Возраст – преимущество

Мишин Виктор Сергеевич

– Хрена ты оборзел, щенок, из моей же бани гонит! – крикнул через плечо старшего еще один мужичок.

– На ней не написано, что она – твоя, – спокойно отвечал я, – куда женщины разрешили зайти, туда и зашел. Вы вломились как черти, пацану винтовками угрожаете и чего-то еще требуете? Эх, командира вашего тут нет. Да я вас на пороге мог положить за две секунды, даже крякнуть бы не успели. Эх вы, бойцы, защитнички. Так и будете мальчишке грозить?

И партизаны, наконец, правильно поняли мои слова. Оружие перекочевало из их рук за спины, шапки с голов были сняты, и мне предложили поговорить.

– Чего вы вообще так разошлись? Вам что, на улице женщины не сказали, кто

я и чего тут делаю?

– Да мало ли чего ты им наплел, сами хотели все узнать.

Мы сидели в предбаннике со старшим отряда и болтали. Я предъявил ему свои немецкие документы, а он, оказывается, ничего обо мне не слышал. Эти хлопцы были из другого отряда, откуда им знать о советском мальчишке-разведчике в немецкой армии.

– Как тут поверишь, что какой-то пацан полицаев покрошил в капусту?

– Чего делать будем, Михайло Иванович, мне в отряд надо, а где он, не представляю.

– Значит, это именно о тебе до нас довели, что мог лететь в немецком самолете, который наши соколы сбили неделю назад? – не отвечая на мой вопрос, продолжал терзать меня старший.

– Уж и не знаю, вам виднее, мало ли самолетов летает, – развел я руками.

– Из Ровно летел? Просто до нас довели, что в самолете должен был быть наш человек, а кто он, не сообщалось. Наш командир предположил, что из-за секретности.

– Пу, правильно предположил ваш старший, – кивнул я.

– Что делать намерен, с нами пойдешь?

– Куда именно? – уточнил я.

– Так в отряд.

– Мне к «Победителям» бы попасть, у меня жена там.

– Какая жена?!

Да, ляпнул не подумав, это ж в отряде Медведева привыкшие, знают все и вопросов давно не задают, а эти-то ребята другие.

– Не берите в голову, долго объяснять, – отмахнулся я.

– Сначала к нам, а там, как командиры решат, так и будет. Связь есть, решат, я думаю.

– Ну и добре, – подытожил я.

Выехали мы на следующее утро. У партизан были свои сани, они их в лесу неподалеку оставляли, когда в деревню шли, вот на них мы все и покатили. Сказал бы с песнями, но наврал бы, в тишине сидели.

Перелески сменялись полями и оврагами, кустарником и даже болотом. Оказалось, этот отряд также располагался в приличном удалении от Ровно, но все же ближе, чем нужный мне. Медведев, когда уходил на север, тащил за собой кучу немцев, а другие отряды, их здесь вообще-то три должно быть, периодически устраивали налеты с флангов и ослабляли врага.

Ночевали прямо в дороге, бойцы сменяли друг друга, по очереди управляя рыжим мерином, крепким и молодым на вид, а я то и дело просто спал. Ехать, это вам не идти, к вечеру второго дня мы остановились, ребята сошли с саней, и вскоре мы жарко здоровались с еще одной кучкой лесных воинов. Это был передовой дозор нужного моим попутчикам отряда, и ребята знали друг друга. Обменявшись новостями, продолжили наш путь в глубь леса, скоро, как предупредили, будут еще проверки.

На третий день покатушек на санях по зимнему лесу мы наконец-то прибыли в партизанский отряд. За время в пути мы даже подружиться с мужиками успели, правда, мне пришлось о себе больше выдумывать, правду я открывать не имею права. Ребята попались веселые, рассказали многое о работе отряда, без привязки, так, в общих чертах, подивился обширности их возможностей.

