на секунду, пытаясь мысленно соединить нашу недавнюю встречу около месяца назад, перед отъездом в экспедицию, с днем сегодняшним. Получалось плохо.

Моя бабушка, Анна Николаевна Пономарева, вошла в эпоху российских перемен слишком уж в зрелом возрасте. В советское время она пыталась укрыть свою беспокойную натуру вообще и человеческую интуицию в частности в относительно безопасной области детской психологии. С наступлением эпохи дикого капитализма бабушка пошла на бухгалтерские курсы, после чего быстро сделала карьеру, дойдя до уровня главного бухгалтера. Ее начальник, акула капитализма уездного масштаба, быстро понял, в чем заключается настоящая ценность такого кадра. Стал приглашать бабушку на все совещания, под предлогом ее формальной должности. После чего та представляла начальнику всесторонний отчет по тем данным, которые она, как дипломированный людовед и душелюб, «считывала» с собеседников. Кто врет, кто нет, кому можно доверять, кому нет. Качество ценное и опасное. К сожалению или к счастью, возраст взял свое и бабушка, наконец, удалилась на покой. Однако, ее природный и профессиональный талант остался при ней, так что сделать вид, что я всего лишь слегка задержался на раскопках, мне не удастся. Мой излюбленный способ врать, сообщая тщательно выверенную частичную правду, с бабушкой никогда не работал. Если вспомнить мои детские и юношеские приключения, в которые вовлекало меня неуемное любопытство и натура «исследователя», любой разбор полетов, стоило к нему присоединиться бабушке, заканчивался тем, что я пожимал плечами и умолкал. Это означало: «бабушка, мне нечего тебе сообщить такого, что ты могла бы принять за версию, хотя бы гипотетически достойную рассмотрения».

Я прошел на кухню, к свету. Бабушка молча и испытующе посмотрела мне в глаза. Это означало: «Давай, заливай. Можешь начинать прямо сейчас. Я тебя внимательно слушаю.»

Анна Николаевна, даже в нынешнем своем возрасте поддерживала прямую осанку, которая с молодости подчеркивала ее рост, умеренно выше среднего, и сухое сложение. Четкие, прямые черты лица, взгляд, сочетавший проницательность и теплоту, что выдавало большую внутреннюю силу. Абсолютно седые волосы, собранные в прическу типа «бабетта». Неудивительно, что каждый, кто встречал мою бабушку так вот, стоя, лицом к лицу, поневоле смотрел на нее снизу вверх, какого бы ни был роста и социального положения.

– Присядь. – начала бабушка, не дождавшись моего вступления. Пожать плечами я тоже не успел. – Ты напряжен и насторожен. Готов к разнообразным сюрпризам. И не так, как пять-десять лет назад, когда отвечал сам за себя и мог позволить себе роскошь пренебрегать опасностью. Знаешь, каким я вижу тебя сейчас? «Всеволод Большое Гнездо» в осаде. За твоей спиной – круг, клан, семья, не знаю, как правильно это назвать, сам расскажешь, если захочешь. Разного возраста, пола, различной степени беззащитности. Те, кто доверяет тебе абсолютно. Те, кого ты оградил от чрезмерной печали многого знания, взяв на себя все их риски. И вот, помимо варвара у ворот, которого можно встретить лицом к лицу, ты ожидаешь коварного удара в спину. Ты уверен в себе, но готов к нежданному выпаду из темноты. Все это написано в твоих глазах яркими красками и огромными такими буквами, как первомайский призыв. Включая все те годы или десятилетия, что ты пережил, - нет уж, не спорь, я вижу, - пока тут, в нашем городке, позднее лето плавно перетекало в золотую осень. А теперь, - бабушка вздохнула и поднялась со стула, - Я приготовлю тебе ужин. И начинай рассказывать, наконец, я хочу знать все.

– Бабушка, - начал я, не находя в себе сил переключиться с сиюминутной темы наружного наблюдения на глобальные проблемы, очерченные опытной душевидицей грубо, но точно. – Давай, ты мне сначала ответишь на пару простых вопросов.

– Отвечу. Если ты про мнимых «археологов», которые пару дней назад интересовались, не забегал ли ты ко мне на огонек, то не знаю, на что они рассчитывали и кого хотели обмануть. Оставили телефон, но не думаю, что ты горишь желанием пообщаться с ними. Глазки стеклянные, пустые; интонация… Даже не ОБХСС, светлой памяти, и не наивный участковый. Самое настоящее КГБ. Я не спрашиваю тебя, натворил ли ты чего-нибудь такого, чем они имели полное моральное право интересоваться. Сдается мне, что не натворил. А этих придурков, что топчутся под окнами и у подъезда и делают вид, что читают газету, я вообще мелко вижу. Откуда они только понабрали таких? Натуральные пионэры…Тебя что-нибудь еще интересует, относительно всей этой игры в шпиона Гадюкина?

– Ничего срочного. Можно я пока взгляну на Анчара? Где он?

– В гостиной. Пойдем.

Анчар лежал на коврике у дивана, где бабушка обычно сидела с книжкой или смотрела телевизор. На мое появление пес отреагировал только тем, что повернул в мою сторону морду. Ни гавкнул, ни даже попытался привстать. В его глазах я заметил слезы.

Я присел рядом с псом на пол, погладил, пощекотал за ушами.

«Анчар, будем тебя лечить» - почему-то обратился я к нему мысленно.

Тут же получил в ответ мыслеобраз-картинку, да и хорошо если бы только картинку! Пахнуло чем-то гнилостным, трупным. Меня едва не стошнило. Картинка же повторяла реальный образ лежащего на брюхе Анчара, только совсем уж обреченного.

= Произвожу коррекцию фильтров ментальных рецепторов. – отозвался Симб.

– Анчар, фу! Помираешь, хочешь сказать? Врешь! Сказал, будем лечить, значит будем лечить! Бабушка, он ел сегодня?

– Да, недавно.