Встретили в отряде настороженно, комиссар хотел было позаниматься со мной допросом, но не вышло. Командир отряда сразу по получении от меня гестаповского кейса отдал его саперам, а когда те сняли угрозу, оказалось, что принес я – бомбу. Не, понятно, что заминированный портфель и есть бомба, но бумаги, которые в нем были, представляли исключительный интерес для командования, вот командир и назвал мой трофей – бомбой. Меня не посвящали, но то ли в кейсе был архив по полицаям, то ли по предателям из местных, но что-то очень серьезное.

Радио по моей просьбе в отряд Медведева также дали без промедления, результатом я был доволен, за мной выслали отряд, будет через сутки. Если Аня жива, скорее всего, ее сейчас обрадовали, и она будет с нетерпением ждать, как и я жду встречи с ней.

Поселили в отряде меня в чум к мальчишкам, но не просто детям, а таким же членам отряда. Как и взрослые, ребята часто использовались как связные и наблюдатели, опыт у них накоплен огромный, в будущем отличные бойцы будут, если война ранее не заберет. Но сейчас дело сдвинулось, и вот-вот немцы покатятся на запад с огромной скоростью, а значит, партизаны выйдут из лесов и вольются в регулярную армию, мальчишки, я уверен, последуют туда же. Куда им деваться? У большинства никого нет, ни родных, ни близких, кого-то, возможно, отправят на обучение, кто-то не пожелает и пойдет с войсками. Вспоминаю, как читал в своем времени о таких вот бойцах, мальчишках и девчонках от девяти и до пятнадцати лет, старше уже шли сразу в армию, приписывая себе годы. С малолетками было сложнее, часто они находились в различных соединениях не вполне законно, но воевали при этом как взрослые мужики. Командиры таких подразделений всячески поддерживали мальцов, стараясь уберечь их от опасностей войны, но дети мотивированы не хуже взрослых и хотели бить врага, что у них получалось вполне хорошо. Боевые награды у многих, а за просто так их не давали.

Мальчишки пытались меня разговорить, но видя, что я в десятый раз ухожу от прямых ответов, отступились. Зато все разом в отряде охренели, когда я показал свою настоящую немецкую форму. После длительной дороги я достал ее, чтобы постирать, вот и охренели все изрядно. Ладно, когда приходится разведчикам использовать форму врага, это одно, а вот настоящая, выданная немцами именно мне, да еще и с вражеской наградой… Вопросов появилось еще больше, многие даже засомневались, а тот ли я, за кого себя выдаю? Именно награда смущала партизан, это за что же могли наградить пацана, являвшегося якобы нашим разведчиком? Может, я и правда служил врагу? Пришлось приоткрыть немного тайну, рассказав историю с Дюррером, поверили или нет, было непонятно, скепсис на лицах читался без труда.

Не успел я толком познакомиться с членами нового для меня отряда, заявились бойцы Медведева. Я уже ждал их как манну небесную, ибо в этом отряде с коммунистической накачкой все обстояло еще жестче. Да все я понимаю, не надо меня ругать за черствость и несерьезность, но лично для меня обработка замполита казалась слишком навязчивой и глупой. Ведь все то же самое можно делать гораздо деликатнее, а то от такого порыва идейно настроенного человека мне лишь еще больше хотелось упрямиться и протестовать.

Первым, кого я увидел из пришедших за мной товарищей, был Матвеич, он же Кузьмич… и Анюта!

Даже растерялся, не зная к кому первому подбежать и обнять. Все же из уважения и порядочности поздоровался с Матвеичем, обнял его, спросил, как здоровье, и тут же бросился в объятия Анны. Она эти минуты, пока я здоровался со старым партизаном, стояла и хлопала глазами, скорее всего, не понимая, почему я подошел не к ней. Девушка повисла у меня на шее и не хотела отпускать, а я целовал ее щеки, лоб и губы, надеясь вспомнить, как она прекрасна. А она была именно прекрасна, красивая, стройная, очень физически сильная и с немного капризным характером, как и у любой женщины.